Записки Иуды Искариота - Алексей Леонидович Курилко

такого отношения ко мне. Впрочем, как и я сам.

И не убеждают ни в чём меня слова Учителя: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Нет, Учитель, Тебе меня не излечить. Для выздоровления нужна вера обоих: врача и больного. Иначе врач бессилен, как я понимаю.

 

 

35

 

Никого никогда Учитель от себя не оттолкнул. Он позволяет женщине любить себя, если ей этого хочется, но и только. Ему не полюбить кого-то одного, Он слишком озабочен любовью ко всем.

 

 

36

 

Я нуждаюсь в вере. Нуждаюсь в ней, как в воздухе, которым мы дышим. Ибо я задыхаюсь. Но так было всегда.

 

 

37

 

Мы плывём на лодке к городу Хорасин. А оттуда пойдём в Иерусалим. Так говорит Учитель.

 

 

38

 

Последнее время всё чаще и чаще болит голова. Учитель не может помочь.

 

 

39

 

И снова мне рассказывают, что Иисус Христос ходил по воде, точно по суше. И даже Пётр стал на воду, но будто бы усомнился и чуть не утонул.

(Я, конечно, спал за всех сразу.)

 

 

40

 

По-моему, слишком много чудес. При этом их видят все, но только не я. Днём произошёл забавный случай. Учитель собрал народ у храма. Проповедовал, обвинял фарисеев и книжников в лицемерии. И вдруг я увидел, как со спины к Иисусу пробирается какой-то бродяга с коротким ножом в руке. Стараясь не поднимать шума, я ударил бродягу по руке. От неожиданности бедняга так перетрусил, что выронил нож и пропал в толпе. Рассказываю эту историю Иисусу. Ни один мускул не дрогнул на Его лице.

— Он не мог причинить мне вреда, – говорит Учитель.

— Вот как? Он мог запросто Тебя убить.

— Нет, – твёрдо отвечает Учитель, – время ещё не пришло.

Я ощутил приступ бешенства. Хотел бы я видеть, как бы Он спас свою жизнь, не окажись я рядом.

 

 

41

 

Его вера в себя зависит от нашей веры в Него.

В этом отношении я, должно быть, Ему мешаю.

 

 

42

 

До нас дошла страшная весть: Иоанн Креститель был помещён в крепость Махерон и там обезглавлен.

Учитель и слова не проронил. И по лицу Его нельзя ничего прочесть.

 

 

43

 

Иногда мне наплевать на людей. Что я им и что они мне?

 

 

 

44

 

Мне кажется, Пётр замыслил меня убить. Эти безобидные овцы растерзают любого ради… А ради чего?

 

 

45

 

Учитель говорит:

— Один из вас предаст меня.

И я чувствую, как ненависть этих людей касается меня, точно она ощутима. Точно она рождается от одного взгляда и имеет какую-то форму, какое-то тело.

Трудно передать это.

 

 

46

 

–– Кто любит отца или мать более, нежели Меня, тот недостоин Меня, –– так говорит Иисус Христос.

Я не осуждаю Учителя за эти слова. Мне ясно, дело не в том, что Его семья не любит и считает безумным Иисуса. Но Им овладела великая идея. Он берётся разрушить стены всех существующих темниц: от семьи до государства. Даже не стены – саму основу. Чтобы воздвигнуть взамен… или хотя бы заложить основу гигантского всемирного здания… Царства Божия…

 

 

47

 

Я понял. Иисус пришёл потому, что Его ждали.

 

 

48

 

Я стою на распутье. Левая нога на одной дороге, правая на другой. И эти дороги разъезжаются под моими ногами. Вот-вот упаду и в кровь разобью лицо.

 

49

 

Кто Он и зачем ему нужен я? Чтобы помочь? Чтобы погубить? Зачем?

 

 

50

 

–– Пойми, Иуда, –– говорит Учитель, –– мы более не принадлежим себе.

–– Я не понимаю…

–– Ты слышал, люди болтают, будто Я воскресил Лазаря.

–– Это неправда, –– говорю.

–– Людям нужна эта неправда, Иуда.

–– А вот мне нужна правда. Слышишь? Правда! –– От волнения меня охватывает дрожь. –– Скажи, кто Ты? Ты ведь не Мессия? Признайся! И я сделаю всё, чтобы люди поверили в Тебя как в Мессию! Прошу Тебя!..

Взгляды наши встречаются и долго-долго не расстаются. Наконец не выдержав, Он отводит глаза в сторону и говорит спокойным ровным тоном:

–– Я Иисус Христос, Сын Божий…

 

 

51

Учителю не нравится Иерусалим. Холодный голый город. С утра до вечера проводя время в прениях с фарисеями, мы покидаем храм через Сузские ворота и, спускаясь в долину Кедронскую, отдыхаем в саду под названием Гефсимания: единственное живое зелёное место в городе. А на рассвете вновь отправляемся в храм, где фарисеи и книжники, возненавидевшие Иисуса за Его учение, пользующееся огромным успехом у иудейской черни, пытаются загнать Его в тупик, в ловушку.

От постоянных споров и пререканий, от постоянного внутреннего напряжения Учитель осунулся ещё больше. Совсем перестал спать.

Глядя на храм, часто повторяет:

–– Скоро он будет разрушен. Камня на камне не останется.

 

 

52

 

Через два дня праздник. Мы в доме Симона. Его дочь, взяв фунт нардового чистого мирра, мажет им ноги Иисуса и вытирает их своими волосами.

— Как же так? – спрашиваю. – А не лучше было бы продать это мирро за триста динариев и раздать нищим, как Ты сам и учил нас?

— Нет, – отвечает Иисус.

— Почему нет?

— Ибо нищих много, а Я один. Ибо нищих вы всегда имеете с собой, а Меня скоро не станет.

— Даже если и так, нужно делать и самому так, как учишь. Можно ли требовать что-то от других, если…

Но мне не дал договорить Пётр. Вскочив с места, он кричит вне себя:

— А ты почему не раздаёшь деньги нищим? У тебя самого ящик денег!

— Эти деньги я трачу на нас! Если я буду всё раздавать нищим, мы снова будем голодать.

— Ничего! – кричит Пётр.

— Легко вам, – продолжаю я, – отдавать последнее, зная, что я куплю и хлеба, и вина. Кто из вас хоть раз отказался от хлеба, купленного на мои деньги?

— Учитель, он попрекает нас куском хлеба! – кричит Фома.

— Был вором, вором и останется! – кричит Иоанн.

— Он вечно всем недоволен! –– кричит Пётр.

— Хватит, – говорит Иисус, и все замолкают.

 

 

53

 

Иисус просит:

— Оставьте Меня, Мне надо побыть одному.

Все выходят, но