История Льва - Микита Франко

сначала он был ничего, даже приятный. В этом сне они с Юрой занимались сексом, только не так, как было в реальности, а… тем самым. Про который спрашивал Власовский. Вытворяли такое, чего и близко не делали в ту ночь. Лёва не помнил, что Юра умер, а Юра вёл себя… не как настоящий Юра. Шептал грязные фразочки из порнухи, которую они пару лет назад смотрели вместе (нашли у его родителей кассету с документальным фильмом про Тибет, а там был… ну, короче, не тот фильм оказался).

В какой-то момент на волне страсти с Юрой начало происходить неладное: он закрыл глаза, как будто уснул, по-мертвецки побледнел, становясь синюшного цвета, а горячая кожа под ладонями вдруг обожгла Льва холодом. Во время секса меньше всего хочется, чтобы твой партнёр неожиданно превратился в труп, но и без того дерьмовая ситуация усугубилась: Лёва обнаружил, что всё происходит в гробу. Гроб открыт и находится в каменном склепе, хотя начиналось всё в Юриной комнате. Лёва поднялся (почему-то одетый), поглядел по сторонам и понял, что выхода из склепа нет. Пустое пространство с голыми стенами, труп и он – и это эротический сон называется?

Проснулся он скорее раздраженный, чем напуганный. Нет, правда, что за дурацкий сюжетный поворот? Впервые за неделю приснилось что-то нормальное, а обернулось тем, что он трахнул труп, отлично просто, вот уж спасибо.

В школе, делая над собой усилие, чтобы не заснуть на географии, он поинтересовался у Власовского:

- Если мне снится секс с Шевой, а Шева умер, это значит, что я некрофил?

Яков устало вздохнул:

- Ты что, идиот?

Лёва цокнул:

- Я просто пошутил.

- Странная шутка.

- Пытаюсь разрядить атмосферу. Скучновато тут у вас.

- У нас тут контрольная.

- А. Понятно.

Под конец урока Яков, закончив с рисованием контурной карты (для Лёвы), вдруг сказал:

- Хорошо, что ты начал об этом шутить. Пусть и по-дурацки.

Лёва пожал плечами: нормально он пошутил, разве нет?

И всё-таки он не чувствовал себя окончательно оправившимся. Он устал от своих снов. Если бы он мог что-нибудь сказать Шеве сейчас, зная, что тот его услышит, он бы сказал: «Пожалуйста, прекрати мне сниться, я никуда с тобой не пойду». Сказал бы, давясь стыдом за эти слова, но что поделать? Похоже, ему действительно хочется жить дальше, даже если дальше – это жизнь без него. Он не хочет идти с ним в солнечный день по Невскому, не хочет в гроб, не хочет в склеп, не хочет положительный анализ на ВИЧ. Он готов отпустить Юру, но когда Юра-то его отпустит?

И дурацкие стишки. Они продолжают складываться в его голове, особенно по ночам. В такие моменты он, просыпаясь, пытается их записать, но это сложно: строчки ускользают из сознания, одна за другой, обрывки фраз перестают складываться в осмысленный текст и всё пропадает.

Только однажды он смог поймать их, как птицу за хвост, и быстро-быстро записал на заранее подготовленный лист бумаги, без запятых и точек:

Тебя нету

Я уставший

Меня душит несвобода

Почему так много крови

Неоправданных потерь

Я люблю тебя

Но поздно

Каждый раз ты умираешь

У небес какой-то праздник

День

Распахнутых

Дверей

Перечитав, Лёва подумал: «Что за бред, какой ещё крови?», откинулся на подушку и снова провалился в сон.

Утром проснулся от ощущения, что кто-то над ним стоит. Открыл глаза, а это Пелагея: замерла над кроватью и, бесшумно открывая рот, читает по слогам с того самого листка, который Лёва легкомысленно бросил рядом с собой.

Подскочив, он резко вырвал из её рук стихотворение.

- Ты ахренела?! – прикрикнул Лёва.

Пелагея замигала большими глазами, глядя снизу-вверх. Он знал этот приём: специально так делает, чтобы вызвать искусственные слёзы.

- Вот не надо, - зло сказал Лёва. – Сама виновата, нельзя трогать мои вещи.

- Это же просто бумажка, - с наигранной плаксивостью пропищала сестра.

- Моя бумажка, - подчеркнул Лёва.

Сунув её между тетрадей, как и предыдущее стихотворение, он глянул на часы («Чёрт, уже восемь») и начал запоздало собираться в школу: смахнул в большой отдел рюкзака все учебники, что лежали на столе (наверняка что-нибудь совпадет с расписанием). Пелагея, наблюдая за его действиями, сказала: - Красиво.

- Что красиво? – не понял Лёва.

- Стихотворение красивое, - пояснила сестра. – Ты что, поэт?

Лёва отреагировал, как на оскорбление:

- Нет, конечно, че за бред ты спрашиваешь?

Подумал: если бы она спросила: «Ты что, гей?», он бы ответил то же самое.

- Но стихи пишут поэты.

- Не обязательно.

- Обязательно.

- Мама готовит еду, но она же не повар.

- Хм, – Пелагея задумалась. – Логично…

Довольный тем, как у него получилось откреститься от клейма поэта, Лёва напоследок заскочил на кухню, взял со стола гренку, отпил от стакана с чаем, поблагодарил маму за завтрак и выскочил в парадную, доедая уже на ходу. Мама спросила в след, куда он так бежит («Ещё час до начала уроков!»), Лёва, отмахнувшись, сослался на важное дело.

«Важным делом» был разговор с Власовским. Накануне Яков позвонил ему и заговорщицким тоном попросил встретиться пораньше. Сказал:

- Разговор не для чужих ушей.

- Может, после уроков? – попросил Лёва, представляя, как не охота будет вставать на час раньше.

- После уроков у меня органическая химия.

- Боже мой, надеюсь, это не больно, - вздохнул Лёва. – Ладно, завтра в восемь-тридцать у кинотеатра.

Власовский ждал, прислонившись к колонне старого здания – глядя на него, Лёва невольно вспомнил день, когда шёл сюда к Юре: он стоял на этом же месте рядом с Катей. Прогоняя колкое воспоминание, Лёва ускорил шаг и поднялся на пролёт, к Якову. Тот, глянув на наручные часы, заметил: - Ты опоздал.

- На минуту.

- На три.

Пока Лёва изображал на лице скептическую мину, Власовский придвинулся ближе, нарушая приемлемое дружеское расстояние между ними, и очень серьёзно сказал:

- Давай сразу к делу. Я думаю, мы идеальная пара.

Лёва оторопел от такого поворота событий. Вгляделся в лицо Якова, чтобы понять: он смеется или что? Власовский смотрел строго и сосредоточенно.

Сдерживая смешок, Лёва спросил:

- С чего ты взял?

- Математически рассчитал.

- Что? – Лёва опять не понял, шутит он или всерьёз. – Ты предлагаешь мне встречаться?

- Я предлагаю тебе встречаться.

- У меня ещё не пришли анализы на ВИЧ, ты же помнишь? – фыркнул Лёва.

Яков закатил