Одержимый - Владимир Геннадьевич Поселягин

окно ночкой тёмной, когда муж по работе убыл по железной дороге, и девять дней каждую ночь навещал. Та голодной на мужика оказалась, не прогнала в первую ночь, хотя потом призналась, что трусила изрядно, мужу мстила так, то что муж давал, не хватало. Буйство в постели происходило. Та вообще не опытная, кроме позы миссионера и не знала ничего. Так и посещал, пока муж не вернулся. Когда снова уезжал, продолжал навещать. Это я к тому, что мимо дома проезжал, что арендовал инженер, между прочим, по деньгам не мало, в Артуре вообще проблема с жилищным вопросом, а тут на одну семью дом из шести комнат, да приходящая прислуга, но тот мог себе позволить. Подполковник, как раз поправляя на ходу не застёгнутую шинель, спешил в сторону здания комендатуры.

— Хм, почему бы и нет? — сам себе прошептал я.

Да, наверняка всех в ружьё уже подняли и вскоре узнают, что я отсутствую, может ещё кто из самоволки не успеет, взгреют, но я посещу Аннушку, очень уже хочется, четыре дня назад уже был. Из-за неё я опцией лечения и увеличивал размер своего… В общем, две недели уже как все силы на это бросил. Накопил сил за четыре дня, нужно с ней сбросить. Я всегда проникаю через окно, вот и в этот раз не заперто изнутри, знак, что меня ждут. Анна ещё не погасил свечу, мужа провожала, так что встретила. Потом, когда мы обессиленные лежали на измятой постели, она тревожно спросила:

— Любимый, это война?

— Похоже, что да.

Кто я, та знала и особо не переживала, что спит с нижним чином, да ещё не дворянином, пусть и в офицеры ценз выслуживал. Её муж из мелких дворян, что ничего не имел, видимо поэтому так активно и хапал, на старость копил. А пока мы обговорили эти моменты, я обещал навещать при любом удобном случае, та стала скрывать следы нашей встречи, а я, собравшись, уже катил к части. Так что утро я встречал на гарнизонной гауптвахте, о чём не жалел. Посещение Анны бьёт по масти любую другую карту, ну кроме расстрела, но тут до такого не до ходит, это не коммунисты. Как и ещё четверо унтеров сидели на губе, коих тоже поймали при возращении. У простых солдат своё помещение, их там с два десятка было. Так что к утру выспался. Главное я всё что спланировал, сделал, подготовился, и это радовало, теперь начнём воевать. Правда, когда японцы подойдут к Артуру, Куропаткин, как я слышал, им ковровую дорожку расстелет, не ведя боевых действий, а только отступая. Предатель, или идиот, время покажет. В десять утра меня вывели, вернули всё что забрали, и в часть, посыльных не хватало, пора дальше служить. Сам я, выспавшись и позавтракав, давали каши гречневой, глянул, что там коптер по материалу насобирал, задание ранее дал, выполнялось. Неплохо, будет свободное время, внимательно изучу, а не так, наспех, с перемоткой.

Поправив кобуру с револьвером, я направился к штабу. Винтовки я не носил, как перевели в штаб, убрал в стойку в казарме где спал, так там и стоит. Только дважды брал, на стрельбище нас водили, согласно расписанию. Шинель застёгнута, высокая меховая шапка, похожая на кубанку, чуть набекрень, и вот так добежав до штаба дивизии, козыряя многочисленным офицерам, что спешили по своим служебным или личным делам в разных направлениях, я доложился своему непосредственному начальнику штабс-капитану Иволгину, он отвечал за связь в дивизии.

— А, Иванов. Вернулся с губы? За что хоть взяли?

— Вдову молодую посещал, из местных.

— Да? Ну это святое. Ладно, задание тебе такое, через час его превосходство, командир дивизии, отбывает на укрепления, провести осмотр строящихся фортов, ты при нём будешь для связи. Возьмёшь гнедого в конюшне, он свободен.

— Ваше благородие, разрешите обратиться?

— Говори.

— Вдова уж больно хороша, ненасытная. Дело молодое, сами понимаете, так и буду ночами к ней бегать. Я бы чин прапорщика хотел побыстрее получить, а тут два выхода, ценз по времени, что мне не подходит, или какое геройство, чтобы наградили, и чин дали. Вон, как унтером стал, мне понравилось. Только вот что совершить? Мне что-то в голову не приходит? Может у вас идеи есть? Да и без приказа какое геройство? Если только случайное.

Иволгин стал крутить ус, задумавшись над моим вопросом. Вообще отличный офицер и дворянин, без гонора. Я успел его изучать и знал, что с таким вопросом вполне могу обратиться, что и сделал.

— Знаешь, пока тоже идей нет. Я подумаю, посоветуюсь.

— Для информации, я после травмы головы, ещё в поезде, слегка в памяти потерял, о чём вы знаете, но приобрёл неплохое ночное зрение. То есть, ночью я отлично вижу, даже вдаль. Например, ночным наблюдателем к артиллеристам на береговую батарею, чтобы японцы больше не смогли незаметно подкрасться. В плохую погоду ничего не скажу, а в спокойную рассмотрю издали. Ну и ночная вылазка к врагам мне думаю по плечу. Скраду какого офицера, на плечо и к нашим.

— Даже так? Учту. Пока иди готовься.

Кстати, о знании японского языка мне не напоминали, вот и я молчал. Мне это тоже не нужно. Пока же пообщавшись с знакомым солдатом, тоже из посыльных, ожидал куда пошлют, узнал свежие новости. В принципе без изменений, подорваны два броненосца и бронепалубный крейсер, вроде потоплены два японских миноносца, но уверенности нет, только трупы японских моряков нашли, с десяток. Вот так получив гнедого коня у солдата, он тут на конюшне работал, проверил седло, и ведя коня за узду, подвёл ко входу в штаб, где и стал ожидать. Кстати, винтовку я забрал из казармы, в подсумках патроны. Раз за город выезжаю, то нужно взять. Минут через десять подкатили три пролётки, и вышел комдив со свитой, они погрузились в транспортные средства, и мы направились к ближайшему форту. Его как раз и строил муж Анны. Верховым я один был, да и охраны никакой, только личное оружие свиты. Двигаясь по дороге, я бы назвал её тропинкой, китайцы из рабочих освобождали путь, мы и достигли форта. Дальше я привязал коня к задку генеральской пролётки, и двинул следом. А что, я всегда должен быть под рукой, по знаку подскочить и получить задание. Ну а пока проходила проверка, по виду генерала не сказать, что тот доволен увиденным, да ещё Стессель со своей свитой прикатил, тоже участвовал, я размышлял.

А поразмыслить было о чём. Среди китайских рабочих на тропинке,