Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец

Мы стояли на жаре, на открытом солнце, а мне казалось, будто надо мной нависает тень — густеет, разрастается, зловещей темнотой давит на плечи.

— Хорошо, — в этот раз говорила старая женщина, а мужчины молчали. — Решение мы примем вечером. С первыми звездами. А сделать правильный выбор нам поможет великий Атимед. Узрим его волю.

Атимед. Бог четырех стихий.

С приходом сумерек старейшины будут ждать от него знака — вспышки молнии, далекой грозы, внезапно начавшегося дождя.

Хотят знака — будет им знак! Мой магический резерв полон, колдовская сила во мне искрит и плещется — сегодня я устрою над лагерем такую свистопляску, что дикари ахнут и кинутся сломя голову собирать для империи свои волшебные травки.

На душе стало легче. Наконец-то я смогла нормально вздохнуть — глубоко, полной грудью. Радостная, я повернулась к Валонсо и улыбнулась ему, но только одними глазами: губы не дрогнули, лицо застыло непроницаемой маской — не надо кочевникам знать мои истинные эмоции.

— Но прежде вы должны кое-что сделать, — ворвался в мои мысли голос вождя.

И словно темная тучка выросла на ранее ясном небе.

По плечам, будто рябь по воде, пробежал холодок тревоги.

— Мы готовы сделать все, что потребуется, — ответила я, чувствуя, как меня опять накрывает тенью смутной неотвратимой беды.

Я очень надеялась, что это просто нервы шалят, а не интуиция бьет тревогу.

— Вы оба наденете это, иначе можете прямо сейчас валить домой.

Рядом возник один из воинов тано и вручил нам с Валонсо по паре массивных железных браслетов. И не украшения, и не кандалы. Нечто очень подозрительное.

Металл был теплым, словно долгое время пролежал на солнце и нагрелся. Его поверхность бугрилась руническими письменами, похожими на язык дроу.

— Что это?

За секунду до того, как вождь ответил, ужасающая догадка сковала мои внутренности коркой льда.

— Запирающий круг, — произнесли мы одновременно.

Валонсо шумно сглотнул и переступил с ноги на ногу.

Браслеты, которые нам предлагали надеть, были сделаны темными эльфами в Лунных горах, где добывали особый металл, способный поглощать магию. Колдовать в таких невозможно. План, казавшийся идеальным, рушился прямо на глазах.

— Думали, мы не догадаемся, что ваша плутоватая королева отправит к нам на переговоры ведьму? Признавайся, каким фокусам ты обучена? Вызывать ветер?

Похоже, вождь тано решил, что я воздушный маг. И неудивительно: те рождались чаще полноценных стихийников, способных управлять всеми элементами погоды.

— Вы ошибаетесь. Никакая я не ведьма, но, чтобы вам было спокойнее…

Звук, с которым браслет застегнулся на моем запястье, напоминал щелчок плети и резко ударил по напряженным нервам. С явной неохотой Валонсо последовал моему примеру и тоже запечатал свои способности с помощью артефакта тано.

Я убеждала себя, что выбора нет, что в случае отказа переговоры не состоятся вовсе, и тогда я отправлюсь доживать свой век в компании уродливых орков. Все это я повторяла в мыслях снова и снова, но гнетущее чувство совершенной ошибки не покидало меня ни на миг, как бы я ни взывала к доводам разума.

Выбора нет.

Его нет.

Нельзя возвращаться домой ни с чем.

Второго шанса мне не дадут.

С трудом я подавила желание коснуться медальона на шее, проверить, не порвалась ли держащая его цепочка, на месте ли артефакт, изготовленный придворным заклинателем Аталана.

Шанс выиграть эту битву все еще был. Перед поездкой к дикарям мы предусмотрели любые неожиданности. Золотая подвеска, спрятанная под тканью моей туники, создавала звук, похожий на грохот далекой грозы, — тот самый знак, которого суеверные кочевники ждали от своего божества.

У нас все получится.

Я верну себе благосклонность императрицы и ощущение твердой почвы под ногами.

— Вечером за вами придут, — усмехнулся вождь, и в этой его усмешке, в тоне голоса, в блеске темных глаз мне почудилась затаенная угроза.

* * *

— Ты с ума сошла! — набросился на меня Валонсо, едва мы оказались внутри нашей палатки. — Соглашаться на такое… — Со смесью страха и досады он подергал артефакт на своем запястье. — Мы же теперь полностью беззащитны! А если они задумали дурное?

— С нами охрана, — ответила я, пытаясь унять дрожь в голосе, но тщетно.

Из Аталана мы выехали не одни, а с вооруженной свитой, которая сейчас расположилась на краю стойбища под временными навесами из шкур и жердей.

— У них забрали все оружие! — выл Валонсо, хрустя суставами пальцев. Браслеты на его руках отливали зловещим металлическим блеском, выпуклые надписи напоминали узоры.

— Там такие медведи, что и без меча кого угодно растерзают в клочья, — старалась успокоить я его. — Разорвут пополам голыми руками.

— Нет, нет, нет, — мотал головой мой фальшивый жених. — Нельзя было идти у них на поводу. Это слишком опасно. Надо было отказаться и ехать домой.

Отказаться? Ехать домой?

Легко ему говорить. Его будущее не зависит от исхода переговоров. За успех миссии отвечаю я. Это с меня спросят за неудачу.

Забившись в угол палатки, Валонсо горестно причитал, а я слушала его завывания и закипала от бешенства. Я злилась и на этого капризного тюфяка, действующего мне на нервы своим нытьем, и на эгоиста Алари, из-за которого попала в эту ужасную передрягу, и на саму себя, растерянную и напуганную.

Время до вечера тянулось резиной. Валонсо успокаивал себя едой, а мне кусок не лез в горло. Я то и дело выглядывала наружу и наблюдала за темнеющим небом.

Как и было обещано, за нами пришли с первыми звездами.

— Куда вы нас ведете? — спросила я, когда мы приблизились к краю лагеря. Отсюда были видны навесы, под которыми устроилась наша свита.

Охранники спали, все до единого, хотя должны были обеспечивать безопасность имперских дипломатов. В груди вспыхнул гнев — бездельники! Но возмущение вскоре было сметено и потушено волной леденящего ужаса. Люди распластались на земле в неестественных позах, будто стояли, стояли — и вдруг упали замертво, настигнутые стрелой или сердечным приступом.

— Они убили их, — проскулил Валонсо мне на ухо и задрожал всем телом.

К своему облегчению, я заметила, что грудь одного мужчины, лежащего на спине, вздымается от дыхания.

— Не убили. Использовали на них свои травы.

— Что они собираются с нами сделать? — Лицо моего друга напоминало гипсовую маску с темными прорезями для глаз. Его походка стала дерганной, будто у сломанной механической игрушки из