Философия для полярных исследователей - Erling Kagge

небольшой группе первопроходцев, которые впоследствии перевернули спорт с ног на голову, экспериментируя с тем, что можно сделать на скейтборде. Как говорит Тони Альва, один из участников фильма, в какой-то момент они представили себе движения, которые хотели сделать, но не знали, можно ли их сделать на самом деле. Проблема заключалась в том, что им негде было попробовать свои силы в хореографии. И тут произошел счастливый случай. В течение одного лета все изменилось так, как никто не мог себе представить. В Калифорнии началась сильная засуха, и все бассейны быстро пересохли. Не спрашивая разрешения владельцев, банда из Догтауна принялась за работу по очистке этих неиспользуемых бассейнов. С их твердой поверхностью и резкими изгибами они идеально подходили для скейтбординга. Так Тони Альва, Джей Адамс и их товарищи наконец-то смогли воплотить свои идеи в жизнь и тем самым заложить основы мировой скейт-культуры. То, что было едва ли возможно реализовать группе людей, в одночасье стало достоянием широких масс.

Было время, когда было совершенно немыслимо, что обычные граждане могут добиться кардинальных перемен, написав письма лидерам государств и генералам по всему миру. Однажды англичанин Питер Бененсон сидел в лондонском метро в шляпе-котелке и держал в руках экземпляр газеты Daily Telegraph. Он только что прочитал статью о двух студентах в Португалии, которые были заключены в тюрьму за выражение своих убеждений, и его осенило, что, возможно, ему стоит попробовать изменить ситуацию. Так началась деятельность Amnesty International.

Через год организация начала свою работу, и с тех пор тысячи людей получили помощь. В 1975 году профсоюзный работник Хулио де Пенья Вальдес из Доминиканской Республики находился в заключении. После того как на порог тюрьмы пришло 200 первых писем, ему вернули одежду. Получив еще 200, начальник тюрьмы захотел с ним встретиться. А после того как пришло 3000 писем, президент страны наконец сдался и освободил его. Сегодня Amnesty - крупнейшая в мире независимая организация по защите прав человека, и ей еще многое предстоит сделать для того, чтобы переосмыслить, чего можно добиться ради свободы и справедливости.

Восхождение на Эверест без дополнительного кислорода считалось невозможным до тех пор, пока 8 мая 1978 года австриец Петер Хабелер и южнотиролец Райнхольд Месснер не сделали это. С тех пор как они доказали, что это возможно, Месснер совершил это в одиночку, и около 200 альпинистов последовали их примеру. Месснер также, вместе с немцем Арведом Фуксом, прошел на лыжах через Антарктику через Южный полюс и слетал на Северный полюс. Я хочу сказать, что достижение Хабелера и Месснера считалось невозможным до тех пор, пока вдруг не стало невозможным. Чтобы опровергнуть любую установленную, но ложную истину, нужен человек, способный отличить невозможность от неправдоподобности. Поэтому я бы посоветовал помнить совет американки Амелии Эрхарт, которая в 1928 году в одиночку перелетела через Атлантику: "Никогда не мешайте кому-то делать то, что, по вашим словам, невозможно сделать".

 

6.

Не рискуйте по-глупому

Большинство исследователей объединяет одно: когда мы ищем вызовы и опасности, это не игра со смертью - совсем наоборот. Мы ищем опасность, потому что переживание напряженных ситуаций и способность преодолеть их - это подтверждение нашей собственной силы.

Я помню последние метры Эвереста. Перед тем как подойти к абсолютной вершине с юго-восточной стороны, на самой горе есть небольшая вершина. Она называется Южной вершиной. От него и до самой вершины маршрут проходит по очень узкому гребню из льда и снега, который называется "Траверс карниза". Он чертовски узкий и невероятно трудный для восхождения. Слева по ходу подъема к вершине находится крутой спуск в Непал высотой около 2 000 метров. Справа - отвесное падение с высоты около 3 000 метров в Тибет. За исключением небольших уступов, я считаю, что ничто не сможет остановить ваше падение до того, как вы приземлитесь на дно долины. Один из парней, с которыми я поднимался, пошутил, что при переходе через этот опасный гребень он держался немного левее, потому что, если бы он упал, падение было бы на целый километр короче, чем если бы он упал с правой стороны. Я посмеялся над этим, но двумя днями ранее, когда я медленно и неуверенно карабкался по тому же коварному гребню, я думал только о том, чтобы благополучно добраться до другой стороны.

Смотреть вниз с большой высоты меня всегда раздражало. При восхождении на Эверест я не стал больше его любить, хотя и слегка оцепенел от недостатка кислорода. За эти недели мне удалось преодолеть некоторые элементы своего страха, но значительная его часть осталась. Он присутствовал все это время. Чтобы не сойти с ума окончательно, я просто не смотрел вниз в местах наибольшей крутизны. По правде говоря, я не осмеливался. Пересекая хребет, я смотрел вперед, тщательно следя за каждым шагом. Я записал в своем дневнике: "Смотрю вниз направо и чуть-чуть налево. Принял решение больше так не делать". В тех случаях, когда мне приходилось смотреть прямо вниз, я просто блокировал все мысли о том, что может произойти. Я пытался, насколько хватало смелости, перевести взгляд и мысли на что-то другое. Другими словами, у меня хватало мужества подняться на гору, но не смотреть вниз чаще, чем это было необходимо.

Вообще говоря, нелегко быть мужественным, как и нелегко понять, что подразумевается под мужеством. Для меня, во всяком случае, оба понятия являются сложными. Откуда берется смелость? Страх, потребность в признании, глупость или идеализм? Когда мои дети прыгают вниз с высоких заборов и деревьев, я думаю, что это комбинация трех последних вариантов. С годами я много размышлял о смелости и пришел к выводу, что это не конкретное качество, с которым человек либо рождается, либо нет. Это то, что развивается, то, что поощряется или подавляется в разное время. Мужество проявляется в разных формах.

Быть храбрым - это значит иметь представление о последствиях своего поступка. Дома многие считали, что мы отважились отправиться в экспедицию на Северный полюс, не в последнюю очередь потому, что временами температура опускалась ниже минус пятидесяти градусов. Когда я ездил с лекциями по Юго-Восточной Азии, то, приводя такие температуры, не встречал отклика; казалось, что для моей азиатской аудитории пятьдесят градусов ниже вообще ничего не значат. Мне пришло в голову, что, возможно, они никогда не испытывали ледяного холода и поэтому их не впечатлила мысль о том, что кто-то выдерживает такие температуры. Напротив, именно потому, что мои слушатели редко оставались в одиночестве более пятидесяти минут, их так заворожила мысль о том, что им предстоит пятьдесят дней в одиночку