Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Но спешит на помощь Мальприму его дядя, брат эмира, и одним ударом разбивает герцогский шлем. Пошатнулся Герцог Нэмский и едва усидел в седле, ухватившись рукою за шею коня, и уже ждал второго удара. Но подоспел к нему сам император, разбил щит сарацина, прорвал его броню, пронзив копьем, мертвого сбросил на землю.

С тоской смотрит Карл на раненого герцога и дает ему добрый совет.

— Не отходи от меня больше, — предлагает он, — я буду твоим защитником.

И бьются они рядом, и бьются вместе с ними двадцать тысяч французов, и падают под их мечами про–клятые сарацины. И молит эмир о помощи против Карла своих богов — Аполлона, Тервагана и Магомета, обещая воздвигнуть им золотые статуи, как вдруг приносят ему известие о гибели его сына. И опускает эмир забрало своего шлема, склоняет на грудь голову и готов умереть от горя.

Сзывает он свои последние колонны, выстраивает турок, арабов, великанов, громко трубит он в боевую трубу и сам кидается в сечу. Французы, видимо, одолевают. Близится вечер. С громкими кликами носятся по полю битвы эмир и император. Издали по голосам узнают друт друга и встречаются в разгар общей схватки. Отчаянно бьются они, разбивают щиты, лопаются подпруги их седел, и оба падают на землю, но, вскочив на ноги, продолжают биться мечами, и ни один не хочет уступить другому.

— Ты убил моего сына, — говорит Балиган, — бесправно завладел ты моей землею — сдайся же теперь, и я дарую тебе ее лен.

Но Карл не сдается, и снова обрушивают друг на друга они удар за ударом.

— Хорошенько подумай, Карл, — опять говорит эмир, — ты убил моего сына, ты бесправно завладел моей землею, — признай же себя моим вассалом, и я отдам тебе ее всю, от Испании вплоть до моего восточного царства!

— Это было бы для меня позором! — восклицает Карл. — Не могу я ни дружить, ни мириться с нехристем. Прими нашу веру, обратись в христианство, и, поверь мне, я сейчас же прекращу битву и обещаю тебе свою дружбу!

— Нет, скорее смерть! — отвечает Балиган.

Страшно силен эмир. Ударом меча рассекает он

стальной шлем императора, рассекает кожу на его голове, но не успевает раздробить череп. Карл чуть не падает, но еще раз спускается к нему с неба архангел Гавриил. Присутствие ангела ободряет Карла и возвращает ему силы. Он разбивает блестящий шлем эмира и разрубает ему череп.

— Монжеуа! — восклицает он, давая знать о своей победе. Герцог Нэмский под уздцы подводит ему коня. Мусульмане наконец обращаются в бегство, преследуемые по пятам французами.

Солнце так и палит, густая пыль поднимается клубами, но французы преследуют мусульман до самой Сарагосы.

У окна высокой башни своего дворца стоит королева Брамимонда, окруженная языческими жрецами, знающими истинного Бога, не получившими церковного посвящения. Видит она поражение мусульман и спешит с этою вестью к Марсилию. Выслушал ее Марсилий, отвернулся к стене, закрыл лицо, заплакал — и умер от горя, и дьяволы завладели его некрещеной душой.

Перед Карлом распахнулись ворота Сарагоссы: он знает, что уже некому защищать город, и без опасения вводит в него свое войско и располагается на ночлег. Брамимонда сдает ему все городские башни — десять больших и пятьдесят малых.

Миновал день, наступила ясная лунная ночь, в небе загорелись яркие звезды. По приказанию императора французы обыскивают город, врываются в мечети и синагоги и вдребезги разбивают идолов и статуи Магомета. От чародейства и лжи не остается и следа: король верит в истинного Бога и Ему одному желает служить. Епископы благословляют воду и крестят неверных, а тех, кто отказывается исполнить волю Карла, он приказывает вешать, казнить и сжигать на костре.

С наступлением утра император занимает своим гарнизоном башни Сарагосы, оставляет в ней тысячу отважных всадников, а сам со своими людьми отправляется в обратный путь. С ним едет и пленная Брамимонда: но Карл не желает причинять ей зла и надеется кротостью обратить ее в христианство.

Быстро миновали победители Нарбонскуто землю и достигли Бордо, где Карл возложил на алтарь в храме Святого Северина свой рог, наполненный золотом: пилигримы и теперь могут его там видеть. Переправившись через Жиронду, Карл похоронил своего племянника Роланда, его друга Оливье и епископа Тюрпина.

И опять пошло войско Карла горами и долинами, пока не достигло Ахена.

Прибыв в свой высокий дворец, Карл потребовал к себе всех придворных судей, саксов, баварцев, фризов, бургундцев и аддеманов, бретонцев и норманнов, мудрейших во всей Франции, и начался суд над Ганелоном.

КАЗНЬ ГАНЕЛОНА

Вернулся Карл из Испании, прибыл он в Ахен, лучший город Франции, и вошел в залу своего дворца. Там его встретила красавица Ода.

— Где Роланд? — спросила она короля. — Роланд, обещавший перед Богом быть моим мужем?

Карл плачет от горя и жалости и теребит свою седую бороду.

— Милая сестра, — говорит он, — того, о ком ты спрашиваешь, нет уже в живых. Но я постараюсь найти для тебя другого мужа. Мой собственный сын заменит для тебя Роланда.

— Удивляет меня твоя речь, — отвечает прекрасная Ода, — ни Бог, ни Его святые ангелы не допустят, чтобы я осталась жить, когда Роланд умер!

Побледнела она и замертво рухнула к ногам Карла. Упокой, Господи, ее душу! Горько оплакивают Оду и сожалеют о ней французские бароны.

Умерла прекрасная Ода. Но король думает, что ей только дурно: он плачет от жалости, берет ее за руки и старается приподнять, — но голова ее откидывается назад, и видит Карл, что Ода мертва.

Тогда призывает он четырех графинь: они переносят ее в женский монастырь и до утра остаются там с покойницей. На другой день с великою честью хоронят ее вблизи алтаря. Вернулся император в свой Ахен. На площадь перед дворцом привели закованного Ганелона. Стража привязывает его к столбу, ему связывают руки ремнями и бьют его палками и бичами. Так ожидает он себе суда и, конечно, не достоин лучшей участи.

Суд собрался в день праздника святого Сильвестра, и император приказал привести Ганелона.

— Господа бароны! — сказал император. — Судите Ганелона по всей правде. С моим войском пришел он в Испанию и погубил двадцать тысяч моих воинов, моего племянника, которого вам не суждено уже видеть, и благородного Оливье. За золото и серебро продал он двенадцать пэров.

— Я признаюсь в этом! — воскликнул Ганелон. — Однако много зла сделал мне Роланд. Именно за это я и приготовил ему гибель. Свершенное мною я не согласен называть предательством.

— Погоди. Мы выясним это дело, — отвечали французы.

Ганелон с молодцеватым видом стоит перед королем, с лицом свежим и румяным. Он окидывает взором присутствующих, видит тридцать своих родичей и начинает говорить громким голосом:

— Ради Бога, выслушайте меня, бароны! Когда я был в войске императора, я служил ему верой и прав–дой. Но возненавидел меня его племянник Роланд и послал меня на мученическую смерть. Да, я был отправлен послом к королю Марсилию и спасся лишь благодаря моей хитрости. И тогда обратился я с открытою угрозой к Роланду, Оливье и их товарищам. Сам Карл и его благородные бароны тому свидетели. Это месть, а не предательство.

— Мы обсудим это дело, — отвечают французы.

Ганелон, видя, что начинается суд, собрал тридцать

своих родичей и обратился к самому могущественному из них — Пинабелю, мастеру говорить и отличному солдату. И сказал Ганелон Пинабелю:

— Тебе доверяюсь я: ты спасешь меня от бесчестья и смерти.

Отвечал ему Пинабель:

— Я буду твоим защитником. Стальным мечом отвечу я первому же соотечественнику, который вздумает осудить тебя на смерть или с которым заставит меня биться император.

И Ганелон поклонился ему до земли.

Собрались бароны на совет.

— Не прекратить ли нам это разбирательство? — говорят они друг другу. — Отменим суд и попросим на этот раз простить Ганелона: ведь он будет вперед служить ему верой и правдой. Никакое золото на свете не вернет уже Роланда к жизни. Затевать же поединок было бы глупо.

Согласны на это все бароны, кроме одного Тьерри, брата герцога Жоффруа Анжуйского.

Вернулись бароны к Карлу и известили его о своем решении.

— Так, значит, вы такие же изменники! — закричал на них король.

Видя, что все отступились от него, Карл со вздохом опустил голову. И вот явился перед ним Тьерри, худой, высокий, но слабый, с черными волосами и карими глазами.

— Не огорчайся, государь! — сказал он королю. — Я по рождению своему имею право участвовать в суде и думаю, что, какова бы ни была вина Роланда перед Ганелоном, племянник твой верно служил твоей короне. Ганелон предатель и клятвопреступник — и за это я осуждаю его на смерть. Пусть его повесят и бросят его тело собакам. Слова свои я готов защищать мечом.