Пламя Авроры - Эми Кауфман

Наши губы встречаются, и наше пламя сливается воедино, и в это самое мгновение, всё и вся совершенно правильно. Корабля больше нет. Как и Складки. Есть только эта девушка в моих объятиях и Притяжение внутри меня, и то как её губы прижимаются к моим, её ладони, её тело рядом со мной. Она прижимается ко мне, задыхающаяся и голодная, ищущая того же утешения, которое так необходимо и мне самому, в поисках забвения о том, как ничтожно всё остальное.

Её язык касается моего, и она направляет мои руки туда, куда ей хочется, чтобы я коснулся её, хотя часть меня знает, что её слова — правда, что на самом деле мы не касаемся друг друга, и на мгновение мне становится страшно, что жар между нами превратится в некий ядерный огонь, который поглотит нас обоих.

Целую вечность спустя, она отстраняется. Глядя мне в глаза с чем-то близким к обожанию, которое она, должно быть, видит и в моем взгляде. Она прижимает кончики пальцев к моему лицу, моим ушам, губам, её прикосновения обжигают кожу.

— Ты — словно пламя, который я жажду разжечь изнутри, — говорю я ей.

Она берет меня за руку.

Она ведет меня к кровати.

Она тянет меня за собой вниз.

— Давай сгорим вместе, — выдыхает она.

21

Тайлер

В допросной холодно.

Солдаты, которые сопровождали меня из камеры, проигнорировали все мои протесты, призывы о том, в какое безумие они вляпались. Хорошие солдаты не станут слушать террориста, сам знаю. Хорошие солдаты не думают. Вместо этого, они отвели меня в комнату, привязали к стулу магнитными ремнями и, отдав честь, ушли.

Оставляя меня с ними.

Я оглядываю три фигуры, выделяющиеся на фоне света прожекторов над головой. Их дыхание шипит, медленное и глухое. У них одинаковые манеры, одинаковые зеркальные маски, одинаковая угольно-серая униформа. Кроме того, кто их возглавляет, конечно, он одет во все кристально-белое.

— ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС, — произносит Принцепс. — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БОРТ «КУСАНАГИ».

Я поднимаю взгляд на фигуру, туда где, предположительно, должны быть глаза. Предоставляя себе лицо за этой безликой маской.

— Приятно увидеть Вас вновь, Чжан Цзи, — говорю я. Имя отца Авроры. Имя оболочки, которую похитила эта штуковина и теперь носит, как дешевый костюм. Эта штуковина дремала миллионы лет, раненая, пряталась во тьме, желая остаться незамеченной, неузнанной, ненайденной.

Но я знаю его имя.

— Или мне следует называть Вас Ра`хаам?

Я смотрю на них, ощетинившись от гнева. Желая услышать ответ. Реакцию. Хоть что-то. Но они лишь смотрят, тихо и спокойно.

— Я знаю, что вы задумали, — выплевываю я. — Вы хотите развязать войну между Террой и Несломленными в качеств дымовой завесы. Выигрываете время пока ваши планеты-питомники не будут готовы к цветению. Но погибнут миллионы людей. Быть может, миллиарды. Но вам это итак известно, да?

Двое в серой форме ВРУ становятся по обе стороны от меня. Тот, что слева, тянется затянутой в перчатку рукой и застегивает у меня на шее шоковый ошейник. Я морщусь от прикосновения холодного металла. Ощущаю, как по спине ползет капля пота.

— Использование шоковых ошейников было запрещено Мадридской конвенцией, — говорю я. — Вероятно, им следовало еще упомянуть и о паразитах, забирающих чужие тела, ну, вы поняли..

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ? — спрашивает Принцепс.

Я стискиваю челюсть, глядя в безликую зеркальную маску.

— По протоколам Академии Авроры, я могу лишь сообщить свое имя, ранг и номер отряда.

Принцепс склоняет голову набок.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

Я облизываю губы. Собираюсь с духом.

— Тайлер Джонс. Альфа. Легион Авроры, Отряд 312.

Вспышка агонии вонзается в затылочную часть черепа и взрывается внутри головы. Я задыхаюсь, когда каждый дюйм кожи вспыхивает пламенем, когда каждый нерв обнажается, словно его протащили сквозь битое стекло, глаза будто лопаются внутри черепа, и кислота заливает глазницы, разъедая синусовые полости и стекая по моему…

Всё прекращается. По щелчку пальцев Принцепса. Я судорожно выдыхаю сквозь зубы, пот заливает мои раны. Это длилось всего несколько секунд, но это была самая сильная боль, которую я когда-либо испытывал в своей жизни, вплоть до того раза в шестом классе, когда я прищемил самого себя молнией.

Принцепс раскрывает ладонь в белой перчатке и показывает мне пульт управления ошейником. Настройки варьируются от 1 до 10. На данный момент настройка была 1.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

— Тайлер Джонс. Аль…

Остальные мои слова заглушаются, когда ошейник снова оглушает. Сквозь зубы вырывается стон. Все мое тело сотрясается. Я пытаюсь думать о чем-то спокойном, пытаюсь убедить себя, что это не реально. Но хотя логическая часть моего мозга знает, что это просто нервная индукция, просто иллюзия боли, рептильная часть кричит. Кожу словно сдирают с тела ржавыми ножами, наждачная бумага царапает грубые мышцы, тупые зубила застряли между моими позвонками, кровь и спинномозговая жидкость стекают по м..

Боль прекращается. Момент ослепительного, невыразимого облегчения.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

Я делаю глубокий вдох. Закрываю глаза. Молю Создателя дать мне сил.

— Т-Тайлер Д…

И это продолжается.

Я теряю счет времени.

Теряю счет щелчкам этого выключателя.

Знаю, что выдержу до второго уровня, прежде чем начну кричать.

Я начинаю рычать, чтобы они остановились…остановились, дыхание Творца, на третьем уровне.

Они не прекращают до четвертого.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

— Я не знаю!

Я слабо сопротивляюсь в удерживающих меня путах, просто чтобы было на что злиться. Ощущаю привкус меди на языке, сплевываю кровь на пол. Понимаю, что криками, должно быть, разорвал голосовые связки.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ? — повторяет Принцепс, сердясь.

— Я не ЗНАЮ! — рычу я, мой голос хриплый и прерывистый. — Место, куда мы направлялись, было в черном ящике Гефеста! Я даже не видел, что там!

Еще одна волна боли.

Еще один окровавленный вопль.

— ВСЁ ЭТО МОЖЕТ КОНЧИТСЯ, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС.

Снова.

— ПРОСТО СКАЖИТЕ НАМ ПРАВДУ.

И снова.

— ГДЕ НАХОДИТСЯ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О ` МЭЛЛИ?

И снова.

— Я ЖЕ ГОВОРЮ, ЧТО НЕ ЗНАЮ!

А потом всё прекращается. Именно так. Голова кружится. Каждая секунда без этой боли, словно благословение божье, и я молю о потере сознания, о сне, о чем угодно, только чтобы все это закончилось. Но потом…. я ощущаю нежное касание к моему голому плечу. Мягкие губы прижимаются к обжигающей коже лба, прохладные, как лёд; облегчение проносится по телу, словно весенний дождь.

— Тебе всегда нравилось быть героем, — раздается чей-то голос.

Я открываю глаза. Моргаю сквозь пот,