Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Хугдитрих со своими рыцарями, как и подобало, вежливо принял королевского посла. Рыцарь же, взглянув на него, сказал:

— Откуда приехала ты, благородная королевна, и чего ты от нас желаешь?

На это Хугдитрих отвечал:

— Я, несчастная девушка, приехала к вам из Константинополя: меня изгнал брат мой, Хугдитрих, за то, что я отказалась выйти замуж за некрещеного язычника. Приехала я сюда искать защиты и милости у короля, — пусть он позволит мне остаться при его дворе, пока не смягчится гнев брата моего.

Вернулся рыцарь к королю Вальгунту и рассказал в чем дело, советуя в то же время принять девушку с честью, как подобает ее высокому роду, — недаром же дошла до нее молва о великодушии и доблести короля Валыунта и недаром же приехала она из такой дальней страны искать у него приюта и защиты.

Вальгунт сам вышел из своего замка навстречу Хутдитриху и радушно приветствовал его. Хугдитрих бросился к его ногам и повторил свою просьбу. Вальгунт поспешно поднял его и сказал:

— Не достоин я того, чтобы благородная константинопольская королевна преклоняла передо мной колена. Оставайся здесь у меня со всею своею свитой, не заботясь ни о питье, ни о пище.

— Нет, благородный король, этого не должно быть. Меня проводил сюда герцог Берхтунг из Мерана со своими рыцарями. Он — доблестный князь и обладает обширными землями, и я должна отпустить его домой.

— Да, вот и Берхтунг, я узнаю его, он сам служил у меня целых три года, — сказал король.

Наделив Берхтунга и его свиту богатыми одеждами, Хугдитрих отпустил их домой, а сам остался в Салониках всего лишь с тремя спутниками.

Вальгунт, взяв гостью за руку, с почетом сам ввел ее в свой город; сама королева вышла к ней навстречу, а потом усадила ее на почетное место и стала расспрашивать о ее роде и имени. Приезжая отвечала, что зовут ее Хильдегундой.

Хильдегунда сейчас же принялась за работу и начала прясть с таким искусством, что при дворе Вальгунта не могли надивиться на ее пряжу: ничего подобного не бывало еще в той стране. Потом Хильдегунда принялась вышивать шелками и золотом разных вещих птиц, и так хорошо, что их можно было принять за живых. Видя такое искусство, королева сказала ей:

— Ты должна научить этому и моих молодых девушек. За это я всегда буду к тебе благосклонна и в награду одарю тебя серебром и золотом и обещаю исполнить все, чего ты ни пожелаешь.

Хильдегунда поблагодарила ее за обещание и охотно взялась обучить своему искусству ее девушек.

Целых полгода обучал Хугдитрих двух девушек из ее свиты всяким женским рукодельям. Он научил их изготовлять прекрасные белые широкие скатерти с изображениями разных птиц и зверей и даже целых приключений из охотничьей жизни.

— Кто это изготовил такое чудо? — спросил король Вальгунт, увидев в первый раз такую скатерть, и камергер его отвечал ему:

— Это все делает прекрасная Хильдегунда из греческой земли.

Итак, скоро все при дворе Вальгунта полюбили Хильдегунду за ее добрый нрав и искусство.

Наконец задумала гостья вышить золотом шапочку с двойными полями, небывалой красоты, и когда шапочка была готова, она собственноручно надела ее на голову королю Вальгунту и сказала:

— Хотелось бы мне, государь, чтобы надевал ты эту шапочку во время пышных празднеств при твоем дворе, — пусть гости твои, возвратясь домой, рассказывают всем, какой роскошный головной убор видели они на короле.

— Благодарю тебя, прекрасная девушка, — отвечал Вальгунт, — ты так почтила меня своей работой, что я готов исполнить всякую твою просьбу; говори же: чего ты желаешь?

— Если так, государь, — отвечала Хильдегунда, — то позволь твоей дочери спуститься ко мне со своей башни. Это будет мне лучшей наградой за мою работу.

— Благородная королева, желание твое будет исполнено, — отвечал Вальгунт. — Но ты могла потребовать от меня богатых даров — земель и людей, серебра и золота: все это охотно дал бы я тебе, если бы ты только пожелала.

Король Вальгунт разослал гонцов по всей своей земле, собирая к своему двору отважных рыцарей, герцогов и графов, и съехалось к нему множество славных гостей. В Троицын день дочь короля Вальгунта сошла со своей башни, и Хугдитрих, встречая ее, опустился перед ней на колена. Она же обняла его с ласковым приветом. Королева Либгарда, взяв их за руки, подвела их к богатой скамье и усадила рядом. Тут слуги стали подносить им кушанья и вина, и Хугдитрих подавал Хильдебурге кубок и резал ей хлеб. Часто поглядывала на них королева Либгарда и нашла, что гос–тья ее была и обходительнее и учтивее ее дочери, и, нагнувшись к ней, шепнула ей на ухо:

— Бери с нее пример.

Во время пира один из знатных графов обратился к Вальгунту и сказал:

— Государь, кто это прислал тебе эту драгоценную шапочку? Это прекраснейший головной убор!

— Ее вышила мне одна прекрасная девушка, приехавшая сюда из Греции, которая находится теперь при моей дочери, — отвечал Вальгунт.

После пира Хильдебурга сказала своему отцу:

— Дорогой отец, окажи мне милость, позволь Хильдегунде поселиться в моей башне: пусть она научит меня всяким работам.

— Милая дочь моя, охотно исполню я твою просьбу, — отвечал Вальгунт. — За это я готов буду щедро наградить нашу гостью и с радостью наделю ее серебром и золотом и дам ей во владение много земель и людей.

— Нет, — отвечал Хугдитрих, — не надо мне от тебя никакой награды.

Так–то Хугдитрих получил возможность часто видаться с Хильдебургою, обучая ее разным рукоделиям, и долго ничем не выдавал себя. Наконец он открылся ей во всем:

— Я — Хугдитрих, константинопольский король, — сказал он ей, — и ради тебя предпринял столько трудов и опасностей: хочу я, чтобы стала ты моей женой и королевою в Константинополе.

Горько заплакала Хильдебурга.

— Если узнает о том мой отец, то мы оба погибли, — говорила она.

Но Хугдитрих ласково утешал и успокаивал ее, уговаривая тайно ото всех стать его женою, обещая со временем торжественно отпраздновать свою свадьбу в Константинополе.

Так прошло еще полгода, и герцог Берхтунг явился ко двору Вальгунта. Сам король вышел к нему навстречу.

— Государь, — сказал ему Берхтунг, — как поживает при твоем дворе благородная греческая королевна? Я приехал за нею. Король наш, Хугдитрих, сменил гнев свой на милость и приказал мне привезти ее домой.

— Не отпущу я ее от себя, — отвечал король Вальгунт, — я сделал ее подругой своей дочери, и при ней должна она оставаться всю жизнь.

— Позволь же мне все–таки повидаться с нею, — настаивал Берхтунг.

На другое утро Хугдитрих спустился с башни, чтобы повидаться с Берхтунгом, и, обнимая его, шепнул ему на ухо, что достиг того, чего желал, — добыл жену и, спасая свою жизнь, должен теперь поскорее уехать.

— Неохота мне отпускать тебя, благородная королевна, — сказал Валыунт, — готов я наделить тебя землями и городами, лишь бы ты осталась здесь.

Но Хугдитрих опустился перед королем на колена и стал просить отпустить домой.

— Нечего делать, не могу я удерживать тебя против воли, — сказал наконец король Вальгунт.

На прощание Хильдебурга подарила Хутдитриху золотое кольцо.

— Носи его не снимая, — сказала она, — оно будет напоминать тебе обо мне.

Так вернулся Хугдитрих в свое королевство. Города свои и земли нашел он в полном благополучии и порядке; его подданные и слуги встретили его с радостью и почетом. Но все же невесело казалось ему в Константинополе; уже целых полгода жил он там, и при взгляде на кольцо сердце его каждый раз сжималось от тоски по милой его жене.

Так же тосковала в Салониках и Хильдебурга.

Наконец наступил день, когда на рассвете родился у нее мальчик. Внимательно осмотрев ребенка, она приметила у него на спине между плеч красный крестик — знак, по которому она всегда могла узнать свое дитя, и передала его привратнику и сторожу, прося их тайно ото всех окрестить его. Привратник и сторож, опасаясь, как бы младенец не выдал себя криком, решились до ночи спрятать его за стеною замка в густом кустарнике. Так они и сделали.

Ребенок мирно спал в кустах, как вдруг появился волк, нередко приходивший сюда, чтобы поживиться курами.

Увидев ребенка, он схватил его в пасть и побежал с ним в лес, к своему логову в пещере высокой горы. Там ждала его волчица с четырьмя новорожденными волчатами. Старый волк положил ребенка около волчат, предполагая, что они его съедят, но они были еще так молоды, что даже и не тронули младенца.

На другой день король Вальгунт собрался на охоту и приметил волка, бродившего в кустах. Погнался он за ним со своими охотниками и настиг его в лесу у самого логова. Тут нашли они волчицу с четырьмя волчатами, а с ними — младенца.