Главная героиня - Анастасия Владимировна Иванова

А. Ю. Алло.

А. С. Здравствуйте, это Адам Смит звонит с сайта nobelprize.org, я разговариваю с Анн Л’Юилье?

А. Ю. Да, но я сейчас немного занята.

А. С. Я вполне могу себе это представить и обещаю не задерживать вас более двух-трех минут.

А. Ю. Хорошо.

А. С. Спасибо вам большое! Конечно, первым делом: мои поздравления!

А. Ю. Спасибо большое!

А. С. Я так понимаю, что вы преподавали, когда услышали, и мне просто хотелось узнать, что ваши ученики думают об этой новости?

А. Ю. Я думаю, они были очень счастливы.

А. С. Конечно.

А. Ю. Это было действительно весело, скажем так!

А. С. Должно быть, это нарушило ход урока?

А. Ю. Да, но я старалась продолжить лекцию как обычно.

Итак, что за премия по экономике в этом году, за что ее дали Клаудии Голдинг и почему я так ей радуюсь? Да потому, что я уже не первый год говорю о том, про что премия: о важности равных возможностей мужчин и женщин на работе. И вот этот момент, когда я узнала, что мои кухонные разговоры с подружками не просто стали предметом исследования женщины-ученого, но и эта женщина-ученый получила Нобелевскую премию, да еще и по экономике, — один из моих самых любимых. Я искренне верю, что равные возможности для обоих полов благотворно повлияли бы на мировую ситуацию вообще. Не потому, что я считаю, как в одной классной книжке, что «все мальчишки дураки, а девушки — красавицы», а потому, что это логично: живем вместе, на одной планете, в одной стране, в одном городе, работать должны вместе, каждый — в меру своих возможностей, талантов, амбиций. Та же Розалин Сасмен Ялоу говорила, принимая свою Нобелевскую премию: «Мир не может позволить себе потерять таланты половины своего населения, если мы хотим решить многие проблемы, которые нас окружают».

Клаудия Голдин признаётся, что всегда чувствовала себя детективом — ей действительно пришлось организовать большое расследование, чтобы найти преступника, который виноват в экономических проблемах мира. Преступником оказались дети (ну, мы с подружками так и говорили! мы знали!) — Клаудия собрала данные о представленности женщин на рынке труда за 200 лет и пришла к выводу: все идет хорошо, пока у женщины не появляется первый ребенок. После рождения второго все становится еще хуже. Но в официальном пресс-релизе работу Голдин описали так: предоставила первый все­объемлющий учет доходов женщин и участия их на рынке труда сквозь века. Ее исследования раскрывают причины изменений, а также основные источники сохраняющегося гендерного разрыва.

Раньше считалось, что женщины меньше получают и меньше представлены на управляющих должностях в любых сферах, потому что долго им было недоступно выс­шее профессиональное образование. Но Голдин доказала, что все не совсем так: даже когда образование уже было доступно женщинам, никаких серьезных изменений на рынке труда не произошло. Почему? Потому что существовали общественные стереотипы и общепринятые правила, например женщины почти никогда не возвращались на работу после замужества. Если вы знаете, что в 20–25 лет выйдете замуж и больше никогда не будете работать, станете ли вы поступать на какие-то сложные факультеты, например на медицинский или химический? Женщины строили свой образовательный маршрут, опираясь на то, что поработать им придется всего несколько лет, до замужества, а дальше — дети и домашний очаг. Все поменялось с изобретением оральных контрацептивов: теперь женщины сами решали, когда им рожать детей, возраст замужества рос, женщины стали уделять больше времени и внимания своему образованию, а потом и карьере. Кроме того, в 1960-х движение в поддержку равных прав было в самом расцвете, общественные стереотипы лопались на глазах, как сумки после шопинга на голодный желудок. Женщины перестали думать «выйду замуж и не буду никогда больше работать» и стали принимать больше собственных решений. Две мировые войны также способствовали тому, что женщины выбирали «мужские» занятия и занимали «мужские» места на рынке труда, а потом не хотели оттуда уходить, хотя их иногда просто вынуждали это делать, увольняя целые отделы и заменяя сотрудниц сотрудниками, вернувшимися с войны. В великолепной книге Мэрилин Ялом «История жены»33 есть целая глава о женщинах США во время Второй мировой войны; я не буду пересказывать ее подробно, главное — изменения действительно произошли. Женщины почувствовали, что значит иметь соб­ственное дело, свои деньги. И как отмечает Клаудия Голдин в своей работе, количество женщин на рынке труда стало расти. Здесь роль сыграли и другие факторы: возможность самостоятельно решать, когда заводить ребенка и заводить ли его вообще, доступ к высшему образованию, перемены общественных стереотипов. Что мы имеем сейчас — 60% американских женщин работают (данные на 2022 год). В России эта цифра немного меньше — 49%. Но это тоже половина населения.

Голдин продолжала свое расследование: если у женщин есть образование, есть доступ к контрацепции, есть примеры других работающих женщин, почему разрыв в оплате труда и количество женщин на управляющих постах так и не меняется? Мне нравится думать, что Голдин могла читать и мою любимую Шерил Сэндберг, ведь та — пусть и не научным языком, но так, как видела в своей сфере, — поднимала этот вопрос в своей книге «Не бойся действовать» еще в 2013 году: «В 1970 году американкам платили 59 центов на каждый доллар, заработанный их коллегами-мужчинами. К 2010 году женщины протестовали, боролись и изо всех сил старались поднять эту компенсацию до 77 центов на каждый доллар, заработанный мужчинами. Как иронично пошутила активистка Марло Томас в День равной оплаты труда в 2011 году, “40 лет и 18 центов. Дюжина яиц выросла за это время в цене в десять раз”».

Шерил также делится своими мыслями о том, почему женщин так мало на управляющих постах. Ведь уже количество женщин с высшим образованием давно превысило количество мужчин, но при этом девочки учатся и получают красные дипломы, а мальчики — управляют компаниями и странами. У меня есть и хорошие новости: Шерил пишет, что из 195 независимых стран только 17 управляются женщинами. Сейчас я проверила статистику — их стало 29. Но женщин на управляющих должностях по-прежнему меньше мужчин: всего 21% премьер-министров и 26% членов парламентов, 36% локальных управляющих органов.

Как же так? Почему не помогает уровень образования? Много лет Клаудия Голдин анализировала данные, собранные за два века: никто никогда не поднимал еще такой большой пласт данных. И она пришла к выводу: все дело в детях. Ровно до момента появления ребенка мужчина и женщина идут примерно одинаковым маршрутом: образование, собеседование, стажировка, должность, карьерный рост. А потом женщина уходит в декрет. И здесь начинается самое интересное: чаще всего вопрос о выходе мужчины в отпуск по уходу за ребенком даже не обсуждается, хотя во многих странах такая возможность есть (например, в России отец может уйти в декрет, причем с пособиями по уходу за ребенком). Но обычно женщины слышат вопрос: «И как ты планируешь теперь совмещать карьеру и ребенка?» Причем задающие его выглядят так, как будто кое-что знают, но расскажут тебе только после родов. И они действительно знают — то, за что Клаудия Голдин получила Нобелевскую премию. После рождения ребенка жизнь уже не будет прежней.

Интересно, что представление о женщине — хранительнице очага на самом деле не такое устаревшее, как мне казалось когда-то на первый взгляд из моего информационного пузыря. Я думала: «Ну неужели кто-то действительно верит в то, что после рождения ребенка женщина не планирует возвращаться к работе? Ну, может, в каких-то совсем уж отсталых сообществах». И тогда я как раз прочитала рассказ Мелинды Гейтс о том, как она сообщила Биллу, что не планирует возвращаться к работе после рождения первенца, и было это в 1995 году, не в 1895-м и не в 1795-м! Мелинда пишет34:

— По пути домой из Китая мы с Биллом отделились от группы, чтобы побыть наедине. Во время одной