Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Гал Дулмэ, сойдя с коня, с Гэсэром

поприветствовался по-хатански,

чинно поздоровался по-хански.

Стул ему серебряный был подан,

золотой был стол ему поставлен,

и Абай Гэсэр вступил в беседу

с Гал Дулмэ: о том, что было раньше,

что случилось позже, говорили

за едой неспешною два хана.

Кровь и жилы их разгорячились,

а душа и кости умягчились.

“На пичужек беркута не держим,

на червей мы не кладем запрета.

Не затем ли прибыл ты — продолжить

враждовать отцовскою враждою

или материнскою враждою?”[174] —

Гал Дулмэ спросил Абай Гэсэра.

“Нет, — ему Абай Гэсэр ответил. —

За вражду отца и нс враждую

и за мать я враждовать не стану.

Но зачем народ Ганга Бурэда

губишь ты — моришь и истязаешь,

ведь они с тобою не воюют?”

Гал Дулмэ сказал: “Пусть умирают —

возродятся через поколенье.

А вот нам с гобой до нашей битвы

девять лет еще осталось сроку,

так что, может, с миром разойдемся?”

И Абай Гэсэр на то ответил:

“Если нету беркута на пташек,

если на червей запрета нету,

что же, Гал Дулмэ, давай с тобою

мирно мы разведемся, без бою!”

Но иначе баторы решили,

по иначе воинство хотело —

новой битвы ждали те и эти.

Вновь они пошли к Нэхур Нэмшуру

и уговорили, и послали

сладкогласого к великим ханам.

И Нэхур Нэмшур Абай Гэсэру

с Гал Дулмэ сказал: “Вы повстречались,

как два воина равновеликих!

Но один из вас пришел сражаться,

а другой гот овился к сраженью —

есть ли смысл без боя разъезжаться?

Может быть, двух баторов отменных

за себя заставите бороться —

силами померившись, быть может,

не зазорно будет разъезжаться?”

Гал Дулмэ с Гэсэром порешили:

“Сказанное батором — разумно,

а предложенное — очевидно.

Пусть любители единоборства

перед воинством выходят драться —

не обидно будет расставаться,

без большого боя разъезжаться!”

“Приготовьте батора для схватки!” —

приказал Гэсэр своим мэргэнам.

Гал Дулмэ дал прнказанье войску':

“Батора для схватки отрядите!”

Баторы Гэсэра, чуть поспорив,

выбрали борца великой силы —

достославного Буйдэ Улана,

сына Бомбохнна, предложили

от себя для принародной схватки.

А того подговорили, чтобы

голову противника отрезал

и швырнул ее в подол халата

Гал Дулмэ, следящему за схваткой.

Желтый нож свой отложив в сторонку,

так сказал Буйдэ Улан: “Лишь только

руку протяну — ты вон из ножен

и в ладони окажись, как влитый!”

И до пояса борец разделся,

и решительно на схватку вышел,

где его противник поджидал —

силою бойцовских мышц играл.

С расстояния пути дневного,

с расстояния пути с ночевкой

двинулись два батора друг к другу

и сошлись, как две горы, вплотную.

Лишь Буйдэ Улан рукою правой

потянулся к поясу, как тотчас

рукоять ножа его в ладони

оказалась — и, одним движеньем

голову противнику отрезав,

он швырнул ее в подол халата

Гал Дулмэ, как раз промеж коленей.

Охнул, подскочил и отряхнулся

Гал Дулмэ: “Гэсэр, за это надо

баторов наказывать! И строго!” —

закричал он в справедливом гневе.

Но Гэсэр ответил: “На убийство

я не подстрекал борца, а также

не подучивал тебе в колени

головы бросать — за что теперь мне

батора наказывать, не знаю?

От своих людей не отрекаюсь,

и казнить его нс собираюсь”.

43. Схватка с Гал Дулмэ

Шикая, шипя, кипя от гнева,

шибко Гал Дулмэ разбушевался

и, взмахнув своею желтой саблей,

разрубил повкось Абай Гэсэра

от ключицы и до левой пятки.

Но Гэсэр, как будто белый камень,

враз и звонко воссоединился

и, как черный камень, нерушимо

половинками соединился.

Встал Гэсэр и тоже острой саблей

Гал Дулмэ перерубил от шеи

до ступни, при этом хану сердце

надвое с потягом перерезал.

Гал Дулмэ, как будто черный камень,

половинками соединился,

и со звоном, будто белый камень,

воссоздался, воссоединился —

прежним грозным воином явился.

“Силой острия мы потягались —

силою плеча[175] тягаться станем!” —

порешили Гал Дулмэ с Гэсэром.

Снял Гэсэр узду с коня гнедого,

расседлал его пред новой схваткой;

Гал Дулмэ коня для схватки тоже

расседлал, взъярил и приготовил.

Скакуны сошлись — один другому

и подстать, и даже силой равен,

хоть по конским сравнивать их меркам,

хоть по меркам сравнивать верблюжьим.

Каюры отважные Гэсэра

сели на коней и поскакали

в тридцать три различных направленья,

каждый в сторону свою, и вместе

все напали на врагов — рубили

войско Гал Дулмэ, не разбирая,

кто пред ними: батор или лучник.

Войско Гал Дулмэ враз поредело —

горы из костей его сложились,

а из крови реки заструились.

После этого два исполина

порешили, что и сами вступят

в беспощадное единоборство.

Девять суток бились неустанно,

на десятый день решили сделать

перерыв — и, разомкнув объятья,

разошлись попить-поесть на воле.

На горе Холбо Гэсэр устроил

пиршество и с баторами вместе

приступил к еде, но вдруг заметил:

тридцать два здесь батора, кого-то

одного из ближних не хватает.

Но приблизился отважный всадник

на коне, который по лодыжку

был во вражеской крови горячей.

Это был Эржэн Шулма — он с ходу,

ухватил копьем стегно баранье

и сжевал, спеша и обжигаясь.

Баторам он крикнул: “Так-то бьетесь

с войском Гал Дулмэ и так