Объятая тьмой - Тилли Коул

моя вина. Я создал это. Я должен был покончить с этим, черт возьми. Меньшее, что я мог сделать сейчас, это попытаться спасти этих людей.

И я не позволю им увидеть меня слабым. Я никогда, черт возьми, этого не сделаю.

«Это называется невидимая империя», — сказал я и почти почувствовал остаточный запах дыма от горящего рядом со мной креста. Чувствовал воздух, заряженный причиной, необходимостью начать расовую войну. Как когда-то смотрело на меня мое старое братство, одетое в зеленые одежды и стоящее перед огненным крестом, так и эти братья смотрели на меня. Но никто не смотрел так, как будто я был гребаным мессией. Скорее как подозреваемый.

«Невидимые, потому что мы существуем там, где никто не видит. Никто не знает, кто мы. Мы ассимилируемся в обществе. Мы существуем среди вас».

«У вас у всех флаги снаружи домов и гигантские свастики, вытатуированные на коже». Некоторые братья ухмыльнулись. «Едва ли невидимые», — сказал Смайлер.

«И именно о них вам нужно беспокоиться меньше всего». Я оперся на стол. Мои костяшки пальцев хрустнули от напряжения во всем теле. «Как я уже говорил своему отделению, реднеки и скинхеды, которые сражаются ради развлечения и протестуют за пределами ратуш, — это не те, кого вам нужно бояться. Они — понтовые пони, отвлекающий маневр. Они — машущие руки, заставляющие вас смотреть в одну сторону, в то время как настоящие солдаты, истинная армия невидимой империи, сметают вас в другую».

«Я не боюсь никого из вас, ублюдков», — сказал Кроу, президент Нового Орлеана. Ублюдок улыбался, бросая кости, которые он всегда держал в руке.

"Вам следует."

Кроу ухмыльнулся. На самом деле, все остальные так и сделали. Это заставило мою кровь закипеть. Ку-клукс-клан — я, мой брат, мой отец, мой дядя — работали всю нашу гребаную жизнь, чтобы заставить людей думать о нас так же, как они. Чтобы заставить нас выглядеть посмешищем. Но в тайне мы построили империю думающих мужчин. Мужчин и женщин, которые позволили бы шуткам о скинхедах выбить вашу входную дверь, в то время как мы, истинное братство, пробрались бы через окно.

«Мы?» Я последовал за звуком вопроса к Хашу. Ковбой положил руку на плечо своего друга. «Ты все время говоришь мы ».

Я? Мое сердце забилось, черт возьми. Я не хотел говорить «мы» . Я больше не думал о себе как о Ку-клукс-клане. Совсем нет.

«Их», — прохрипел я, чувствуя, как у меня сжимается живот. «Я имел в виду их ».

Хаш не отрывал от меня глаз. И я знал, почему. Ублюдки, дерьмовые члены Ку-клукс-клана, уничтожили его родных. И он видел, как они умирают. Видел, как они горят. «Они», — снова сказал я, и вся борьба вытекала из моего тела. « Они — организованное подразделение...» Я замолчал, удерживая себя от того, чтобы рассказать им, как они были хорошо обучены. Но какой, блядь, был в этом смысл? Большинство этих братьев все равно считали меня нацистом. Видели во мне Белого Принца, как бы я ни пытался этого избежать.

«Я их учил», — сказал я и почувствовал, как Танк напрягся рядом со мной. Он любил этот клуб. Но он также скрывал от них кучу всего из-за меня. Никогда даже не говорил им, кто я такой, пока некоторые из моих старых братьев не забрали старушку Кая обратно в культ, с которым мы работали. Я знал, что он не хотел, чтобы я рассказывал всем этим Палачам, что это я сделал из них тех людей, которыми они стали. Бойцов. И что это Бо взял под контроль то, на чем я остановился, и сделал их неудержимыми. «Я тренировал их вместе с некоторыми другими бывшими членами силовых структур. Я сделал их теми, кем они являются сейчас».

«Тэннер. Думаю, тебе лучше выйти из церкви прямо сейчас». Я посмотрел на Кая. Он говорил не за Стикса. Он говорил за себя. Стикс просто смотрел на меня.

«Ну, Танн. Пошли».

Танк вывел меня в коридор. Его рука оставалась на моем плече, пока мы не добрались до моей комнаты, и я не упал на кровать. Моя голова опустилась, и я уставился на деревянный пол. На зернах были следы лет, показывающие, как долго этот клуб существует. Сколько братьев прошло через эти двери? Сколько мужчин с испорченным прошлым? Нуждающиеся в жизни вне закона, слишком запутанные, чтобы быть нормальными.

«Я не знаю, как это сделать», — наконец сказал я. Мой голос прозвучал как раскат грома в тихой комнате. Я поднял голову и увидел Танка, стоящего неподвижно. Он провел рукой по своей бритой голове. Я поймал шрам от заточки. Вспомнил, как ждал его снаружи тюрьмы, когда он вышел. Когда он ушел от Ку-клукс-клана. Я был так чертовски зол на него. Он напал на Лэндри в тюрьме из-за какого-то парня, с которым он делил комнату, и которого Лэндри планировал убить. Я был так чертовски зол, что он уходит от того, что мы строили. Не мог понять, как он потерял веру в нас — в этот гребаный Ку-клукс-клан.

Его дом. Наш дом.

«Я не знаю, как оставить эту жизнь позади раз и навсегда... она всегда находит способ поймать меня. Как бы я ни старался».

Танк вздохнул, его плечи опустились. К этому моменту я уже знал, как читать своего лучшего друга. Он жалел меня. Мне не нужна была его чертова жалость. Мне просто нужно было знать, как двигаться дальше. Быть свободным. «Это все, что я знаю. Я родился, а затем стал идеальным Белым Принцем. Меня били, если я осмеливался заговорить с кем-то не из белой расы. Ты же знаешь меня, Танк. Я был полностью погружен. Был создан, чтобы даже не допускать никакого другого образа мышления».

"Я знаю."

«Я не верю в эту риторику сейчас. Я не верю ». Mi amor, забудь, что тебе всегда говорили, и просто чувствуй ... Хриплый голос Аделиты прорезал мой мозг, и мертвое чувство, которое жило в моей груди, немедленно согрелось. Просто подумав о ней Темные глаза, ее длинные темные волосы ... ее голос, ее руки на моей груди, когда я больше всего в ней нуждался... «Я, черт возьми, не верю в это».

«Теперь ты Палач. Залатан».

Я кивнул. «Это так чертовски сложно». Я провел рукой по своему щетинистому подбородку. Я зажмурился. «И я веду чертову войну со своим братом... и с семьей, сукой, которую я хочу больше