Свора певчих - Даша Игоревна Пар

– Интересно, как до этого додумались, – задумалась Реми, оборачиваясь и поглядывая на воркующую парочку в соседней кабинке. Им было до лампочки, какой вид открывается с высоты. Главное то, что они вместе.

– Хороший вышел день рождения, – сказала она, поглядывая на умиротворённое лицо брата.

Казалось, Рене готов навечно остаться здесь наверху, настолько спокойно он выглядел.

– Жаль, что Олег приедет только через неделю, в канун Нового года. Была надежда, что он сможет пораньше покинуть пансион, – ответил брат, поглядывая в сторону Кремлёвского дворца, сияющего золотом и серебром. – Он обожает этот парк, просто за уши не оттащишь от каруселей.

– Успеется ещё. И так со столькими родственниками перезнакомилась, – Реми чуть поморщилась.

Хоть сэвы и были её роднёй, многое в них казалось заносчивым. Будто они во всём сомневались, хотя на словах угадывали черты и матери, и отца. Только старшее поколение чуть разбило холод, посеянный несомненно Романом. Агафья во всеуслышание объявила её своей внучкой, а Михаил расцеловал в обе щёки, по-отечески говоря: «Мы будем наблюдать за твоими успехами, Ремия Беркут. Воистину, ты добьёшься величия, как и все в нашей семье!»

Их кабинка добралась до самого верха, открывая умопомрачительный вид на протекавшую неподалёку реку, на огни городских улиц, по которым проносились машины, и даже можно было разглядеть софиты, пускающие в небо белые столпы света, установленные на крыше клуба Лудус.

– Чёрт, здесь так красиво, но почему так холодно? – сказала девушка, обхватывая себя руками. – Клянусь, здесь градус пять ниже нуля!

– Да ладно, не может быть. Ну, похолодало чутка, так и мы не на земле…

Рене не успел договорить, в городе завыла сирена. Тотчас с её нарастающей тревожной песнью, у земли открылся разрыв и оттуда повалили морликаи. Толпа внизу ринулась врассыпную, пока первый монстр, размером с будку кассы, суча клешнями на манер краба, пополз в сторону, сметая нижние крепления колеса обозрения.

– Держись за перекладину! – заорал Рене, когда их резко наклонило вбок, ощутимо тряхнуло, а потом колесо встало.

Реми уже держалась обеими руками, чувствуя, как её прижало к правому краю кресла, наклонив так, что была видна земля и вот-вот, под оглушительный скрип и дребезжание, кинет вниз, разрывая о металлическую конструкцию.

Она увидела, как из жаркого разрыва полезли иные морликаи, по двое, по трое, все разные, но одинаково мерзкие. Один из них с длинным языком ухватил какую-то девчонку за лодыжку, бросив о землю и подтягивая к себе. К нему устремились курсанты: окружая, они закричали, разрывая монстра на части, а за их спинами возникли твари видом похожие на скорпионов.

Реми только краем глаза видела их сражение, когда колесо задрожало вновь – краб, отражая блестящими клешнями крики сэв, вновь задел нижнюю часть конструкции и их перекосило в другую сторону. А над городом расцветали разрывы – одни жёлтые, а вот другие – белые, совсем как в парке и в подвале её бывшего дома.

Девушка из соседней кабинки визжала на ультразвуке, что-то видя за Реми, а сэва не могла даже пошевелиться – так сильно свело руки. Она видела других за Рене, видела, как на три кабинки ниже, парнишка не старше пятнадцати лет не удержался и выскользнул наружу, падая прямо посреди бойни между сэвами и морликаями.

– Не шевелись, – побелел Рене, глядя на что-то за её спиной, а потом заорал: – Держись крепче!

Конструкция, как какой-то дикий зверь, застонала, заголосила металлической разноголосицей визга и почти утробного стона, дёрнулась в сторону, и ещё раз, и ещё. Следующий удар огромной силы выбил Реми из кресла, и она перелетела через перекладину, прямо сквозь стекло, в последний момент, успевая ухватиться за подножку, повиснув в воздухе. Её крик утонул в других воплях, а их кабинка накренилась сильнее, дрожа и дёргаясь от каждого движения монстра, видом напоминавшего ящерицу.

Болтая ногами, под дождём из осколков, Реми смотрела, как морликай молниеносно ползёт по нижнему ответвлению прямо к кабинке влюблённых. Она зажмурилась, слыша их вопли, а потом раздался оглушительный хруст, и крики стихли.

– Реми, ты должна подтянуться, я не могу до тебя добраться! – прозвучал отчаянный вопль Рене.

Девушка увидела, как парень, балансируя на повернувшейся под прямым углом кабинке, тянется к ней, разрываясь между единственным, что держит его наверху, и желанием добраться до сестры. Его лицо покрылось испариной, он дрожал от напряжения, глазами обращаясь к твари, что своим весом нарушала хрупкое равновесие колеса обозрения.

Пальцы Реми через перчатки чувствовали холод металла, покрытого облупившейся краской. Сейчас всё выглядело слишком чётко, слишком ярко, а она теряла остатки сил и не могла даже чуть ослабить мускулы, чтобы поднять себя выше и потянуться рукой навстречу брату. Её хватало только на то, чтобы держаться, но этого мало – ещё немного и силы закончатся.

– Реми! – новый крик совпал с давлением вокруг талии – у морликая оказался не менее длинный язык, чем у его собрата внизу. – Отпускай, я тебя поймаю! Слышишь?! Отпускай!

Она только вздохнула и разжала руки, когда над головой пронёсся нижний крик брата, и давление вокруг талии пропало, а сама она полетела вниз в потоке голосе Рене. Непроизвольно девушка закричала в ответ, и вокруг всё завертелось в безумной карусели. В полёте она ударилась плечом о какой-то выступ, что лишь на миг сбило пение, но не остановило: всего пять секунд длилось падение, когда она совершенно невредимой опустилась вниз. Лишь коснувшись пятками твёрдой поверхности, Реми умолкла, падая и больно прикладываясь коленками о землю.

Её била сильная дрожь, она едва могла держаться, такой сильной судорогой свело мышцы, но она была жива. Девушка не успела даже моргнуть, как рядом появились Вивьен с Робертом, а там и Виктор с курсантами и боевыми сэвами подтянулись. Её подняли вверх, что-то крича в лицо, однако она как пьяная шаталась из стороны в сторону, моргая через раз.

Лишь когда Виви залепила пощёчину, пробуждая вернуться обратно в дикую какофонию из криков, стрельбы и взрывов, Реми увидела, как сэвы вокруг продолжают биться с монстрами, как им помогают людские подразделения, изрешечивая пулями мерзкие туловища морликаев, и как стонет конструкция над ними.

– Рене! – закричала она, выскальзывая из рук подруги и задирая подбородок.

Брат медленно спускался вниз, сползая по круглой трубе от кабины к центру. В других кабинках никого не осталось – из тех, что были у земли, люди и сэвы успели убраться, но верхние… были либо слишком раскурочены тряской, либо в них уже побывали морликаи.

Рене стал последним живым на колесе обозрения.