Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

А вдруг бы меня здесь не было? А если бы Брендан ждал ее? Я пытался отогнать эти мысли. Она ведь видела мои машины и Энсона. Она была осторожна.

Я подошел, наклонился и чмокнул ее в губы:

— Работа прошла нормально?

Она поняла, что я имею в виду:

— Все отлично. Только Лука был с нами весь день и съел столько крема, сколько весит сам. К моменту, когда я уезжала, он уже бегал по стенам.

Я фыркнул, представляя семилетнего торпеду в кондитерской:

— Саттон заслуживает медаль и корону.

— И день в спа, — кивнула Тея, а потом перевела взгляд на других. — Привет, Мара. Как дела?

Женщина ответила натянутой улыбкой:

— Все хорошо. Только что получила экскурсию по новому детищу Шепа. — Она перевела взгляд на Тею, и в ее глазах появилась мягкость, от которой мне захотелось поморщиться. — Он делает такую потрясающую работу, правда ведь?

Тея чуть напряглась, но сохранила спокойную, вежливую улыбку:

— Впечатляет.

Взгляд Мары снова вернулся ко мне:

— Он всегда мечтал привести в порядок один из этих старинных фермерских домов. Здорово, что у него наконец получается.

Раздражение вспыхнуло во мне. Мара говорила так, будто знала все мои заветные мечты, но между нами никогда не было ничего подобного.

Тея промолчала, не клюнув на наживку, и этот ход оказался выигрышным. Молчание заставило Мару заметно поежиться.

— Ну что ж, пора, наверное, разгрузить окна.

Мы с Энсоном тут же принялись за дело — отстегнули крепления и аккуратно облокотили рамы на стену дома.

Мара все еще топталась рядом, не спеша садиться обратно в машину:

— Позвони, если тебе что-нибудь еще понадобится, Шеп. У меня есть пара выходных, если вдруг нужны будут лишние руки.

Я проигнорировал предложение:

— Спасибо, что привезла.

— Для тебя — что угодно. — С этими словами она вскочила в кабину, развернулась на площадке и выехала на дорогу.

Сжав челюсть, я повернулся к Тее:

— По шкале от одного до десяти… Насколько ты сейчас злишься?

51

Тея

Как только я увидела, как Мара выходит из дома Шепа, раздражение вспыхнуло во мне. Но я заставила себя проглотить это чувство, потому что Шеп не дал ни единого повода усомниться в нем.

Но каждое ее слово будто только сильнее вбивало клин — особенно это ее «все ради тебя». Оно эхом звучало у меня в голове, пока я смотрела на Шепа, пытаясь удержать вспышку злости.

— Я просто пойду внутрь, — пробормотал Энсон и исчез, словно тень.

Я перевела взгляд на Шепа. Его лицо было напряженным, в глазах читалась тревога, а неуверенность в том, как я отреагирую, только сильнее уколола сердце. Злость чуть отступила.

— На шкале от одного до десяти — я на тройку. Была на пятерке, но когда увидела твое лицо, сбавила.

Шеп прижал меня к себе:

— Прости. Я не просил ее везти окна. Она сама вызвалась.

— Я знаю, — пробормотала я, уткнувшись в его грудь. Запах опилок и кедра успокаивал, как и всегда. И вот раздражение уже скатилось до единицы. — Я не хочу становиться как Брендан.

Шеп отстранился, нахмурившись:

— О чем ты говоришь?

Я сжала его футболку в кулаке:

— Он ненавидел, когда я разговаривала с другими мужчинами. Даже с теми, с кем работала. Я не хочу быть такой.

— Ты не такая, — мягко сказал Шеп, убирая прядь волос с моего лица. — Ты никогда не будешь такой.

— Я все равно ревновала, — призналась я. — Она знает тебя с самого детства. А я… у меня нет с тобой такой общей истории.

— Колючка, — прошептал он, притягивая меня ближе. — Даже если бы я провел с ней каждую секунду с рождения, все равно была бы только одна женщина, которая знает меня по-настоящему. Это ты.

Его слова залечили еще одну трещинку. Шеп провел пальцем по моим губам:

— Ты увидела во мне то, что я сам в себе не видел. Залечила раны, о которых я и не знал. И есть только одна женщина, которую я когда-либо любил. Ты.

Я судорожно вдохнула:

— Не заставляй меня плакать, Шепард Колсон.

Уголки его губ дрогнули:

— Детка, если ты называешь меня полным именем, я обязан тебя отыметь.

— Шеп! — пискнула я, когда он легко перекинул меня через плечо. — Энсон же здесь!

— Хорошо, что у нас есть амбар.

Я не могла поверить, насколько сильно изменилось это пространство. Это было невероятно. Будто мы парили над полями за окном. Я отступила на шаг, с благоговением глядя на два огромных окна, которые мы с Энсоном и Шепом установили — уже после того, как мы с Шепом заехали в амбар.

Шеп обнял меня за плечи.

— Представляешь, как ты сидишь тут и продумываешь свои потрясающие идеи для ландшафта?

Меня окутало тепло от того, как он вдохновлялся моим видением заднего двора.

— Завернуться в плед с книжкой и чашкой чая, — мечтательно сказала я. — Боже, зимой тут будет сказка.

— Все, хватит, я начинаю завидовать, — проворчал Энсон, направляясь к двери. — Пойду к Викторианскому дому.

Я бросила взгляд через плечо:

— Передай привет Ро.

— Обязательно. — Он отдал честь Шепу. — До завтра, босс.

— Пока, — отозвался Шеп.

Я снова повернулась к окну. Сквозь эти огромные стекла было видно все: от Касл-Рока до гор Монарх.

— Мне кажется, я бы отсюда никогда не ушла.

Шеп усмехнулся, глядя вдаль.

— Даже ради огромной ванны, которую я заказал в хозяйскую спальню?

— Ладно, может, ради нее.

Шеп слегка крепче сжал мое плечо.

— Я, кажется, не хочу с этим домом прощаться.

Я вопросительно посмотрела на него.

— Я оставлю его себе.

На моих губах заиграла улыбка. Шеп постоянно переезжал с объекта на объект, не задерживаясь нигде больше года. Как только ремонт заканчивался, его тут же тянуло к следующему проекту.

— Ты уверен?

Шеп продолжал смотреть в окно.

— В этом доме есть что-то особенное. Я почувствовал это с первой минуты, как подъехал. И это место, где ты впервые впустила меня. Я не смогу отдать его кому-то, кто не поймет, что оно значит. Я не хочу отдавать его вообще. Я могу представить себе жизнь здесь. — Он опустил голову, перевел взгляд на меня. — Семью.

Сердце громко застучало в груди.

— Мне нравится эта идея.

И я хотела быть ее частью. Хотела вписать себя в эту картину. Заботиться о саде, наблюдать, как янтарноглазые малыши носятся по двору.

— Я рад, — тихо сказал Шеп и коснулся моих губ, мягко, нежно. Когда он отстранился, в его взгляде была не просто любовь — там была надежда. — Пойдем домой.