Главная героиня - Анастасия Владимировна Иванова

на жительство в соседнем с Мюнхеном регионе и продолжила битву за должность, на которую ее назначила год назад администрация филармонии.

Тогда администрация начала распускать в оркестре слухи, что из-за конфликта музыкальный директор Челибадаче может уйти с поста, а это будет означать отсутствие премий в этом году. Можете себе представить обстановку на работе для Эбби. После этого семь представителей филармонии вызвали Эбби на переговоры, и она, думая, что речь пойдет о попытках найти компромисс, взяла с собой своего юриста. И правильно сделала, потому что компромисса им не предложили, их вариант сделки выслушать отказались, а проводили словами: «Вашим нервам не выдержать судебную тяжбу». И вероятно, весь остальной буллинг, организованный администрацией филармонии.

Ох уж эти слабые женские нервы!

После нескольких очень некрасивых ситуаций — например, когда Эбби обвинили в прогуле (во время дисциплинарной проверки она доказала, что никакого прогула не было), — обе стороны встретились в суде.

Судья был в шоке. Он не мог понять, в чем состоит конфликт, если филармония наняла Эбби на должность первого тромбониста, не предъявляла никаких претензий (ни письменных, ни устных) в течение испытательного года, а потом просто передумала (здесь хочется вставить язвительную ремарку о слабых нервах филармонии и непостоянстве ветреной администрации, но воздержусь).

Судья перенес заседание почти на 10 месяцев и попросил администрацию филармонии подготовить какие-то конкретные претензии к Эбби, на основании которых ее можно было бы понизить в должности.

И филармония подготовила. Правда, они не стали далеко ходить и креативить, а пошли по любимой многими дорожке: Эбби просто слишком слаба физически, чтобы быть первым тромбонистом. А еще ей не хватает артистизма, чтобы передавать все художественные задумки музыкального директора (да-да, это того, который сказал, что ему на этой должности нужен только мужчина).

Эбби отправили проходить специальную медкомиссию — дышать в барокамере и сдавать кровь, чтобы проверить, насколько хорошо ее тело поглощает кислород.

Здесь сразу хочется закричать «Что???» и начать рвать на себе волосы в гневе, но я просто замечу, что ни один из ее коллег-мужчин такие процедуры не проходил. Не думаю, что все они были богатыри как на подбор, но они же мужчины — понятно, что они физически сильнее.

Эбби прошла все тесты и проверки, ее результаты были выше среднего, а медсестра подумала, что Эбби — профессиональная спортсменка.

Суд предложил администрации филармонии все-таки предоставить какие-то более конкретные обвинения и причины понижения в должности. Тогда музыкальный директор Челибадаче просто прислал Эбби письмо, что ее теперь и на должности второго тромбона не ждут.

Судья продолжал удивляться. «Пожалуйста, прикрепите к делу описания каких-то действий мисс Конант, которые нарушают политику Мюнхенской филармонии, желательно с указанием дат, когда обвиняемая совершила эти действия».

Конечно, их не было. Написать, что понижение в должности филармония хочет оправдать полом Эбби, было бы слишком. А больше ни одного недостатка они в ней не нашли. Суд вынес решение в пользу Эбби.

Это я вам здесь написала несколько абзацев, но весь процесс занял четыре года. Четыре года Эбби приходила на работу, на не свою должность, исполняла не свои произведения и получала не свою зарплату. Представьте себе атмосферу на ее рабочем месте, отношения с коллегами, как на нее смотрели и что говорили. Например, однажды она разговаривала с коллегой и к ним подошел другой коллега с оригинальным анекдотом: в чем разница между туалетом и женщиной? Туалет не надо целовать после того, как закончишь с ним.

К тому моменту борьба Эбби была уже не только за ее должность, все больше женщин стали говорить о несправедливых условиях труда в оркестре Челибадаче. Мы знаем по громким делам, вроде дела Харви Вайнштейна, что так это и происходит: когда начинает говорить один человек, другим не так страшно решиться. Одна из скрипачек вынуждена была встать и уйти с репетиций из-за обращения Челибадаче, который даже спустя много лет называл ее в своих интервью «курицей со скрипкой». Аню Трауб он уволил с позиции концертмейстера со словами «на первом плане у нас только мужчины». Когда группа женщин попросила обсудить условия гастролей и возможность ездить на них по очереди, чтобы проводить больше времени с детьми, он ответил: «Если вы хотели детей, вы выбрали не ту профессию».

В общем, борьба Эбби с филармонией принимала уже более масштабный характер.

Помните, выше я написала, что тяжба заняла 12 лет? Это действительно так. Филармония подавала апелляции. Несколько лет они занимались сбором непонятных доказательств, которые ничего не доказывают. Например, взяли в свидетели двух других тромбонистов, которые подтвердили, что Эбби задыхается во время игры и это портит концерт. Правда, оба тромбониста были претендентами на ту же должность, что и Эбби, а это говорило о прямом конфликте интересов.

Спустя несколько лет судьи пришли к простому выводу: они сами ничего не понимают в музыке и не могут оценить уровень того, как якобы задыхающаяся Эбби портит всем концерт, поэтому необходимо привлечь других дирижеров и музыкантов из других оркестров, с которыми Эбби сотрудничала за последние годы.

Как вы понимаете, сложно было найти желающих стать таким экспертом в суде. Если вы примете сторону Эбби, вас могут больше никогда не позвать в Мюнхенскую филармонию, а приняв сторону филармонии, вы теряете свою профессиональную репутацию среди коллег-музыкантов.

Филармония назначила серию концертов, на которых Эбби должна была подряд сыграть все самые сложные произведения, а потом несколько месяцев переносила их без объяснения причин.

Это продолжалось два с половиной года. Два с половиной года переносов концерта, на котором Эбби должна была сыграть самые сложные произведения, чтобы доказать, что она имеет право занимать свою должность. И Эбби сделала это. Она сыграла все произведения трижды, с разным темпом, в разных стилях, ее исполнение было записано на пленку.

И вот спустя шесть лет в суде Эбби вернули ее должность. Ту самую, на которую ее взяли после прослушиваний.

Но мы с вами уже знаем, что весь процесс занял 12 лет. Что же происходило еще шесть лет? Эбби боролась за равную оплату труда. Да, ей вернули ее первоначальную должность, но платили — внезапно — меньше, чем ее коллегам-мужчинам.

Еще два года судья выносил решение по этому вопросу, и все это время музыкальный директор Челибадаче ущемлял права Эбби как мог. Например, ее обязали ассистировать коллегам-мужчинам, хотя ни один из них не ассистировал другому. Или всем коллегам на этой должности выдавали один вид контракта, а Эбби, лично ей, — другой, с менее выгодными условиями.

Несколько лет борьбы с филармонией и музыкальным директором, бесконечные заседания, тесты и унижения. Я устала не то что писать эту историю; я устала еще когда впервые прочитала ее — какой-то бесконечный бессмысленный круговорот борьбы с женщиной, которую люди сами назначили на должность, просто потому, что она женщина (о чем они и так знали, назначая ее на должность).

Здесь должен быть счастливый конец, и в каком-то смысле он счастливый: спустя 12 лет битвы за свою работу Эбби получила гораздо более привлекательное предложение от государственной консерватории в другом городе и приняла его. Она известна во всем мире, и не только из-за этого бесконечного и бессмысленного судебного дела, а из-за своей игры, своего профессионализма, таланта и трудолюбия.

Как она умудрялась в таком напряженном окружении развиваться и играть по всему миру — загадка для меня лично, но точно повод для восхищения.

Я рада, что теперь вы знаете историю Эбби, ведь она — про предрассудки, предвзятость, про то, как тяжело системе меняться и как смешно и подло она ведет себя, когда перемены уже неизбежны.

Ведь что могла сделать администрация филармонии, если бы она состояла не только из упертых мужчин