Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

в основу эскиз эпоса, разработанный Фельманом, и использовав его записи, Крейцвальд и сам дополнительно собрал фольклорные материалы. Однако материал, которым он располагал, был недостаточен. Крейцвальд восполнял пробелы песнями и сказаниями, не имеющими непосредственного отношения к преданиям о Калевипоэге, и в некоторых случаях вносил отдельные литературные дополнения, на что он сам и указывал.

Предания о Калевипоэге бытовали в устном народном творчестве большей частью в форме прозаических повествований. Вначале у Крейцвальда было намерение весь материал, касающийся Калевипоэга, оформить в тематический сборник сказаний с вплетенными в них соответствующими народными песнями и фрагментами. Подготовив материал, Крейцвальд вскоре убедился, что этот труд не удовлетворяет его. Близкое знакомство с песенным богатством псковских эстонцев побудило Крейцвальда отказаться от первоначальной мысли и объединить весь материал в единое целое, обратившись к стихотворной форме эстонской народной песни. В 1853 году был закончен первый вариант «Калевипоэга», состоявший из двенадцати песен, как задумал еще Фельман.

Однако этот вариант произведения не мог быть опубликован и дошел до наших дней лишь в виде рукописи. Царский цензор в Тарту вычеркнул из рукописи все места, в которых содержался хоть малейший намек на угнетенное положение эстонского народа или на его былую свободу. У Крейцвальда хватило мужества не отступать перед препятствиями. Он решил еще раз переработать «Калевипоэг»: в случае, если эпос не удалось бы опубликовать, для грядущих поколений осталась хотя бы рукопись… Крейцвальд значительно дополнил эпос, обогатив его новыми эпизодами и сказаниями, количество песен в эпосе возросло до двадцати. В конце концов в течение четырех лет (с 1857 по 1801 год) удалось опубликовать «Калевипоэг» частями в изданиях Ученого эстонского общества; параллельно с оригиналом был опубликован и его немецкий перевод.

Это было «чисто научное издание» тиражом в 500 экземпляров, призванное служить материалом для языковедов и фольклористов, и поэтому эпос прошел через «узкие ворота» цензуры, не подвергаясь сокращениям. (Между прочим в награду за свой многолетний труд Крейцвальд получил… всего лишь двадцать пять экземпляров книги).

Но цензура была не единственным врагом эпоса. Идеологи и апологеты прибалтийского дворянства — пасторы — подвергли эпос яростным нападкам, встав в позу «защитников» народной поэзии, обвиняя Крейцвальда в ее «фальсификации». На их злонамеренные нападки и намекает Крейцвальд в начале XV песни эпоса.

Нет спасенья песнопевцу

От церковных черных галок,

Ястреба его терзают,

Щиплют жадные вороны,

Заклевать живьем грозятся —

Прежде, чем дитя родится[6],

Выйдет к солнышку навстречу,

На лужочки золотые.

Помощь и поддержку Крейцвальд нашел в Петербурге: академики Шифнер и Видеман помогли писателю довести работу до конца. Они оценивали появление «Калевипоэга» как важное событие в культурной жизни эстонского народа. В 1859 году Крейцвальд по совету друзей представил вышедшую часть «Калевипоэга» в Петербургскую академию наук на соискание Демидовской премии. В своей рецензии Шифнер и Видеман отмечали, что Крейцвальд подарил эстонской литературе капитальное национальное произведение, которое во все времена будет для эстонцев тем же, чем для греков была их «Илиада». Это — «народное произведение, полное прекрасного богатства житейской мудрости эстонцев и осмысленного созерцания всего эстонского мира», это — «великолепное сооружение, в котором постоянно живет душа эстонца со всеми ее страданиями и радостями, тоской и стремлениями и всегда находит в ней новую усладу и новые утешения»[7]. На основе этого отзыва, при поддержке академика И.И. Срезневского, произведению была присуждена премия Академии наук за 1860 год. Это авторитетное признание сыграло большую роль в жизни писателя, вдохновило его на работу по завершению «Калевипоэга».

Первое, научное, издание «Калевипоэга» фактически было недоступно народу. Крейцвальду пришлось преодолеть ряд серьезных затруднений, в особенности материального характера, прежде чем удалось выпустить народное издание эпоса в 1862 году. Желая обойти цензуру, Крейцвальд печатал «Калевипоэга» при содействии академика Шифнера в Финляндии. Третье и последнее при жизни составителя издание «Калевипоэга» появилось в 1875 году. Крейцвальд вновь просмотрел его и внес небольшие редакционные поправки.

Сказания о Калевипоэге восходят к далекому прошлому народа, основной своей части, повидимому, к началу текущего тысячелетия, когда предки эстонского народа жили свободно и достигли по тому времени весьма высокой ступени развития. В столкновениях с суровой и скупой природой и воинственными соседями, в труде, на охоте, в морских плаваниях и борьбе с иноземными захватчиками вырабатывались основные качества людей — сила и храбрость. Эти качества воспевались в песнях и преданиях. Конкретные герои и их богатырские дела с течением времени слились в сознании народа в один легендарный образ, наделенный фантастической силой и вообще гиперболическими свойствами. В образе богатыря частично воплощены силы природы, которые при тогдашнем уровне, развития человеческого мышления в большинстве случаев олицетворялись в исполинских человекоподобных существах. Многие сказания о Калевипоэге связаны с различными природными образованиями, каковыми являются борозды, вспаханные богатырем, его ложе, следы, оставленные богатырским конем, огромные каменные глыбы, переброшенные героем во время состязаний с другими богатырями или в борьбе со злыми существами — чертями, волками и др.

Сказания о Калевипоэге имеют общие черты с преданиями о богатырях, созданными другими народами, в первую очередь, соседними — русским и карело-финским. В основном это объясняется более или менее равной ступенью развития этих народов и сходством общественных, бытовых и природных условий. Несомненно, однако, что существенную роль сыграли здесь и взаимные влияния. Близость языка и народного творчества народов финского племени обусловлена уже этнографически, чем объясняются общие моменты также в эстонском и карело-финском эпосах. С другой стороны, у эстов, до вторжения на их земли западных захватчиков, существовала тесная связь с русскими, а земля восточных эстонских племен непосредственно входила в состав Киевского государства. Это обусловило известную общность в народном творчестве двух народов. Дружба с русскими нашла свое отражение и в сказаниях о Калевипоэге. Помимо использованных в эпосе народных сказов о том, как Калевипоэг покупал доски в Пскове и строил мост на Чудском озере, имеются предания, рассказывающие, как богатырь ходил в Россию на свадьбу, вместе с русскими богатырями участвовал в играх на испытание силы; пахота Калевипоэга схожа с пахотой Микулы Селяниновича и т. д.

На эти сказания и легенды, возникшие в период ранних феодальных отношений, наложили свой отпечаток столетия рабства, полные разрушительных войн и отчаянных восстаний. Часть древних преданий была забыта, возникали новые сказания, например, о том, как Калевипоэг, кидая огромные камни, пытается разрушить поместья и церкви. Встречаются здесь и мотивы, относящиеся к периоду собирания эпоса.

Наравне со сказаниями, непосредственно связанными с Калевипоэгом (или вообще с калевитянами), Крейцвальд широко использовал в эпосе