Автор неизвестен - Народ, да!

Так вот, взяла миссис Холмс весь свой выводок и поспешила в поле. А там их уж никому не найти! Собрала она вокруг себя всех своих деток и решила пересчитать, чтобы, не дай бог, не потерять кого по дороге. Да не один раз, а дважды считала. И вот, когда дошла она до своего сыночка Уоррена, она так и ахнула.

— Ради всего святого, Уоррен! — вскричала она. — Ты забыл надеть куртку! На тебе белая рубашка, которую я выстирала только вчера. Индейцы сразу тебя заметят, даже издали! Лучшей мишени для их стрел не придумать. Спаси нас господь и помилуй!

— Так пойти мне домой за курткой, ма? — спросил Уоррен.

— Только этого не хватало! Ты останешься без скальпа раньше, чем сделаешь хоть шаг. Никуда ты не пойдешь! Я знаю, как исправить дело, и ни один самый зоркий индеец не увидит тебя. Ах, горько и противно мне пачкать такую свежую рубашку, которую я своими собственными руками стирала только вчера. Но что поделаешь, придется мне испачкать ее во имя спасения твоей жизни. Я так ее замажу, что никто не разглядит ее и в двух шагах!

Пора дождей только-только миновала, и земля еще была сырая и рыхлая. Миссис Холмс брала горсть за горстью черной жидкой грязи и так перемазала белую рубашку Уоррена, что живого места на ней не осталось. Она стала черней самой земли, на которой выросла такая богатая кукуруза.

Когда дело было сделано, миссис Холмс с детьми зашла поглубже в заросли высоких стеблей, покрытых волнующимися тяжелыми зелеными листьями, и сидела там, дрожа от страха, боясь, что вот-вот раздастся поблизости боевой клич индейцев. Однако широкие кукурузные листья продолжали мирно шелестеть на ветру, словно говоря:

«Как часто люди ошибаются!»

А миссис Холмс все сидела и ждала, но слышала лишь пение птиц да жужжание насекомых. Ждали и прислушивались со страхом решительно все. Ждали долго и наконец услышали.

Но то были не воинственные кличи индейцев и не звуки выстрелов, а просто крики:

— Отпирайте двери! Выходите! Не прячьтесь! Тревога была ложная! Все Козарды живы-здоровы! Мы нашли их, они работают в поле!

Распахнулись двери, отовсюду повыскакивали женщины и дети. Миссис Холмс с детьми тоже вернулась с поля. Все были опять довольны и счастливы, все, кроме…

Кроме бедной миссис Холмс. Она зря измазала чистую рубашку своего сына Уоррена черной грязью.

А все из-за напрасной тревоги.

Вечный двигатель в солёном море

Пересказ Н. Шерешевской

Каких только сказок не рассказывают про море Бофорта. Над одними люди смеются до слез, над другими плачут.

Одни называют их пустой болтовней, враньем. Другие — истинной правдой.

А умные люди говорят: когда вы слышите сказку, какую в народе повторяют не раз, закройте глаза, откройте уши, слушайте и наслаждайтесь!

Вот вам одна из таких сказок, а уж будете вы плакать или смеяться, это ваше дело. Во всяком случае, умный последует совету умного.

Жил в городе Бофорте один человек по имени Джонс. Он был хорошим мастером, но уж слишком увлекался всякими там болтиками, винтиками, гайками, колесиками. Когда люди спрашивали у него почему, он отвечал:

— Я хочу открыть тайну вечного движения, чтобы заставить различные предметы двигаться непрерывно и без посторонней помощи. Вечный двигатель — штука похитрее, чем золото, какое пытаются добыть алхимики. Если найти вечный двигатель, машины будут двигаться и работать сами. Представляете, какую кучу денег можно тогда заработать?

Одни смеялись над Джонсом, другие говорили:

— А может быть, он кое-что и знает?

Во всяком случае, он вечно был окружен толпой зевак, которые наблюдали, как он кует и паяет.

Одним ясным весенним утром мастер Джонс вышел на своем ялике поудить в водах Бофорта рыбу. Уйдя подальше от островов, на которых раскинулся город, он поднял весла и сидел ждал с гарпуном в руке, поглядывая на круто набегающие волны. Ему хотелось загарпунить большого крылатого ската или, как его еще называют, морского дьявола. В те времена их много водилось там.

Было так уютно, приятно сидеть на теплом солнце, когда рядом тихо плещется о борт лодки морская волна. Вскоре он уже позабыл, ради какого жестокого занятия приплыл сюда, ему уже не хотелось бить рыбу, беззаботно игравшую в глубине. Мысли его сосредоточились на другом — на быстрых колесиках, вертящихся беспрерывно.

Он забыл обо всем на свете и не заметил даже, как его весла уплыли далеко в сизо-голубое море. И вдруг он очнулся от своего сна наяву. Он увидел могучие распластанные крылья гигантского морского дьявола. Тут же в руке его взметнулся гарпун и ушел глубоко под воду.

Рыба, обезумев от боли и ярости, рвалась из стороны в сторону. Но боль не отпускала, наоборот, только терзала сильнее. Скат в диком рывке устремился вглубь, пытаясь избавиться от мучений. Но это не помогло, и он с еще большим ожесточением стал кидаться вверх и вниз, туда-сюда, волоча ялик Джонса за собой.

Люди на берегу и в рыбацких ботах хорошо видели в море ялик, без весел носящийся по морю. Они разглядели в нем Джонса, услышали его крики и решили, что наконец-то он нашел секрет вечного двигателя. Иначе разве могла лодка носиться по морю с такой скоростью без весел и без паруса?

Однако Джонс в своем ялике и думать не думал о вечном двигателе. Он был до смерти напуган и мечтал лишь об одном, как бы прекратить бешеную гонку по волнам и отделаться от рыбы, которая волочила его.

Рыба уже несла его в открытое море. Джонса охватил ужас. А люди на берегу и в лодках громко веселились и кричали «ура!».

Перед глазами испуганного мастера раскинулось море, словно бескрайняя могила. И он летел прямо в нее! Но вдруг его осенило: в кармане ведь у него нож! Он тут же вытащил его и принялся из последних сил перерезать веревку, которой гарпун был привязан к лодке. Это было нелегко, потому что лодку мотало из стороны в сторону с огромной скоростью. Наконец ему все-таки это удалось. Веревка, на которой держалась гигантская рыба, оборвалась… и «вечный двигатель» остановился. Бедняга Джонс был почти без памяти.

Из города приплыли лодки, и люди подхватили выбившегося из сил рыболова. Только тогда они узнали, что послужило источником вечного движения для бешено кружившего по воде ялика Джонса.

Однако у Джонса это не отбило охоты и дальше возиться со своими болтиками и винтиками в надежде создать когда-нибудь вечный двигатель.

Люди забывчивы.

Одна пара голубых атласных туфелек на четырёх сестёр

Пересказ Н. Шерешевской

Давным-давно берега бурной, быстроводной реки Тич в штате Луизиана населял самый пестрый люд. И выносливые труженики фермеры из канадской Новой Шотландии, и предприимчивые янки, и изнеженные французы, и вспыльчивые испанцы. В ту пору жило в тех местах семейство Конрадов. Они были совсем не богаты, но имели добрую репутацию и честное имя.

Дом их стоял в дельте реки, которую украшали все богатства луизианского края. Огромные яркие цветы, высокие ивы с кружевом из тонких серебристых листьев, темные стройные кипарисы, могучие дубы.

Еще одним украшением были четыре сестры Конрад, прелестные и грациозные. Щечки их были нежнее свежих роз, а их звонкий смех не уставал звучать целый день, радуя всех.

В один прекрасный вечер, когда сияла полная луна, в доме Конрадов ждали гостей: к четырем хорошеньким сестрам должны были прийти четыре кавалера.

А надо вам сказать, что ухаживание в Луизиане проходило совсем не так, как на Севере. Здесь, на Юге, когда влюбленный молодой человек приходил в гости к любимой девушке, она старалась разодеться, словно ехала на бал. Выбирала самое лучшее платье и кружевную шаль, а на ноги полагалось надеть изящные, остроносые атласные туфельки.

В тот заветный вечер сестры Конрад оделись, как полагается, однако туфельки — увы! — были только одни. Такой важный случай — и всего одна пара атласных голубых туфелек на всех четырех сестер!

Однако у милых девушек были не только живые глазки, но и живой ум. И до прихода молодых людей они о чем-то долго секретничали с верной служанкой, хихикали и смеялись и даже раскраснелись от волнения.

Четыре молодых человека явились в лучших своих костюмах — узких брюках, нарядных сюртуках. Они сидели в мягких креслах и ждали избранниц своего сердца.

Вскоре появилась первая барышня, прехорошенькая малютка мисс Мэри Конрад. Топ, топ, топ! — сбежала она вниз по лестнице в блестящих голубых атласных туфельках. Лицо ее лучилось, как ясная зорька.

Четверо молодых людей поднялись со своих кресел, и самый высокий и стройный из них, Дэвид Уикс, так и вспыхнул от радости. Они приветствовали девушку низким поклоном, она отвечала им радостной улыбкой. Нежнее всего она улыбнулась молодому Уиксу и вскоре увлекла его к широкому окну. Они присели на кушетку, спрятанную за занавесом, и она начала весело болтать с ним. Молодой человек говорил мало, больше слушал.