Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

тут же нахмурился, услышав подтверждение от Фэллон, посмотрев на нее испытующе.

Арден встала и подошла ко мне:

— Приятно наконец познакомиться. Я — Арден.

— Мне тоже, — ответила я.

Нора обняла Арден за плечи:

— Кто бы мог подумать, что все, что нужно для твоего появления на семейном ужине, — это чтобы Шеп привел новую девушку?

Арден смущенно улыбнулась:

— Сейчас напряженный сезон.

Нора мягко убрала волосы с ее лица — жест, который сразу выдал: она делает это с самого детства:

— Когда у тебя, мини-Ван Гог, не напряженно?

Арден улыбнулась мне:

— Надеюсь, только не дойду до отрезания уха.

Нора сморщила нос:

— Без мрачных разговоров перед ужином.

Меня моментально приняли в круг, и уже через пару минут нервозность испарилась. За длинным столом Колсонов было столько людей, что внимание не задерживалось на мне надолго. А Кили отвлекала всех своими выходками.

На ужин подали стейк и овощное ассорти всех цветов радуги. Картофель грата, от которого мне не терпелось узнать рецепт, и булочки — мягкие, как облачко. На десерт Роудс принесла пирог с арахисовым маслом — не осталось ни крошки.

После ужина мы все помогали убирать со стола, но Нора мягко выставила всех из кухни, оставив только меня. У меня тут же подкосился желудок, но она улыбнулась виновато:

— Эгоизм, знаю. Все хотят с тобой поближе познакомиться, но Шеп — мой малыш, и я считаю, что заслужила первенство.

Я сгребала остатки еды в ее компостное ведро, стараясь вновь не поддаться нервам:

— Он очень тебя любит.

Это было очевидно. В том, как Шеп обращался с мамой, была нежность. И еще — благодарность.

Нора посмотрела в окно, на своих детей, собравшихся на заднем дворе и смеющихся над шоу, которое устраивала Кили:

— Он хороший человек.

— Лучший, — тихо сказала я, передавая ей тарелку для ополаскивания.

Она двигалась по кухне так, словно могла закрыть глаза и всё равно не промахнуться.

— Но он слишком многое берет на себя.

Я замолчала, отскребая остатки с очередной тарелки.

— Думаю, часть его всегда будет пытаться доказать свою ценность, — проговорила я наконец. Пальцы сжались на посуде, решая, говорить ли то, что вертелось в голове. Но я вспомнила всё, чему учил меня Шеп. Особенно — что я не выбралась, чтобы теперь не жить.

— Мы все носим в себе груз прошлого. Трудности нас меняют. Иногда оставляют шрамы. Но не все из этого — плохо. Они растят в нас сочувствие, понимание и умение заботиться о других. Шеп заботится о людях вокруг больше, чем кто-либо, кого я знала. Ему просто иногда нужно напоминать, что не нужно быть идеальным, чтобы его любили.

Я застыла, услышав последние слова, вылетевшие у меня изо рта. Я не собиралась их говорить, но отрицать их было бессмысленно — это была правда.

Руки Норы замерли в мыльной пене. Она повернулась ко мне:

— Ты его любишь?

Я с трудом сглотнула:

— Да. — Глубоко выдохнула. — Твой сын напомнил мне, что в этом мире все еще есть хорошие мужчины. В момент, когда мне отчаянно нужно было это напоминание. Он сделал меня смелее. Заставил тянуться к вещам, о которых я думала, что больше никогда не смогу их иметь.

В глазах Норы заблестели слезы:

— Тея...

— Ты вырастила удивительного сына.

Нора бросила тарелку в раковину и в одно мгновение оказалась рядом, заключив меня в крепкие объятия и не отпуская:

— Я вижу, как он изменился за этот месяц. В нем появилась легкость, которой давно не было. Это ты. Ты сделала его смелым в ответ. Смелым, чтобы поверить: он уже достаточно хорош, просто такой, какой есть.

У меня запекло в горле, а глаза наполнились слезами:

— Он больше чем «достаточно». Он — все.

Нора отстранилась, смахивая слезы, уже скатившиеся по щекам:

— И ты тоже, красавица моя. Это так ясно видно. Твоя доброта, забота, сила. Я не знаю, что с тобой случилось, но мне больно оттого, что это произошло.

— Это только заставляет меня еще сильнее ценить то, что у меня есть сейчас.

Нора всхлипнула:

— Я хочу, чтобы у тебя было все. И если тебе когда-нибудь понадобится кто-то, кто выслушает, обнимет или просто похлопочет вокруг тебя — я всегда рядом.

Теперь и мои слезы потекли. От ее доброты. От того, что она предложила мне то, чего у меня никогда по-настоящему не было:

— Спасибо, — прошептала я. — Это значит для меня больше, чем ты можешь представить.

— Все в порядке? — раздался глубокий голос Шепа, разрезая тишину кухни.

Мы с Норой подпрыгнули от неожиданности, а потом тут же расхохотались.

Нора вытерла лицо и отмахнулась от сына:

— Все хорошо. Просто разговор по душам с нашей девочкой.

Шеп тут же подошел ко мне, его большое тело обвило меня заботой, а большие пальцы нежно смахнули слезы с моих щек:

— Ты плачешь.

Я покачала головой:

— Я счастлива.

Он нахмурился, будто не до конца верил моим словам.

Я обхватила его за талию и крепко прижалась:

— Счастлива, — повторила я. — И это благодаря тебе.

Шероховатые руки Шепа обхватили мое лицо:

— Это ты подарила себе счастье. А я просто счастлив быть частью этой мозаики.

42

Шеп

— Улыбка у тебя какая-то пугающая.

Я скосил взгляд на Энсона, пока мы ехали в город в моей машине, пытаясь хоть немного убрать с лица идиотскую ухмылку, что не сходила с него весь уикенд. Но безуспешно. Не получалось. Ну не мог я иначе.

— То, что ты при улыбке выглядишь как одержимый демон, не значит, что мы все такие, — отозвался я.

Энсон только хмыкнул в ответ.

— У тебя щеки не болят? Ты все утро лыбишься.

Я закатил глаза и свернул на главную улицу. Каскад-авеню по-прежнему была битком — туристы тянули время, чтобы выжать максимум из праздничных выходных. Мой взгляд непроизвольно скользнул в сторону пекарни. Просто надеялся мельком увидеть темно-каштановые волосы за витриной.

— Господи, — рявкнул Энсон. — Следи за дорогой.

Я тут же вернул взгляд на проезжую часть и нажал на тормоз, чтобы не врезаться в минивэн с номерами Айдахо.

— Ты пропал, — пробормотал он.

— Как будто ты лучше, — парировал я.

Энсон по уши влип с Роудс. Она была его вселенной, центром, вокруг которого все вращалось.

Он криво усмехнулся.

— Ладно, справедливо. — Улыбка тут же погасла. — Все пока спокойно?

Я кивнул, и в животе сжался тяжелый ком.

— Трейс все еще ждет результаты по отпечаткам на письме. Расс в базе есть, а вот Брендана — нет.

— Ну конечно, — проворчал Энсон. — Может,