Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

class="p">Я нажал на кнопку, быстро набрал последовательность, о которой давно договорились.

Эдуард не колебался.

Прошла, наверное, секунда, прежде чем пещеру сотрясла страшная дрожь, и раздался грохот, похожий на раскаты грома, словно земля раскололась. В следующее мгновение последовал второй взрыв. И третий.

Кхарн Сагара всегда боялся своего ручного даймона, порождения своего врага. Опасаясь его, но зная его полезность и силу, он вынул его из колбы в лаборатории и поместил в резервуар. Там огромной биомассе компьютерного бога было позволено расти невиданными ранее способами, до размеров, о которых он и не мечтал. И Кхарн подпитывал ее. Во времена могущества Мерикани этот рост тщательно контролировался, биомассу подрезали и ухаживали за ней, как за каким-нибудь отвратительным деревом из плоти. Кхарн позволил ей расти бесконтрольно.

Но Кхарн был мудр, рассудителен и осторожен. И в своей мудрости и осторожности он распорядился проложить на дне своего резервуара огромные дренажные трубы. В крыше туннелей внизу были люки, могучие стальные двери, чтобы он мог - в случае крайней необходимости - уничтожить то самое существо, которое было источником такой большой части его силы и мудрости.

В этот момент существо в воде издало ужасающий рев. Лица и тела, вынырнувшие из воды, разом закричали, издав нечленораздельный крик ярости, который потряс Воргоссос от ледяной короны до расплавленного ядра. Это был крик тысячи человеческих голосов, преобразованных в агонию. Ноты, более глубокие, чем любой человеческий голос, сотрясали пещеру, и такие высокие, что казались свистом.

Я отступил на шаг, вода захлестнула мои колени, когда огромное существо забилось, хлеща по морю длинными распухшими руками. И тут я увидел это - черную волну, стену воды высотой по меньшей мере с меня. Она надвигалась на меня.

"Уходи оттуда!" раздался сверху голос Кассандры. "Абба, беги!"

Но я не побежал. В этом не было необходимости. Мне все равно не успеть добежать до лестницы. Я смотрел, как волна несется на меня, преодолевая бесконечную толщу времени. Неумолимая. Неотвратимая. Будь я любым другим человеком, она бы раздавила меня и утащила в воду.

Но я не был другим человеком.

Мне оставалось только стоять на своем.

На каждый мир, где волна обрушивалась на меня, приходился мир, где ее не было, - мир, в котором я просто стоял на пирсе и смотрел, как Братство погружается во тьму, а вода кончается.

Кассандра закричала, когда черная вода сомкнулась над моей головой, но я не почувствовал ее, не ощутил вкуса ее разложения. Никакой удар не свалил меня с ног и не утащил с каменистого причала. Я стоял неподвижно, как камень, как статуя из вороненой бронзы, установленная на краю этого выступа.

Потом все кончилось, и черная вода схлынула, устремившись вниз по склону, увлекая за собой кости, камни и спутанные бороды мха.

Я остался совершенно сухим и стоял как ни в чем не бывало. Вода уже опустилась намного ниже уровня пирса, и я двинулся к краю, надеясь увидеть смерть последнего даймона Мерикани.

Единственная массивная рука - многопалая и деформированная - замахнулась на меня из вновь разверзшегося водоворота. Я не ожидал этого, и было чудом, что мне удалось вовремя поднял меч Гибсона, чтобы отсечь эту гротескную руку от запястья. Но сила удара ошеломила меня, и я упал спиной на камень.

Рука упала не более чем в трех футах. Лежа плашмя на камне, я посмотрел на нее. Ладонь была размером с мою грудь, а пальцы - как руки взрослой женщины. Их было одиннадцать, и два больших пальца.

Медленно я поднялся на ноги. Падение оглушило меня, и мир кружился.

В яме внизу ревел титанический даймон, словно целая армия кричала от боли. Медленно, очень медленно я продвигался к выступающему концу каменного пирса, стоя на краю гибели. Высота пирса от поверхности воды уже составляла несколько сотен футов. Бомбы Эдуарда проделали огромную дыру в дне колодца. Казалось, будто на дне огромной раковины выдернули пробку.

Нечистая вода, должно быть, хлынула в туннели, по которым мы прибыли, устремившись по каналам, давно построенным дронами и слугами Вечного как раз для такого дня, как этот.

"Абба!" раздался голос Кассандры со стены надо мной. "Ты жив!"

"Оставайся на месте, Кассандра!" крикнул я.

Мое внимание было приковано к пологому дну озера рядом с каменным пирсом.

Я уже видел это раньше, причем дважды. Однажды, в моем видении, в ту ночь, когда стоял на страже у могилы Гибсона, и еще раньше, в бреду, когда упал с моста в Ведатхараде.

Берег из костей.

Кто может сказать, сколько мертвых лежало под водами этого черного озера? Сколько тысяч? Кости образовали грязный ковер, перемешанный со светлым песком. Кости людей, зверей и рыб смешались там, кости пятнадцати тысяч лет одинокой трапезы лежали повсюду, устилая землю.

Тогда я понял, что должен делать.

В видении я видел, как иду по дну озера, следуя за отступающей водой. Братство еще не умерло, хотя уже умирало.

Он оставался последним препятствием на пути моей миссии, последним, что стояло между мной и "Демиургом".

Кассандра добралась до лестницы и торопливо спускалась ко мне.

"Я сказал, оставайся там, Кассандра!" Я выглянул за край пирса. До земли под тем местом, где я стоял, было около десяти локтей. "Это еще не конец!" И тогда я прыгнул с пирса, рассчитывая, что слой геля на моем костюме поглотит удар.

Мои ступни погрузились в толстый слой грязи и ила, из которых состояло мерзкое морское дно, кости хрустели под ногами. Эта засасывающая трясина тянула меня за собой, и мне стоило больших усилий освободить ноги от грязи и тины. Впереди показался участок неровных камней, и я поплелся к нему, пробираясь вдоль выступа, преследуя отступающие воды.

Впереди снова взревел даймон, и мир сотряс хор безумных голосов.

Перед моими глазами вспыхнула острая боль, и я пошатнулся, почувствовав, как ударился коленом о камень.

Мои руки нащупали полированную плиту. Я выпрямился, стоя на коленях. Пол из костей и топкое дно озера исчезли. Я стоял на коленях в белом коридоре, стены которого были разрисованы цветными полосами, ведущими вперед и назад, а также за углы коридора. Было холодно, а слева от меня раздавался писк медицинских инструментов.

"Врачи говорят, что ты не ешь, Дэниел". Это был женский голос, но я не видел никакой женщины. Повернув голову, я встретился взглядом с маленьким мальчиком, сидящим на железном троне. Кресло катилось ко мне, приводимое в движение невидимыми механизмами. Мальчик был совершенно безволосым и таким бледным, что казался почти