Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

— Но я буду обязан это сделать, — отвечал Гизельгер, — если в этом бою погибнут мои родичи или друзья, должна порваться и моя крепкая дружба к тебе и моей жене.

— Да будет же над нами милость Божия! — воскликнул Рюдегер и поднял щит. Воины уже готовы были ринуться в зал.

— Постой еще минуту, благородный Рюдегер, — крикнул ему Хаген, — есть у меня большое горе: тот щит, что маркграфиня подарила мне перед отъездом нашим из твоего дома, теперь изрублен гуннами в щепы. На то была воля Божья! Но если бы теперь был у меня на руке щит, столь же надежный, как твой, то не боялся бы я гуннских копий.

— Вот тебе мой щит, Хаген, надень его на руку и дай тебе Бог благополучно вернуться домой на Рейн!

Охотно предложил Рюдегер Хагену щит, и в эту минуту много глаз наполнилось слезами. Это был последний дар, что поднес воину Рюдегер Бехларнский.

Смягчился даже суровый Хаген от такого дара и вместе с Фолькером обещали они не трогать Рюдегера в битве.

Рюдегера с воинами пропускают в зал, и начинается горячая битва. Рюдегер ударом меча повергает наземь бургундского воина. Гернот спешит к нему на помощь и бьется с Рюдегером. Градом сыплются удары их острых мечей, щиты бесполезны, воины отбрасывают их в сторону. Рюдегер могучим ударом рассекает стальной шлем Гернота; в то же время Гернот мечом, подаренным ему Рюдегером, наносит ему удар по голове, и оба рыцаря падают мертвые. Скоро не остается в живых ни одного из бехларнских воинов.

Когда кончился бой и все затихло в зале, Кримхильда, испугавшись тишины, решила, что Рюдегер изменил ей и готов заключить мир с Нибелунгами.

Услыхал это Фолькер и вскипел негодованием.

— Неприлично тебе, королева, говорить так о Рюдегере, — крикнул он ей, — он так ревностно стремился исполнить твое поручение, что и он сам, и все его воины полегли мертвыми. А если вы этому не верите, то вот, смотрите! — При этих словах из зала вынесли изрубленное мечами тело Рюдегера. Испугался король — никогда еще не бывало с ним такой беды.

Горько заплакали все мужчины и женщины; дворцы и башни замка наполнились стонами и воплями. Отчаянные возгласы Этцеля звучали как львиный рев.

XXXVIII

О ТОМ, КАК БЫЛИ УБИТЫ ВСЕ ВОИНЫ ДИТРИХА

Один из воинов Дитриха Бернского услыхал громкие жалобы и рыдания и поспешил известить о том Дитриха; думал он, что убит сам король или королева. Тогда Дитрих послал разузнать в чем дело. Посол его вернулся в слезах.

— Что ты узнал? О чем плачешь ты так, витязь Гельпфриг?

— Есть о чем мне плакать и на что жаловаться, — отвечал посол, — король Гернот убил нашего доброго Рюдегера.

— Это дело дьявола! — воскликнул Дитрих. — Чем провинился перед ними Рюдегер? Знаю я, всегда был он расположен к бургундам.

— Если это так, — воскликнул отважный Вольфгарт, — то они все заплатят за это жизнью! Немало служил нам Рюдегер своей рукой, и было бы нам стыдно, если бы мы это спустили Нибелунгам.

Вождь Амелунгов приказал позвать к себе своего старого учителя Хильдебранда и просил его пойти к гостям и расспросить их, как было дело.

Тем временем готские витязи Дитриха, исполненные гнева и вражды к бургундам, вооружились без спроса и без его приказа и отправились вслед за витязем Хильдебрандом.

Увидал их отважный Фолькер и сказал королям бургундов:

— Вижу я — враждебно идут к нам воины Дитриха с оружием в руках и в шлемах. Хотят они на нас напасть. Дивлюсь я, что сделали мы этим витязям.

В эту минуту подошел Хильдебранд; опустив к ногам щит, стал он спрашивать воинов Гунтера:

— Гей вы, добрые воины, что сделали вы с Рюдегером? Прислал меня сюда король мой Дитрих узнать, правду ли нам сказали, будто один из вас сразил своей рукой маркграфа Рюдегера.

— Правдива эта весть, — отвечал свирепый Хаген, — и как же был бы я рад, если бы оказалась она ложною и был бы еще жив Рюдегер, которого должны теперь вечно оплакивать и мужи и жены.

Заплакали воины при этих словах, и слезы смочили их бороды и щеки!

Потом стали они требовать, чтобы выдали им тело Рюдегера, но бургунды не согласились на это.

— Пусть Амелунги сами возьмут его и вынесут из зала! — насмешливо кричит им Фолькер.

Обе стороны обмениваются вызывающими речами. Наконец Амелунги хватаются за мечи, и завязывается горячий бой. Фолькер убивает племянника Дитриха и вслед за тем сам убит Хильдебрандом. Племянник Хильдебранда, Вольфгарт, сражается с Гизельгером, и оба бойца одновременно убивают друг друга. Из бургундов

остаются в живых только Гунтер и Хаген. Хаген стремится отомстить за гибель Фолькера и наносит Хильдебранду удар мечом своим Бальмунгом, которым некогда убил он Зигфрида. Хильдебранд, напрягая все силы, защищается от ударов Хагена и наконец, тяжело раненный, спасается бегством, чтобы известить Дитриха о происшедшем.

Дитрих с ужасом узнает, что все его готские воины пали за исключением одного лишь Хильдебранда.

XXXIX

О ТОМ, КАК КОРОЛЬ ДИТРИХ ПОБЕДИЛ ГУНТЕРА И ХАГЕНА

Громко оплакивает Дитрих своих воинов, но потом достает свои военные доспехи и оружие, вооружается с помощью Хильдебранда и идет сам сразиться с оставшимися в живых бургундами.

Мрачно и безмолвно стоят они перед входом в дом, прислонившись к стене.

— Вот идет сюда король Дитрих, — говорит Хаген из Тронье. — Конечно, он желает сразиться с нами за то, что мы перебили его воинов. Но как ни грозен он и как он ни силен, а я все–таки готов вступить с ним в бой.

Услыхали это Дитрих и Хильдебранд. Пошел Дитрих туда, где стояли у стены бургундские витязи, и опустил на землю свой щит.

— Как мог ты, король Гунтер, славный чужеземный витязь, причинить мне такое горе? — печально заговорил Дитрих. — Мало того, что убили вы Рюдегера, вы перебили еще и всех моих воинов! Никогда не утешусь я в такой потере. Подумайте же теперь о себе самих.

— Вина наша не так уж велика, — отвечал Хаген, — воины твои сами ворвались вооруженные к нам в зал. Тебе, верно, не совсем так передали дело.

— Чему мне верить? Хильдебранд сказал мне, что мои амелунгские воины потребовали от вас выдачи тела Рюдегера, а вы отвечали на это только насмешками.

— Они хотели вынести из зала тело Рюдегера, а я отказал в этом, но чтобы досадить королю Этцелю, а не им, — сказал Гунтер.

— Будь по–твоему, — отвечал Дитрих, — но все же, славный король, должен ты вознаградить меня за обиду: сдайся мне в плен, ты и твой воин, и я буду охранять вас как только могу, и тогда никто из гуннов не причинит вам здесь никакого вреда. Во мне найдете вы не врага, а друга и защитника.

— Бог не допустит, чтобы сдались тебе в плен два воина, еще так бодро стоящие под оружием, — воскликнул Хаген, — то было бы дурное и позорное дело!

— Не отказывайтесь так легко, — продолжал Дитрих, — вы причинили мне такое горе, что по чести должны бы были вознаградить меня за него. Я же даю вам слово, что с почетом провожу вас в вашу землю или же сам погибну. Ради вас готов я позабыть свою обиду.

— Напрасно уговариваешь ты нас, — перебил его Хаген, — ведь о нас станут говорить, что два храбрых воина сдались тебе в

плен, между тем как при тебе никого не было, кроме Хильдебранда.

Тут вмешался в переговоры и Хильдебранд, убеждая воинов принять мир на таком условии:

— Господин мой потерпел от вас обиду и по праву требует себе удовлетворения.

Но все убеждения напрасны. Хаген первый стремительно нападает на Дитриха и, несмотря на всю свою усталость, довольно долго выдерживает борьбу с могучим и свежим врагом.

Наконец Дитрих наносит ему глубокую рану и, отбросив щит, связанного отводит его к королеве и передает его ей. Кримхильда приказывает заключить его в темницу. Между тем Дитрих возвращается к Гунтеру и после горячей схватки и его, связанного, приводит к королеве.

— Вот, госпожа, — говорит он ей, — привел я тебе таких пленников, каких никому еще не удавалось захватить, а потому прошу тебя: ради меня не причиняй им зла.

Кримхильда обещает, и отважный воин поспешно уходит от нее, заливаясь слезами.

Кримхильда же приказала заключить в темницу и Гунтера, но отдельно от Хагена, чтобы они не могли видеться и говорить между собою.

Несколько времени спустя пошла королева к Хагену и злобно заговорила с ним.

— Если отдашь ты мне то, что ты у меня взял, то, пожалуй, вернешься еще в бургундию живым, — сказала она ему.

— Напрасны твои слова, благородная королева, — отвечал ей грозный Хаген, — я поклялся, что не открою клада никому, пока жив хоть один из моих господ.

«Ну, доведу же дело до конца!» — подумала королева и приказала убить своего брата. Ему отрубили голову и за волосы принесли ее к Хагену. Велико же было его горе! Увидя голову своего короля, витязь сказал Кримхильде: