Позолоченная лилия. Лили Сафра. Становление одной из самых богатых вдов мира - Isabel Vincent

других странах мира. Во-первых, Эдмонд, не любивший средства массовой информации, считал, что ему нужно быть более публичным, чтобы добиться успеха, как он хотел. Именно поэтому ему нужно было открыться с размахом. Он сказал своим друзьям, что относительно неизвестный смуглый ливанский банкир с густыми бровями не пройдет проверку среди нью-йоркской элиты с их гарвардскими родословными и связями с кланом Кеннеди.

Поэтому на торжественном открытии банка, состоявшемся холодным январским утром 1966 года, Сафра позаботился о наличии всех элементов, которые заставили бы жителей Нью-Йорка обратить на него внимание. Роберт Кеннеди, младший сенатор от Нью-Йорка, перерезал желтую ленточку, официально открывая новейший банк города, и смешался с новыми сотрудниками и организаторами, которые были известны в деловых и юридических кругах Нью-Йорка. Среди них был известный адвокат Теодор У. Хеель, посредник во многих нью-йоркских трудовых спорах, имевший тесные связи с демократической политической машиной города. Хеель, имевший огромные связи во властных кругах Нью-Йорка, стал новым председателем совета директоров Republic, хотя его полномочия были номинальными. Питер Уайт, бывший старший вице-президент Manufacturers Hanover Trust Company и новый президент и главный исполнительный директор Republic, также присутствовал на перерезании ленточки. В статье New York Times, рассказывающей об открытии банка, Эдмонд упоминается почти вскользь и описывается как "ливанский банкир, семья которого контролирует 36 процентов акций нового банка".

Конечно, Эдмонд, ненавидевший публичность, не возражал против мимолетного упоминания в третьем абзаце статьи в New York Times, где говорилось о том, что первоначальный капитал банка - 11 миллионов долларов - был самым большим среди всех частных коммерческих банков в истории США.

Тем не менее, газета скептически оценивала шансы банка на успех: "Republic, конечно, будет пигмеем среди банковских гигантов Нью-Йорка", - отметил репортер New York Times, добавив, что активы крупнейшего из них, Chase Manhattan Bank, на конец 1965 года составляли 15,3 миллиарда долларов.

С одержимым вниманием к каждой детали своего нового бизнеса Сафра решил доказать, что все они ошибаются. К 1969 году он придумал гениальный способ привлечения новых вкладчиков. Он предложил владельцам счетов, которые приводили новых вкладчиков, бесплатные цветные телевизоры и швейные машинки Singer за каждый трехлетний вклад на сумму от 10 000 долларов. Правила коммерческих банков США ограничивают использование подарков в качестве способа привлечения новых вкладчиков, но эти правила не распространяются на владельцев счетов, которые приводят нового клиента. "Если кто-то приводит в банк друга, чтобы открыть вклад, спонсор получает цветной телевизор", - отмечает Wall Street Journal. Вскоре вкладчики заполонили холл Republic, чтобы открыть счета.

"Акционерам нью-йоркского Национального банка Republic National Bank of New York, пришедшим на ежегодное собрание, пришлось пробираться сквозь толпы клиентов, ссыпающих деньги в банк", - сообщает Wall Street Journal. "Толпы клиентов толпились вокруг временных рабочих столов, установленных, чтобы справиться с переполнением кассиров, и банковские клерки открывали новые счета так быстро, как только успевали печатать бланки".

Казалось, не имело значения, что они ввязываются в долгосрочные вклады с крайне низкой процентной ставкой или что они могли бы получить более выгодный процент в другом месте. Но даже когда бесплатные шестнадцатидюймовые телевизоры Zenith привлекли сотни новых владельцев счетов, некоторые акционеры банка призывали Эдмонда провести более агрессивную кампанию по связям с общественностью. "И без того", - заметил один из акционеров, - "все, что о нас знают, это то, что мы продаем больше телевизоров, чем кто-либо другой в Нью-Йорке". Вскоре благодаря этим раздачам банк получил в деловых кругах Нью-Йорка уничижительное прозвище "телевизионный банк".

Но привлечение новых вкладчиков стало лишь частью успеха Republic. Как и другие банки Сафры, Republic также занимался торговлей драгоценными металлами. Это был первый банк в США, получивший лицензию на продажу золота для промышленности, и в итоге он стал крупнейшим продавцом золотых слитков после того, как правительство США прекратило продажу золота в 1968 году. Сафра, чье имя в переводе с арабского означает "желтый", занялся скупкой золотых монет и промышленного золота по всему миру. После того как Министерство финансов США сняло сорокалетний запрет на частное владение золотом, банк стал ведущим импортером золотых монет. К 1980 году банк контролировал треть американского рынка золота, используемого дантистами и ювелирами. В итоге золотые запасы банка стали настолько велики, что Эдмонд распорядился построить в подвале штаб-квартиры банка специальные хранилища для хранения золотых и серебряных блоков. Эти хранилища были одними из самых современных складов драгоценных металлов в Северной Америке, с погрузочным доком, способным одновременно принимать четыре бронированных грузовика и два тракторных прицепа.

Несмотря на то что налоговое законодательство США вынудило Эдмонда, нерезидента для целей налогообложения, взять на себя звание почетного председателя совета директоров, все в Republic знали, что он твердо стоит во главе компании. Ничто не ускользало от его бдительного ока; все займы должны были быть одобрены им. Когда ему предстояло принять особенно сложное решение, Сафра запирался в зале заседаний с самыми надежными помощниками из числа сефардов: Жаком Тавилем, который сопровождал его в Милан в 1948 году; Сирилом Двеком, коллегой-халабимом, чья семья знала Сафру на протяжении нескольких поколений; а позже - Уолтером Вайнером, нью-йоркским адвокатом, который заработал себе репутацию, решая сложные юридические вопросы Лили, связанные с поместьем Монтеверде на двух континентах. Эдмонд был настолько впечатлен преданностью и умом Вайнера, что впоследствии назначил его президентом Республики, а затем и председателем совета директоров.

Эдмон был человеком, одержимым своими банками, которые он часто называл "мои дети, моя жизнь". В первые дни существования Republic он жил в своем небольшом номере на девятом этаже, редко покидая здание, пока не наступало время лететь в Женеву, чтобы заняться делами в TDB. Он вел межконтинентальные дела по утрам, пока брился. Позже, купив великолепную виллу на Ривьере, он регулярно принимал своих клиентов у себя дома. Питер Коэн, бывший член совета директоров и председатель совета директоров Republic, вспоминал, что приемные в большом замке часто напоминали роскошную приемную врача, где элегантно одетые клиенты ожидали своей очереди на беседу с Эдмондом.

"Его банк - один из немногих в мире, где владелец находится у себя дома - обслуживание настолько близко и индивидуально", - говорит Коэн.

В редких случаях, когда ему удавалось выкроить время, он любил надеть джинсы и прокатиться на велосипеде по Центральному парку.

Но одержимость Эдмонда банковским делом в конце концов принесла свои плоды. В первый месяц своей истории Republic открыл 20 000 счетов - рекорд для коммерческого банка в Нью-Йорке. Из единственного таунхауса на Пятой авеню Эдмонд превратил Republic в двадцатый по величине банк США.