Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант

1788 года) о том, что в предстоящем Генеральном штате депутаты Третьего сословия должны быть равны по численности депутатам других штатов вместе взятых. 24 июня 1789 года он разослал во все округа приглашение голосовать за представителей. В Третьем сословии каждый француз старше двадцати четырех лет, плативший любой налог, имел право - и даже обязан был - голосовать; все профессионалы, предприниматели, гильдийцы; фактически все простолюдины, кроме нищих и беднейших рабочих, имели право голоса.32 Победившие кандидаты собирались в избирательный комитет, который выбирал депутата от округа. В Первом сословии каждый священник или викарий, каждый монастырь или конвент голосовал за своего представителя в избирательном собрании округа; архиепископы, епископы и аббаты были членами этого собрания по должности; это собрание выбирало церковного депутата в Генеральные штаты. Во Втором сословии каждый дворянин старше двадцати четырех лет автоматически становился членом избирательного собрания, которое выбирало депутата, представлявшего дворянство его округа. В Париже право голоса имели только те, кто платил налог на голосование в размере шести и более ливров; там большинство пролетариата оставалось за бортом.33

Каждому избирательному собранию каждого класса правительство предложило составить cahier des plaintes et doléances - изложение жалоб и претензий - для руководства своему депутату. Окружные кайеры были обобщены по каждому классу в провинциальных кайерах, и они, полностью или в кратком изложении, были представлены королю. Депутаты всех сословий объединились в осуждении абсолютизма и требовании конституционной монархии, в которой власть короля и его министров будет ограничена законом, а всенародно избранное собрание будет периодически собираться и единолично принимать новые налоги и санкционировать новые законы. Почти всем депутатам было предписано не выделять средств правительству до тех пор, пока не будет принята такая конституция. Все классы осуждали финансовую некомпетентность правительства, зло, связанное с косвенными налогами, и превышение королевской власти, как в письмах де каше. Все требовали суда присяжных, конфиденциальности почты и реформы законодательства. Все ратовали за свободу, но по-своему: дворяне - за восстановление своих полномочий, существовавших до Ришелье; духовенство и буржуазия - за свободу от любого государственного вмешательства; крестьянство - за свободу от деспотичных налогов и феодальных повинностей. Все в принципе согласились с равным налогообложением всего имущества. Все выразили лояльность королю, но ни один не упомянул о его "божественном праве" на правление;34 по общему согласию, это право было отменено.

Дворянские каги постановили, что в Генеральных штатах каждое из сословий должно собираться отдельно и голосовать как единое сословие. Духовенство отвергало веротерпимость и просило отменить гражданские права, недавно предоставленные протестантам. Некоторые каэры призывали оставить большую часть десятины приходу и обеспечить доступ всех священников к должностям в иерархии. Почти все церковные кайеры осуждали безнравственность эпохи в искусстве, литературе и театре; они приписывали это ухудшение чрезмерной свободе прессы и призывали к исключительному контролю над образованием со стороны католического духовенства.

В кайерах "Третьего сословия" выражались в основном взгляды среднего класса и крестьян-собственников. Они ратовали за отмену феодальных прав и транспортных пошлин. Они требовали карьеры, открытой для талантов всех сословий, на всех должностях. Они осуждали богатство церкви и дорогостоящее безделье монахов. В одном из кайеров предлагалось, что для покрытия дефицита король должен продать земли и ренту духовенства; в другом - конфисковать все монастырское имущество.35 Многие жаловались на разорение ферм животными и охоту дворян. Они требовали всеобщего бесплатного образования, реформы больниц и тюрем, полного уничтожения крепостного права и торговли рабами. Типичное крестьянское письмо утверждало: "Мы - главная опора трона, истинная поддержка армий. ... Мы являемся источником богатства для других, а сами остаемся в нищете".36

В целом эти выборы Генеральных штатов стали гордым и щедрым моментом в истории Франции. На какое-то время Франция Бурбонов стала демократическим государством, в котором, вероятно, голосовала большая часть населения, чем сегодня ходит на выборы в Америке. Это были честные выборы, не такие беспорядочные, как можно было бы ожидать в столь новаторской операции; очевидно, они были более свободны от коррупции, чем большинство выборов, проводимых в более поздних демократических странах Европы.37 Никогда прежде, насколько нам известно, правительство не обращалось к своему народу с таким широким предложением проинструктировать его о методах процедуры и сообщить ему о своих жалобах и желаниях. Взятые в целом, эти cahiers давали правительству более полное представление о положении дел во Франции, чем оно когда-либо имело. Теперь, если вообще когда-либо, Франция располагала материалами для государственной деятельности; теперь она свободно выбирала своих лучших людей из всех сословий, чтобы встретиться с королем, который уже делал смелые предложения о переменах. Вся Франция преисполнилась надежд, когда эти люди из всех уголков страны направились в Париж и Версаль.

V. ENTER MIRABEAU

Один из них был дворянином, избранным простонародьем Экс-ан-Прованса и Марселя. Отличаясь этим необычным и двойным достоинством, Оноре-Габриэль-Виктор Рикети, граф де Мирабо, некрасивый и очаровательный, стал главной фигурой Революции с момента своего прибытия в Париж (апрель 1789 года) и до своей преждевременной смерти (1791 год).

Мы уже отмечали его отца - Виктора Рикети, маркиза де Мирабо - как физиократа и "друга человека", то есть всех, кроме жены и детей. Вовенарг описывал этого "друга человека" как "пылкого, меланхоличного человека, более гордого и беспокойного... чем море, с неутолимой жаждой удовольствий, знаний и славы".3838 Маркиз признавал все это и добавлял, что "безнравственность была для него второй натурой". В двадцать восемь лет он решил выяснить, достаточно ли одной женщины; он попросил руки Мари де Вессан, которую никогда не видел, но которая была наследницей огромного состояния. Женившись на ней, он обнаружил, что она была неряхой и некомпетентной, но за одиннадцать лет она подарила ему одиннадцать детей, из которых пятеро выжили в младенчестве. В 1760 году маркиз был заключен в тюрьму в замке Венсенн за подстрекательские писания, но был освобожден через неделю. В 1762 году жена покинула его и вернулась к матери.

Оноре-Габриэль, старший сын, рос среди этой домашней драмы. Одна из его бабушек умерла сумасшедшей, одна из сестер и один из братьев периодически сходили с ума; удивительно, что сам Габриэль, терпя одно бедствие за другим, не сошел с ума. При рождении у него было два зуба, как предупреждение миру. В три года он перенес приступ оспы, в результате чего его лицо покрылось шрамами и язвами, как поле битвы. Он был буйным, ссорящимся и своенравным мальчиком; его отец, который тоже был буйным, ссорящимся и своенравным, часто бил его, вызывая сыновнюю ненависть. Маркиз был рад избавиться от него, отправив его в возрасте пятнадцати лет (1764) в военную