Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев

— Облако, ты сильное? — спросило солнце.

— Я — сильное!

— Если ты сильное, почему же ты уползаешь за гору?

— Гора, ты сильная? — спросило облако.

— Я — сильная!

— Гора, если ты сильная, почему ты позволяешь сурку дырявить свое дно?

— Сурок сильный!

— Сурок, ты сильный?

— Я — сильный! — ответил сурок.

— Почему же ты позволяешь самому обыкновенному человеку застрелить себя?

— Человек, ты сильный? — спросил сурок.

— Я — сильный!

— Если ты сильный, почему ты страдаешь от боли?

— Боль сильная!

— Боль, ты сильная?

— Я — сильная!

— Если ты сильная, почему даешь себя вылечить?

— Потому что врач сильный!

— Врач, ты сильный?

— Да, я — сильный!

Тут врач вылечил зайцу ногу, и заяц, выздоровев, вскочил и ускакал.

57. Сказка-гадание

Приехал сюда путешественник с семью навьюченными верблюдами и переночевал наверху на лопатке старика. Тем временем пошел дождь. Старик подумал: «Э-э, идет дождь». Поглядел вверх, и тут ему вроде бы влетело что-то в глаз. А это была птица Хангарьд. Он стал спасаться в бороде козла, а тут еще и бык появился.

Я попросил каждого из присутствующих выбрать что-то. Джурук-уваа взял Хангарьд, Эрика выбрала старика, Батсенгээ выбрал быка, Сесмээ выбрал козла, а я, Хара Балдын, выбрал лопатку.

Джурук-уваа, который выбрал птицу Хангарьд, к кому бы ни пришел, сделает это с легкостью. То, что Эрика выбрала старика, означает, что она любит людей. Сесмээ выбрал козла — он не будет сластолюбив, как козел, но напьется воды во многих землях и доживет до глубокой старости. Тот, кто выбрал быка, спокоен, но спокоен не так, как корова.

58. Небылица

Так вот! Давным-давно, в те времена, когда еще не было на свете моего отца, я пас лошадей моего деда. Ну, отправился я однажды отдохнуть куда глаза глядят. Отвязал ничто от своего седельного ремешка [107]!. Принес три больших сизых камня, чтобы очаг сложить, и только разжег огонь, как закурлыкал мой дорожный котелок: зильдир-зальдир, да возьми и опрокинься. Оказывается, вместо камней я принес трех заснувших голубей.

Ну, отправился я дальше, пришел в другой аил, а там как раз в полном разгаре большой праздник, и на угощение закололи муху- четырехлетку, пировали уже целых четыре дня, и все были сыты и довольны. А тут появился и я да присоединился к пировавшим, наелся до отвала, а вечером, когда улегся спать, смазал жиром один из своих сапог по самый носок, а вот на головку другого сапога жира недостало [108].

Проснулся я ночью оттого, что раздалось: зилир-залир, зилир- залир. Прислушался, а это спорят мои сапоги.

— Ты сожрал жира больше, а я меньше жира сожрал, — и давай драться. Отвесил я две оплеухи виноватому, да и невиновному столько же, засунул один под подушку, другой — под ноги и улегся.

А утром, только я встал и отправился за лошадьми, как послышалось из леса: тиш-таш. Пошел я поглядеть, кто там, и увидел змей. Они сидели и жевали смолу! Помог я немножко змеям жевать смолу и пошел дальше и тут услыхал за холмом: пид-пад, пид-пад!

«Наверно, в аиле у какого-нибудь хана теребят шерсть, чтобы свалять из нее войлок», — подумал я, ведь была осень. А оказалось, это тарбаган взбивает подушку из сена. Он хочет, чтобы в норке у него было тепло и уютно. Повзбивал я сено вместе с тарбаганом да отправился к своим лошадям. А тут как раз ожеребилась одна из моих кобыл, она была жеребой уже пятнадцать месяцев. Принесла она зеленого жеребенка с белым пятном на носу. Сел я на кобылу, поместил на седло перед собой жеребенка и хотел было ехать, но кобыле было не выдержать меня. Тогда я сел на жеребенка, перекинул через седло перед собой кобылу и поскакал.

Поскакал, доехал до аила, там переночевал. Утром проснулся, вышел из юрты — а коней нет как нет. Воткнул я в лед на озере свой укрюк, взобрался на него, огляделся, но ничего не увидел. Воткнул я в верхний конец укрюка свой нож, залез на него — и опять ничего не увидел. Нашлась у меня еще только штопальная игла, всадил я ее сверху в нож, забрался на нее и тогда увидел своих лошадей. Хотел поскакать за ними, а коня-то у меня не было. Поскакал я тогда на мухе и пригнал своих лошадей, но, когда я решил напоить их, оказалось, что мне нечем сделать лунку во льду озера. Тогда я оторвал себе голову, выбил своей нижней челюстью дыры во льду и напоил хорошенько лошадей.

Потом поехал дальше. Но когда я захотел крикнуть, не раздалось никакого крика; когда захотел свистнуть, не раздалось свиста — вот что со мной случилось! Захотел я провести рукой по голове, да ведь я забыл ее там, где делал ею лунки. Тогда я поскакал туда и нашел свою голову. Собрал я кое-как свой ум-разум, ой-ой- ой! Значит, и так бывает, что человек сам теряет свою голову! Но конечно, тот, кого при этом не было, примет мою историю за ложь!

Мифы и исторические предания

59. Мангыс на Луне

Жил однажды на этом свете огромный великан — мангыс. Он заглатывал всех зверей и всех людей и вообще ничего не щадил.

Похоже было на то, что скоро уже вообще ничего не останется, и тогда люди и другие живые существа — все обратились к Гурмусту с просьбой обуздать этого могучего мангыса.

Гурмусту Хаан велел привести его, приказал перенести его на остров на Луне и там приковать цепями.

Мангыс жив до сих пор. Раз в три месяца, всегда в пятнадцатый день, его выпускают на волю. Мангыс не успокаивается. Когда он сражается с Луной, становится темно. Называют это «затмением Луны».

По нашему обычаю, это день поста. Не умирают. Не едят мяса. Как раз поэтому.

60. О том, как джелбеге пожирает Луну, Солнце и Землю

Давным-давно жило на этом солнечном свете существо под названием джелбеге, оно пожирало все — воду, людей, деревья и даже камни. И потому-то с этого света послали туда, наверх, письмо тридцати трем небесным Гурмусту. А каким, спросят, образом послали? Это было письмо, написанное золотыми чернилами; развели огонь и сожгли его, говорят. Ведь иначе ничто не могло полететь к Гурмусту — не было же еще самолетов! Написали на бумаге золотыми чернилами, раздули огонь и таким образом послали письмо. И так, говорят, дошло оно до тридцати трех Гурмусту.

Когда письмо дошло туда и тридцать три Гурмусту прочли его и посоветовались, Бурган Башкы послал из тридцати Гурмусту Очирвана, чтобы он навел порядок, и наказал ему:

— Управься с джелбеге из нижнего мира, да и возвращайся!

Это существо, этот бурган по имени Очирван, сжег землю верхнюю и опалил землю нижнюю. И когда он приближался таким образом, джелбеге нырнула в ядовитое озеро и залегла на его дне.

Это ядовитое озеро хлебал теперь сам бурган Очирван, он хлебал его, хлебал и, стало быть, все его выпил. А когда он выпил его, выпил до дна это ядовитое озеро, оказалось, что там лежит джелбеге. И, увидав, что там лежит джелбеге, Очирван сказал:

— Лишая весь этот свет покоя, ты пожирала скот, пожирала людей и поджигала скалы. Тридцать три Гурмусту послали меня управиться с тобой. Что ты можешь на это возразить?

— Мне нечего возразить, то, что я делала, худо! — отвечала джелбеге.

Тогда он разрубил ее золотым очуром, разрубил ее таким образом: переднюю часть отдал Ай Хааркану — Милостивому Месяцу, а заднюю часть — Хюн Хааркану — Милостивому Солнцу.

— Ты, труженик, владей этой частью! А ты, стойкий маленький муж, владей ее грудью. Вся сила теперь в ее груди!

И так как он это сказал, существо под названием «джелбеге» и теперь еще там — на Милостивом Месяце. Кровь и нечистоты джелбеге капали оттуда и стали червяками и муравьями, насекомыми — мухами и слепнями. Получилось так, что все это возникло из крови и нечистот джелбеге. Вот по какой причине все это появилось!

Это — языческое слово из давних-предавних времен.

61. Истории о Сардакбане

Сардакбан пришел с севера — говорят одни, он пришел с запада и ушел на восток через озеро Хар-ус-нуур — говорят другие.

Сардакбан сотворил мир. Он нес землю в подоле и разбрасывал ее — и так возник мир.

Реку Хомду и земли вокруг нее Сардакбан создал в приданое своей дочери.

Рассказывают, что это Сардакбан выбил на скалах изображения разных диких животных. В Цэнгэле есть различные места, где можно еще обнаружить такие изображения, например в долине Хомду, выше впадения Ак Хема — Белой реки. На этих наскальных рисунках представлены те звери, которые были в его время: волк, олень, каменный баран и архар.

Когда мать Сардакбана жила вблизи Хара Суг — Черной воды, в местности под названием Гурван Тохой — Три луки, она заболела. Отправился тогда Сардакбан к святым ключам в район истоков реки Яомду и отвел воду для своей матери туда, где она жила.