Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев

— Возьмешь какие-нибудь вещи?

— Если хан желает подарить мне что-нибудь, я бы взял тот сияющий красный ларец, что стоит перед бурганом.

Хан взял его — и ведь совсем было незаметно, что там внутри человек, — и отдал ему сияющий красный ларец. Простился юноша, а у выхода из дворца стоял уже старик. Он велел ему: «Закрой глаза!»— и они снова вошли на лошади в море. «Теперь гляди», — сказал старик, и юноша увидел, что они оказались как раз рядом с собакой и кошкой, и старик предупредил его:

— Так вот, ни в коем случае не открывай крышку ларца! А цель будет достигнута, когда увидишь тихую широкую степь по эту сторону красного, бурно разгулявшегося моря. На берегу этого моря чуть-чуть приоткрой крышку своего ларца, а сам ложись спать. А дело уж и без тебя сделается.

Юноша все так и сделал. Спал он себе, спал. Но вдруг разлился яркий свет и раздался громкий шум — святой Алтай! — откуда ни возьмись, появился большой дворец и возник целый город!

Отовсюду слышалось ржание, мычание, блеяние. А когда юноша проснулся и вскочил на ноги, он увидел красавицу, приготовлявшую чай. Это была его суженая — дочь Лузут Хаана, это ее принес он в том красном ларце.

И стал юноша жить ханом там, где вырос большой дворец.

А в это же время два охотника отправились за джейранами. Они ранили одного джейрана и долго преследовали его. Они гнались за ним, но джейран убегал, теряя свою драгоценную алую кровь.

И спросил младший из охотников:

— Есть ли в этой стране женщина с лицом алым, как кровь джейрана?

— Есть! — ответил другой. И на вопрос: «Где же она?»— он сказал:

— Такая женщина — жена Солнечного хана!

— Ладно, если такова жена Солнечного хана, возвратившись к себе на родину, я расскажу об этом моему хану.

И, приехав домой, рассказал тот юноша:

— Мы подстрелили джейрана. Какая же алая у него кровь! И когда я спросил одного старика: «Есть ли женщина с лицом алым, как кровь джейрана», он ответил: «Говорят, что у жены Солнечного хана оно еще более алое!»

И повелел тогда хан:

— Коли так, тотчас же отправляйтесь на поиски этой женщины и не возвращайтесь, пока не найдете ее!

Собрал он всех своих подданных и спросил их:

— Кто из вас может найти эту женщину? Кто из вас может переплыть через Соленое море? Дерево и камень, упав в него, сгорают. Сгорают даже птицы, летящие над ним. Кто знает, как перебраться через это море?

И сказал тогда девяностотрехлетний старик по имени Дойун Хара Самаган:

— О, перебраться-то через него можно! Я открою вам, как переехать через него, если вы найдете дерево, на котором можно через него переправиться.

— Что же это за дерево? — спросили его.

— Если вы разыщете дерево Бум, на котором вьет свое гнездо и кладет свои яйца ворон, мы сделаем из него плот. На нем можно будет переплыть Соленое море, а там уж разыскать эту женщину.

— А где же нам искать это дерево Бум, на котором кладет свои яйца ворон?

— Если ты соберешь всех своих звездочетов, может быть, оно и найдется! — сказал старец.

Собрал тогда хан всех своих семьдесят звездочетов и запер в одном доме, сказав им:

— Найдите нам дерево Бум, на котором ворон вьет гнездо и кладет свои яйца.

Но звездочеты никак не могли ничего найти. Те из них, у кого еще были глаза и уши, сумели убежать, осталось лишь семеро слепых и глухих.

Тогда хан издал приказ:

— Если завтра в полдень так ничего и не будет найдено, я велю отрубить вам головы!

На следующий день, в полдень, хан пришел к ним и спрашивает:

— Ну как, нашли?

— Какое там нашли! Все ясновидцы с глазами и ушами удрали, а мы — семь ясновидцев без глаз и ушей, без рук и ног — остались здесь. Ничего нам не найти!

— Вот вы семеро и найдите. А не найдете до полудня завтрашнего дня, я приду за вашими головами.

Бились они, бились над своими расчетами. Один из звездочетов долго не мог вспомнить заклинание, необходимое для превращения, но, вспомнив его вдруг, обернулся воробышком и обратил в воробышков всех своих товарищей, и все семеро — друг за другом — вылетели в окно.

Только они полетели от хана, как вдруг на их пути встало огромное дерево с большими листьями, и семеро воробышков укрылись под семью листьями, а в это время на верхушку дерева сели два ворона. Удобно усевшись, они завели беседу:

— На завтра нам уже готов обед. Сможем Склевать семь пар, стало быть, четырнадцать глаз.

— А где же они, эти семь пар глаз?

— О, эти семь пар, стало быть, четырнадцать глаз мы легко найдем. Только бы полдень настал! — ответил первый ворон.

— А может случиться так, что мы не получим их?

— Если семь звездочетов не найдут дерева Бум, на котором мы, вороны, кладем яйца, мы выклюем им глаза. Если же они найдут дерево Бум, то нам не видать их глаз.

И опять спросил второй ворон:

— А где же это дерево Бум, на котором вороны кладут свои яйца?

— Дерево, на котором мы сидим, и есть дерево Бум, здесь мы кладем яйца.

Улетели оба ворона, а семь воробышков поднялись, пометили дерево и пробрались в дом, где они были раньше заперты.

В полдень явился хан и спросил их:

— Ну что, нашли?

Они ответили:

— Да, теперь мы знаем, где находится дерево Бум.

— Где же оно? Пометили ли вы его?

— Да, пометили.

Тогда привели старика Дойун Хара Самагана, и хан спросил его:

— Что нам теперь делать с этим деревом?

— О, из него получится поклажа ровно для восьмидесяти волов. Прикажите доставить восемьдесят волов и восемьдесят телег.

Взяли они с собой восемьдесят волов и восемьдесят телег, распилили дерево, погрузили его на восемьдесят телег, и все они оказались полны доверху. Бревна доставили на берег моря и связали из них плот. И отправился на нем Дойун Хара Самаган через море.

По ту сторону моря стояли два алых храма: один — огромный, другой — маленький. Старец привязал свой плот, превратился в древнюю нищенку, взял в руки палку и отправился к храмам. Вошел он в первый, а там сидела ханша небывалой красоты.

— Где хан? — спросил старик, превратившийся в старуху.

— Хан отправился на охоту, — ответила женщина.

— Вот что, дитя мое. Я пришла сюда, так как мне хотелось бы помолиться в этом храме. Мне уж семьдесят лет, я так стара, что вынуждена опираться о землю. Вот какие дела. И я пришла помолиться этому бургану.

Разговаривая так, старик подружился с молодой женщиной. Он приходил, уходил и помогал ей по хозяйству. А в один прекрасный день он сказал:

— Ну, дитя мое, я достаточно намолилась в большом храме. Теперь бы мне хотелось пойти в ваш маленький алый храм и помолиться там!

— Тот храм закрыт, — был ответ, — туда никому нельзя заходить, тетушка. Ключ от маленького алого храма всегда хранится у хана вместе с огнивом.

Когда хан вернулся и снял свой кушак, с него свесилось огниво. Ночью старик, обернувшийся старухой, осторожно подполз, выкрал ключ, потом открыл дверь маленького алого храма и вошел. Взял красный ларец, спрятал его за пазуху и уехал на плоту прочь.

Проснулся юноша — о голубое небо! — все было снова, как раньше. Растерянные, сидели они втроем под открытым небом. Вокруг не было ничего! С кошкой на руках, с собакой на поводке, терпел он голод и жажду. Вот так-то. Красный ларец попал в чужие руки, и вся красота исчезла.

— Что же нам теперь делать? — раздумывал он.

Бродя по окрестностям, собака увидала однажды большое море, над которым вздымались клубы пара. Она помчалась обратно и рассказала об этом кошке и юноше:

— Там море, похожее на наше ядовитое море. Над ним клубится пар, как над ядовитым морем. Пойдемте посмотрим.

Отправились собака, кошка и юноша в путь, пошли к берегу.

— Если это действительно наше ядовитое море, то дерево должно загореться, — сказали они и сунули в воду кусок дерева, но оно не загорелось.

— Если это действительно наше ядовитое море, я обожгу переднюю лапу. — С этими словами погрузила собака в море лапу, но не обожгла ее. Погрузила она и вторую лапу и тоже не обожгла.

— Тогда я поплыву через море. Давайте поплывем все вместе!

Юноша еще колебался, но собака предложила привязать кошку ей на шею. Юноша привязал ей на шею кошку, и они втроем переплыли море. На другом берегу юноша и собака вырыли яму и легли в нее отдохнуть. А кошка бегала вокруг, ловила мышей и кормила уставших товарищей.

Однажды кошка осторожно прокралась к порогу хана и села, прижавшись к дверной раме. Как только хан вышел из юрты, чтобы облегчиться, она проскочила внутрь.

Увидев красавицу, сидевшую в юрте, кошка вскочила ей на колени.

Девушка воскликнула:

— Вот ужас! Откуда ты, моя кошка?

— От нашего юноши. Он столько скитался и голодал, что теперь еле жив. Мы едва добрались сюда. Скажи, как нам опять завладеть нашим красным ларцом?