Морис Дрюон - Дни людей

— Ты сам хорошо знаешь, учитель предсказателей, — ответил я.

— Они поместят божественное вне мира.

— Именно так; и они будут истреблять друг друга. А потом настанет день, когда их взор уже не будет застилаться кровью. Тогда они признают, что у мира нет понятий «снаружи» и «внутри»; они заметят снова, что нет ошибки и истины, но что истин много, и что они просто дополняют друг друга, и что худшая ошибка — считать истину единой. И они примирятся для совместных свершений.

— Когда же это произойдет, отец? — спросил в свою очередь Ганимед.

— В начале следующей эры, твоей эры, господин Водолей. А если не в этой, то в следующей. Ибо люди будут способны разрушить свое настоящее, но не свой род. Земля — планета людей, и люди еще не готовы исчезнуть. Но они могут прийти к слабости, убожеству, сократиться в числе, а могут достигнуть могущества и славы. Они вечно будут перед прометеевым выбором, а тот включает и имитацию свободы.

Мы поднялись еще выше и пошли сквозь белые туманы, похожие на клочья шерсти, выскользнувшие из пальцев невидимого стригаля.

— Отец, — продолжал Гермес, — может ли твое знание быть передано людям?

— Да, когда один из моих потомков взберется по этому склону, чтобы подняться ко мне.

И я достиг вершины моего прекрасного Олимпа, моей мраморной горы с аспидной крышей, высотой в девять тысяч локтей. Олимп, мой заоблачный престол, увенчанный девятью вершинами и окруженный зеркалами никогда полностью не тающего снега. С него я так долго видел и еще так долго буду видеть встающее подо мной солнце. И там я заснул на две тысячи ваших лет, на время Рыб, и это было ночью богов.

Вот, дети мои, рассказ и завершен. Однажды, быть может, вы узнаете слова, что были сказаны под соснами Олимпа в день, близкий к моему пробуждению. Узнаете, как Прометей, Гермес, Ганимед и я, позаимствовав четыре человеческих голоса, обсуждали близ моего древнего святилища ваше ближайшее тысячелетие.

Пока же я хочу, чтобы вы услышали то, что может вам оказаться полезным.

Мифы — память мира.

Во всем, что кажется новым, стоит отмерять часть забвения.

Лучше мыслить, чем верить.

Воображать себя носителями некоей миссии — значит пребывать в большой самонадеянности и одновременно в опасном невежестве! Но отрицать предназначение собственной жизни — значит доказывать еще большее высокомерие и еще большую слепоту. Родиться — значит получить предназначение; жить — значит исполнить его.

Один — понятие деления и противопоставления, но не совокупности. Утрата этой очевидной мысли или ведет человека к массовым убийствам, или загоняет его в пустыню.

Неважно, как вы обозначаете Зевса; главное, чтобы он присутствовал среди постоянных величин вашего сознания.

Ведь я не что иное, дети мои, как упорядочение бесконечного.

Ираклион, июль 1962 Тезела-Ромен, сентябрь 1967

Примечания

1

В полном варианте: «Quos vult perdere Jupiter dementat» — «Кого Юпитер хочет погубить, того лишает разума».

2

Систр — металлическая погремушка.

3

Обол — мелкая медная монета в Древней Греции.

4

Дионисии — в Древней Греции празднества в честь бога Дионисия.

5

Имеются в виду стоики, последователи Зенона Китийского, учившего в так называемом Расписном Портике (Стоа Пойкиле), который и дал название течению.