Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант

желательно разделить жен на "главных жен" и наложниц, чтобы наследство доставалось только детям первых; такой статус брака сохранялся в Азии до нашего поколения. Постепенно главная жена стала единственной, наложницы стали тайными и отдельными женщинами или исчезли; а когда на сцену вышло христианство, моногамия в Европе заняла место полигамии как законная и внешняя форма сексуальной связи. Но моногамия, как и письмо и государство, искусственна и относится к истории, а не к истокам цивилизации.

Какую бы форму ни принимал союз, брак был обязателен почти у всех первобытных народов. Неженатый мужчина не имел никакого положения в обществе или считался лишь половиной мужчины.23 Экзогамия также была обязательной, то есть мужчина должен был найти себе жену не из своего клана, а из другого. Возник ли этот обычай потому, что первобытный разум подозревал о дурных последствиях близкородственного скрещивания, или потому, что такие межгрупповые браки создавали или цементировали полезные политические союзы, способствовали социальной организации и уменьшали опасность войны, или потому, что захват жены из другого племени стал модным признаком зрелости мужчины, или потому, что знакомство порождает презрение, а расстояние придает очарование взгляду - мы не знаем. В любом случае, это ограничение было практически универсальным в раннем обществе; и хотя оно успешно нарушалось фараонами, Птолемеями и инками, которые благоволили браку брата и сестры, оно сохранилось в римском и современном праве и сознательно или бессознательно формирует наше поведение по сей день.

Как мужчина добивался жены из другого племени? Там, где была сильна матриархальная организация, он часто должен был идти жить в клан девушки, которую искал. По мере развития патриархальной системы жениху разрешалось, после определенного срока службы отцу, забрать невесту в свой собственный клан; так Иаков служил Лавану за Лию и Рахиль.24 Иногда жених укорачивал дело с помощью простой, грубой силы. Украсть жену было не только преимуществом, но и отличием: она не только была дешевой рабыней, но от нее могли родиться новые рабыни, и эти дети приковывали ее к рабству. Подобные браки путем захвата, хотя и не были правилом, но иногда встречались в первобытном мире. У североамериканских индейцев женщины включались в число военных трофеев, и это случалось так часто, что в некоторых племенах мужья и их жены говорили на непонятных языках. Славяне России и Сербии до прошлого века практиковали случайные браки путем захвата.*25 Пережитки этого обычая сохранились в обычае имитировать захват невесты женихом во время некоторых свадебных церемоний.27 В целом это был логичный аспект почти непрекращающейся войны племен и логичная отправная точка для той вечной войны полов, единственным перемирием в которой являются короткие ночные часы и беспробудный сон.

По мере роста богатства становилось удобнее предложить отцу существенный подарок или денежную сумму за дочь, чем служить за нее в чужом клане или рисковать насилием и враждой, которые могли возникнуть в результате брака по принуждению. Поэтому в ранних обществах правилом был брак по купле-продаже и по договоренности с родителями.28 Встречаются и переходные формы: меланезийцы иногда крали своих жен, но делали кражу законной, выплачивая позже деньги ее семье. У некоторых туземцев Новой Гвинеи мужчина похищал девушку, а затем, пока он и она скрывались, поручал своим друзьям договориться с ее отцом о цене покупки.29 Легкость, с которой моральное негодование в таких случаях может быть смягчено финансовыми средствами, весьма поучительна. Маорийская мать, громко рыдая, горько проклинала юношу, сбежавшего с ее дочерью, пока он не подарил ей одеяло. "Это все, чего я хотела", - сказала она; "Я хотела получить только одеяло и поэтому подняла такой шум".30 Обычно невеста стоила больше, чем одеяло: у хоттентотов ее ценой был бык или корова; у кроо - три коровы и овца; у каффиров - от шести до тридцати голов скота, в зависимости от ранга семьи девушки; у тогос - шестнадцать долларов наличными и шесть долларов товарами.31

Брак по купле-продаже распространен в первобытной Африке, до сих пор является нормальным институтом в Китае и Японии; он процветал в древней Индии и Иудее, а также в доколумбовой Центральной Америке и Перу; его примеры встречаются в Европе и сегодня.32 Это естественное развитие патриархальных институтов; отец владеет дочерью и может распоряжаться ею, в широких пределах, по своему усмотрению. Индейцы Ориноко выражали это тем, что жених должен заплатить отцу за воспитание девушки для его использования.33 Иногда девушку выставляли на показ потенциальным женихам; так, у сомалийцев невесту, богато наряженную, возили на лошади или на пешком, в атмосфере сильного благоухания, чтобы склонить жениха к высокой цене.34 Нет сведений о том, что женщины возражали против брака по расчету; напротив, они гордились суммами, которые за них платили, и презирали женщину, которая отдавала себя в жены без цены;35 Они считали, что в "любовном поединке" злодей-мужчина получает слишком много за бесценок.36 С другой стороны, обычно отец подтверждал оплату жениха ответным подарком, который с течением времени все больше и больше приближался по стоимости к сумме, предложенной за невесту.37 Богатые отцы, желая облегчить путь своим дочерям, постепенно увеличивали эти подарки, пока институт приданого не приобрел форму; и покупка мужа отцом заменила или сопровождала покупку жены женихом.38

Во всех этих формах и разновидностях брака нет и следа романтической любви. Мы находим несколько случаев браков по любви у папуасов Новой Гвинеи; среди других примитивных народов мы встречаем случаи любви (в смысле взаимной преданности, а не взаимной потребности), но обычно эти привязанности не имеют ничего общего с браком. В простые времена мужчины женились ради дешевой рабочей силы, выгодного воспитания и регулярного питания. "В Ярибе, - говорит Ландер, - брак празднуется туземцами настолько беспечно, насколько это возможно; мужчина думает о том, чтобы взять жену, так же мало, как о том, чтобы срезать початок кукурузы, - о привязанности не может быть и речи".39 Поскольку добрачные связи в первобытном обществе многочисленны, страсть не заглушается отрицанием и редко влияет на выбор жены. По той же причине - отсутствие задержки между желанием и его исполнением - нет времени для той задумчивой интроверсии разочарованной, а значит, идеализирующей страсти, которая обычно является источником юношеской романтической любви. Такая любовь уготована развитым цивилизациям, в которых мораль возвела барьеры против желания, а рост благосостояния позволил некоторым мужчинам позволить себе, а некоторым женщинам - обеспечить роскошь и деликатесы романтики; примитивные народы слишком бедны, чтобы быть романтичными. В их песнях редко можно встретить любовную лирику. Когда миссионеры перевели Библию на язык алгонкинов, они не смогли найти в ней эквивалента