Доля вероятности - Ребекка Яррос

и даже флиртовать. Я мог быть собой и свободно делиться своими мыслями.

Сегодняшний день оправдал все мои ожидания: не зря я приехал из Саванны, и за все это стоило благодарить Серену. Когда я написал ей с профиля в «Инстаграме», который завел по настоянию Иззи, и сообщил, что хочу сделать ее сестре сюрприз, Серена в ту же секунду согласилась мне подыграть. А еще умудрилась в наш краткий разговор подбросить новость о том, что родители, как обычно, кинули Иззи и что у нее нет парня.

Не стану лгать, я почувствовал облегчение — не из-за ситуации с родителями, а из-за того, что у нее не было парня. Иззи, конечно, заслуживала счастья, но я эгоистично радовался, что в эти выходные нам никто не помешает.

Она просияла так, что у меня замерло сердце.

— А когда вернемся домой, посажу тебя смотреть «Леди-ястреб».

— Кино про твою тезку? — Я невольно улыбнулся. — Жду с нетерпением.

Я готов был наблюдать, как кто-то читает телефонный справочник, лишь бы Иззи была рядом. Но я сомневался, что смогу долго протянуть в этом баре: обстановка действовала на нервы.

— Если бы тебе сказали, что до конца жизни ты сможешь пересматривать только один фильм, какой бы ты выбрал? — спросила она.

— Сложный вопрос.

Наши взгляды встретились, и я понял, что она пыталась отвлечь меня вопросами, как я отвлекал ее тогда в самолете.

— Не торопись, подумай.

— «Властелин колец: Возвращение короля», — ответил я. — Но, возможно, после просмотра «Леди-ястреб» я изменю мнение. Все может быть.

Она придвинулась и коснулась губами моих губ. Все мои нервные окончания вспыхнули.

— Спасибо за сегодня.

Я запустил руку ей в волосы и притянул ее ближе, поцеловал крепче, но старался держать себя в узде. От этого первого поцелуя меня захлестнул прилив дофамина. Мне было сложно себя контролировать, но я все же сумел. Я не хотел целовать ее в присутствии толпы и отстранился, прежде чем страсти накалились.

Когда мы оторвались друг от друга, Иззи улыбнулась и прижала руку к груди:

— Ты бы знал, как бьется сердце.

Она провела рукой по маленькому медальону с сердечком, который я подарил ей на день рождения. Безделушки в голубых коробочках стоили целое состояние, она была против, но я решил, что девушке из высшего общества нужны дорогие украшения.

— Мое тоже. — Пожалуй, вышло слегка топорно, но с Иззи можно было говорить как есть.

— Держите, — сказала барменша и поставила перед нами наш заказ.

Иззи отодвинулась, и я понял, что уже скучаю по ее поцелую.

— Спасибо. — Я положил карточку на стол, не успела Иззи достать свою. — Отдадите в конце вечера, — сказал я барменше.

— Не надо. — Иззи покачала головой и взялась за тонкую ножку бокала. — Мы не останемся на весь вечер. Мы уже уходим. — Она повернулась ко мне. — Спасибо.

— Тогда принесу чек, — кивнула барменша, взяла мою карточку и направилась к кассе.

— Точно не хочешь остаться? — Я посмотрел на нее, подняв брови. — Это же твой день рождения. Как захочешь, так и будет.

— Не хочу напиваться в наш последний вечер, — пожала плечами она.

Я мог бы ей возразить, но прекрасно ее понимал. Мне тоже хотелось запомнить каждую секунду.

— С днем рождения, Изабо. — Я поднял бокал.

— Спасибо, Нейт. — Она улыбнулась, и мы чокнулись. — Я так рада, что ты приехал.

— Я тоже.

Барменша принесла мою карточку. Мы с Иззи еще с полчаса сидели и разговаривали о ее занятиях в университете. Она потягивала шампанское, я почти не притрагивался к пиву. Когда Иззи пыталась перевести разговор на меня и спросить, каково мне было на войне, я осторожно менял тему. Держался спокойно, смотрел только на нее и пытался сосредоточиться на ее улыбке, смехе, искорках в глазах, на своем безумном желании, с которым не знал, что делать. Но стены смыкались, толпа напирала со всех сторон, пробираясь к стойке, люди толкали меня в спину, лезли в карманы и доставали…

Бумажники.

Просто бумажники, не оружие.

Потому что мы были в Штатах. Не в Афганистане.

Проклятье. В прошлый раз такого не было. Но тогда я не провел девять месяцев в аду и мое пребывание не продлевали раз за разом. Обычно рейнджеров отправляли на короткие, пусть и частые вылазки, но нам просто не повезло. В этот раз меня не ранили, но мне пришлось похоронить четверых товарищей в могилах, где вместо надгробий были армейские ботинки и штурмовые винтовки. В этот раз…

Не здесь. Я вздохнул глубоко, насколько позволяла скованная напряжением грудь, и запихнул эти воспоминания в дальний ящик, где им было самое место. Посмотрел на Иззи и поймал на себе ее взгляд — одного этого взгляда мне хватило, чтобы мигом позабыть обо всем дерьме, которое со мной случилось.

— Выбери того, с кем хочешь пережить зомби-апокалипсис, — сказала она и подняла указательный палец. — Кроме меня. Это слишком легко.

— Тогда выберу Роуэлла, наверное. — Торрес выбрал бы свою подружку, а мне не хотелось лишать его личной жизни, пусть даже в зомби-апокалипсис. — Мы много всякого повидали.

— Хороший выбор. А теперь пойдем, — сказала она.

— Но ты не допила. — Я не хотел, чтобы мои проблемы мешали ее празднику.

Иззи закатила глаза, допила шампанское на донышке и поставила бокал на стойку.

— Вот, видишь, я допила: можешь сказать Серене, что сдержал слово. — Она соскользнула с барного табурета и протянула мне руку. — Если честно, я бы лучше провела остаток вечера дома. С тобой.

— Даже потанцевать не хочешь? — Я бросил взгляд на переполненный танцпол, и все мышцы инстинктивно напряглись.

— Не хочу.

Иззи поманила меня за собой, и я не смог сопротивляться. Раз хочет домой — отведу ее домой.

Наши пальцы сплелись, и я повел ее к выходу, протискиваясь сквозь толпу. За дверью в лицо подул свежий мартовский ветерок, показавшийся даром судьбы; я вздохнул полной грудью впервые с тех пор, как зашел в бар.

— С тобой все нормально? — спросила Иззи, когда мы зашагали по тротуару. Ее квартира находилась в нескольких кварталах.

— Нормально — понятие относительное.

Я взял ее за руку и поцеловал тыльную сторону кисти. Это было невинное прикосновение, но запах духов Иззи вскружил мне голову и вызвал совсем не невинные мысли. Мне захотелось уложить ее в постель и покрыть поцелуями все тело, чтобы этот запах заполнил мое сознание, заместив собой накопленные за последние годы дурные воспоминания.

— Ты ничего не рассказал о последних девяти месяцах, — произнесла Иззи и зацепилась пальчиком за мой палец. Мы снова зашагали вперед. — Даже в письмах.

На переходе я посмотрел налево и направо и попытался подобрать нужные слова, хотя это было очень сложно.

— Эти письма были моей отдушиной. Но я не хотел грузить тебя проблемами.

— А если я хочу знать? — Она поморщилась. — Черт, это звучит странно. А если я хочу выслушать?

— Я понял, — тихо ответил я и притянул ее к себе, защищая от холода. Иззи не захотела брать пальто, и у меня появился предлог ее обнять. — Но в день рождения о таком лучше не говорить.

Да и не только в день рождения. О таком вообще лучше не говорить, подумал я.

— О, — она медленно кивнула, — ну хорошо.

Дальше мы шли в неловком молчании, и я себя за это ненавидел. С Иззи всегда было так легко общаться, а я только что возвел барьер. Но это было к лучшему. Я не хотел, чтобы ее коснулись ужасы войны. Однако мое нежелание говорить встало между нами стеной, и я чувствовал это, когда мы вошли в квартиру.

Я последовал за Иззи на кухню. Она бросила сумочку на стол и достала коробку из кондитерской.

— Капкейк? — Иззи поставила коробку на стол, подтянулась, запрыгнула, усевшись рядом, и принялась болтать ногами. — Люблю смотреть кино и есть что-нибудь сладкое. — Она открыла коробку. В ней лежали десять капкейков, которые мы взяли с собой.

Я принял протянутую мне оливковую ветвь, наклонился и заглянул в коробку.

— Ты не похож на любителя ванили, — поддразнила Иззи. — Может, морковный?

Я покачал головой. Уголки губ невольно поползли вверх.

— Морковные любил Торрес. Клянусь, он весь год ел