Капитал и идеология - Томас Пикетти

влияние на структуру сегодняшнего неравенства, как между странами, так и внутри стран. В главах 8 и 9 рассматривается то, как на неевропейские трифункциональные общества повлиял контакт с европейскими колониальными и собственническими державами. Сначала я сосредоточусь на примере Индии (где древние статусные разделения оказались необычайно живучими, отчасти из-за их жесткой кодификации британскими колонизаторами). Затем я рассматриваю более широкую евразийскую перспективу, рассматривая Китай, Японию и Иран.

Третья часть, озаглавленная "Великие преобразования двадцатого века", состоит из четырех глав. В главе 10 анализируется крах общества собственности в результате двух мировых войн, Великой депрессии, коммунистического вызова и деколонизации в сочетании с народной и идеологической мобилизацией (включая подъем профсоюзов и социал-демократии), которая назревала с конца XIX века. В результате возник тип общества, менее неравноправный, чем предшествовавшее ему общество собственности. В главе 11 рассматриваются достижения и ограничения послевоенной социал-демократии. Среди недостатков социал-демократии - неспособность разработать более справедливое представление о собственности, неспособность противостоять проблеме неравенства в высшем образовании и отсутствие теории транснационального перераспределения. В главе 12 рассматриваются коммунистические и посткоммунистические общества России, Китая и Восточной Европы, включая вклад посткоммунистического общества в недавний рост неравенства и поворот к политике идентичности. Глава 13 рассматривает современный глобальный гиперкапиталистический режим неравенства в исторической перспективе, делая акцент на его неспособности адекватно реагировать на два кризиса, которые его подрывают: кризис неравенства и экологический кризис.

Четвертая часть, озаглавленная "Переосмысление измерений политического конфликта", состоит из четырех глав, в которых я изучаю изменение социальной структуры партийного электората и политических движений с середины двадцатого века и предполагаю грядущие изменения. В главе 14 рассматриваются исторические условия, при которых эгалитарная коалиция сначала сформировалась, а затем распалась. Во Франции перераспределительная программа социал-демократии была достаточно убедительной, чтобы привлечь поддержку представителей рабочего класса разного происхождения. Глава 15 рассматривает дезагрегацию, джентрификацию и "браминизацию" послевоенной социал-демократии в США и Великобритании и находит общие структурные причины в обеих странах. Глава 16 распространяет анализ на другие западные демократии, а также на Восточную Европу, Индию и Бразилию. Я также рассматриваю возникновение социально-нативистской ловушки в первые два десятилетия двадцать первого века. Сегодняшняя политика идентичности подпитывается, как я утверждаю, отсутствием убедительной интернационалистской эгалитарной платформы - другими словами, отсутствием действительно надежного социального федерализма. Глава 17 извлекает уроки из исторического опыта, описанного в предыдущих главах, и предлагает партисипативную форму социализма для нынешнего века. В частности, я рассматриваю возможную основу для справедливого режима собственности, опирающегося на два основных столпа: во-первых, подлинное разделение власти и права голоса в фирмах как шаги за пределы соуправления и самоуправления и к подлинной общественной собственности, и, во-вторых, сильно прогрессивный налог на собственность, доходы от которого будут финансировать капитальные гранты каждому молодому взрослому, тем самым создавая систему временного владения и постоянного обращения богатства. Я также рассматриваю вопрос о том, как образовательная и финансовая справедливость может быть гарантирована гражданским надзором. Наконец, я исследую, что необходимо для обеспечения справедливой демократии и справедливой пограничной системы. Ключевой вопрос здесь заключается в том, как реорганизовать глобальную экономику по принципам социального федерализма, чтобы позволить возникновение новых форм фискальной, социальной и экологической солидарности, с конечной целью заменить истинное глобальное управление договорами, которые сегодня предписывают свободное перемещение товаров и капитала.

У торопливых читателей может возникнуть соблазн перейти непосредственно к заключительной главе и выводу. Хотя я не могу остановить их, я предупреждаю, что им будет трудно следить за аргументацией, не заглянув хотя бы в части с первой по четвертую. Другие могут посчитать, что материал, представленный в первой и второй частях, касается настолько древней истории, что они не смогут понять его актуальность и поэтому предпочтут сосредоточиться на третьей и четвертой частях. Я постарался начать каждый раздел и главу с достаточного количества обобщений и ссылок, чтобы книга могла быть прочитана более чем одним способом. Таким образом, каждый читатель волен выбирать свой путь, хотя наиболее логичной последовательностью является чтение глав в том порядке, в котором они представлены.

В тексте и сносках приводятся только основные источники и ссылки. Читателям, желающим получить более подробную информацию об исторических источниках, библиографических ссылках и методах, использованных в данной книге, предлагается ознакомиться с техническим приложением в Интернете по адресу http://piketty.pse.ens.fr/ideology.

Часть

I

. Режимы неравенства в истории

 

Глава 1. Тернарные общества. Трифункциональное неравенство

Цель первой и второй частей этой книги - представить историю режимов неравенства в долгосрочной исторической перспективе. Более конкретно, мы рассмотрим переход от троичных и рабовладельческих обществ досовременной эпохи к владельческим и колониальным обществам девятнадцатого века. Это был сложный процесс, который шел по нескольким различным путям. В первой части мы рассмотрим европейские приказные общества и их трансформацию в общества собственности. Во второй части мы рассмотрим рабовладельческие и колониальные общества, а также то, как на эволюцию трифункциональных обществ за пределами Европы повлиял контакт с европейскими державами. В третьей части мы проанализируем кризис двадцатого века в обществе собственности и колониальном обществе, вызванный мировой войной и вызовом коммунизма. В четвертой части мы рассмотрим их возрождение и возможную трансформацию в постколониальном и неопроприетарном мире конца двадцатого и начала двадцать первого века.

Трифункциональная логика: Духовенство, Дворянство, Третье сословие

Мы начнем наше исследование с рассмотрения того, что я называю "троичными обществами". Будучи самым старым и наиболее распространенным типом режима неравенства, троичная модель оставила неизгладимый отпечаток на современном мире. Невозможно изучать последующие политические и идеологические изменения, не изучив сначала троичную матрицу, которая придала социальному неравенству его первоначальную форму и обоснование.

Простейший тип троичного общества состоял из трех отдельных социальных групп, каждая из которых выполняла важную функцию служения обществу. Это были духовенство, дворянство и третье сословие. Духовенство было религиозным и интеллектуальным классом. Оно отвечало за духовное руководство общиной, ее ценности и образование; оно придавало смысл истории и будущему общины, обеспечивая необходимые моральные и интеллектуальные нормы и ориентиры. Дворянство было военным сословием. Своим оружием оно обеспечивало безопасность, защиту и стабильность, избавляя общество от бича постоянного хаоса и неконтролируемого насилия. Третье сословие, простой народ, выполняло работу. Крестьяне, ремесленники и купцы обеспечивали пищу и одежду, что позволяло процветать всему обществу. Поскольку каждая из этих трех групп выполняла определенную функцию, троичное общество можно также назвать трехфункциональным. На практике троичные общества были более сложными и разнообразными. Каждая группа могла содержать множество подгрупп, но обоснование этого типа социальной организации обычно относилось к этим трем функциям. В некоторых случаях формальная политическая организация общества также ссылалась на те же три функции.

Такой же общий тип социальной