Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров

и растениях, то скажи мне, премудрый Соломон, что было раньше: желудь или дуб?

Дух ответил:

— Конечно, дерево, так как плод растет на дереве.

— Дурак, — ответил врач, — как же могло произрасти дерево, если не было семени.

— Да, это вопрос очень остроумный, — ответил дух, — но скажите мне в свою очередь, кому принадлежит эта земля, на которой мы стоим: Богемскому королю или горному духу?

Врач не подумал и отвечал:

— Само собой, эта земля принадлежит Богемскому королю, так как горный дух Брюквосчет, как его называют, служит только, чтобы запугивать детей.

Едва успел он выговорить слово, как дровосек превратился в громадных размеров великана и набросился на доктора:

— Брюквосчет здесь перед тобою, и он покажет тебе, что значит насмехаться над ним!

После этого он схватил бедного любителя ботаники за шиворот, бил и бросал его из стороны в сторону и, наконец, выбив ему глаз, бросил полумертвого на земле. С тех пор доктор никогда больше не ходил в горы собирать целебные травы.

Насколько легко было рассердить горного духа, настолько же легко можно было приобрести и его дружбу.

У одного крестьянина из округа Рейхенберга какой-то злой сосед отнял по суду все имение, оставив ему только жену да полдюжины ребят. Правда, у мужика еще осталось две руки, но их было недостаточно, чтобы прокормить многочисленную семью. У него сердце обливалось кровью, когда он слышал крики голодных ребят и в то же время не имел ничего, чем бы мог накормить их.

— Сто талеров, — говаривал он жене, — было бы достаточно для нас, чтобы поправить расстроенное хозяйство и приобрести кусок земли вдали от сутяги-соседа. У тебя по ту сторону гор есть богатые родственники. Я думаю сходить к ним и объяснить нашу нужду; может быть, кто-нибудь сжалится над нами и одолжит нужную сумму хотя бы под проценты.

Убитая горем жена согласилась на это со слабой надеждой на успех, согласилась потому, что другого выхода совершенно не представлялось. Мужик рано утром собрался в путь и, уходя, в утешение сказал своим:

— Не плачьте, сердце подсказывает мне, что я найду благодетеля, который окажется полезней для нас, чем четырнадцать других богачей, к которым я столько раз напрасно обращался.

После этого он спрятал ломоть хлеба в карман и пошел. Усталый, измученный от жары и длинного пути, добрел он к вечеру до деревни, где проживали его богатые родственники; но ни один из них не хотел его принять, не говоря уже о том, чтобы помочь ему. Со слезами на глазах жаловался он на свою нужду, но богачи упрекали только его и приводили ему разные обидные пословицы. Один говорил: «Как поживешь, так и прослывешь», другой: «Что посеешь, то и пожнешь», третий: «Каждый своего счастья кузнец», четвертый: «Сама себя раба бьет, коль нечисто жнет». Так издевались и насмехались над ним родственники, называя его лентяем, бездельником, и наконец вытолкали его за дверь. Такого приема бедный мужик никак не ожидал и печально слонялся некоторое время по селу, не зная, что предпринять. Так как денег у него не было, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе, то он отправился за деревню и решил переночевать в стоге сена. Улегшись, он стал дожидаться рассвета, чтобы отправиться в обратный путь.

Очутившись снова в горах, он впал в такое отчаяние, что готов был лишить себя жизни. «Два дня, — думал он про себя, — потерял даром, обессилел от голода и ходьбы и, кроме того, еще высмеян и оскорблен. Сейчас вот приду домой, и шесть голодных ртов потянутся ко мне, а что могу им я дать — камень вместо хлеба...»

Крестьянин бросился на землю, и горькие думы зароились у него в голове. Как всегда бывает в подобных случаях, утопающий хватается за соломинку, так и крестьянин стал рыться в своем мозгу, изыскивая средства, как помочь делу. После многих неосуществимых проектов ему пришло на мысль попытаться обратиться с просьбой к горному духу. Он не раз слышал о нем самые фантастические истории и, между прочим, также и такие, когда дух делал добро людям. Мужику хорошо было известно, что он никому не прощает дерзкого с собой обращения, но так как он не знал его настоящего имени, то принялся выкликать его прозвище «Брюквосчет», рискуя получить за это трепку.

На этот зов в скором времени появился высокого роста человек, одетый вроде угольщика, с громадной ярко-красной бородой, с бычьими огненными глазами. В руках у него была здоровенная дубина, которую он поднял, чтобы наказать виновного.

— Добро пожаловать, господин Брюквосчет, — проговорил крестьянин. — Простите, что я неподобающе вас величаю, но выслушайте меня сначала, а затем делайте, что хотите.

Эта веселая речь и вместе с тем печальное лицо уменьшили несколько гнев духа, и он проговорил:

— Червь земли, как смеешь ты беспокоить меня? Разве тебе неизвестно, что за такую дерзость ты можешь поплатиться собственною шкурою?

— Сударь, — отвечал крестьянин, — нужда гонит меня к вам; есть у меня просьба, которую вы легко можете исполнить. Одолжите мне сто талеров, я заплачу вам их с процентами через три года.

— Дурак, — ответил дух, — разве я ростовщик или еврей, что стану давать в долг под проценты? Иди к твоим братьям, людям, и занимай у них сколько хочешь, меня же оставь в покое.

— Ах, — возразил крестьянин, — люди ничего мне больше не дают.

Затем он рассказал свою историю и так трогательно описал жестокую нужду свою, что дух не в состоянии был отказать его просьбе.

— Следуй за мною, — сказал он ему и повел его через лес к долине, где у подножия одной из скал рос густой кустарник.

Пробравшись с трудом сквозь заросшую местность, они дошли до входа мрачной пещеры. Крестьянину мало нравилась такая прогулка: темнота наводила на него страх, дрожь пробегала по его спине, а волосы на голове шевелились и поднимались. «Брюквосчет, — думал про себя крестьянин, — уже не раз обманывал многих, и Бог знает, в какую пропасть он заведет меня». Вдруг он услышал шум падающей воды, которая как будто низвергалась с высоты вниз. Чем дальше шел он, тем больше страх сжимал его сердце. Вскоре он увидел, к своему утешению, какой-то голубоватый огонек вдали, пещера расширилась до размеров большого зала, огонек тоже увеличился и качался, точно висячая лампа. Пройдя еще несколько шагов, он увидел на