Западная Сибирь.Мифы сказочной тайги - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

человек закрыл и, слышно, дальше поехал. Ехал-ехал, опять остановился. Дырку открыл и сказал:

— Смотри, скоро мы к твоей земле подъезжать будем.

Правда, парень заметил, будто стали подходить к месту, где чум его стоял. А дальше увидел парень, что большая туча растет, а там лозы брата его совсем одолевают, он уже на коленях ползет. Парень закричал человеку:

— Ты куда делся? Не видишь, что ли, моего брата лозы сейчас убьют!

Человек на санках обернулся, схватил лук и тамар, нацелился и выстрелил — безлесная, безводная пустыня стала землей. Немного погодя земля в море превратилась. Некоторое время прошло, вода потихоньку ушла, земля высохла. Что же увидел парень? Родители его и братья как будто ожили. Подъехали к ним; радости надолго хватило.

Старик морского мыса тому человеку дочку свою в жены отдал. Человек домой уехал. Сын Старика морского мыса на прощанье ему сказал:

— Если ты попадешь в какую-нибудь беду, вспомни меня, позови.

— Ладно, вспомню. Тебя тоже, может быть, небо или земля бедой настигнут, тогда и ты меня вспомни.

Так и жить стали.

Чанкэр

Давно-давно жили два брата. Младшего звали Чанкэр. Однажды сказал старший брат Чанкэру:

— Иди-ка, Чанкэр, нарежь черемуховых веток!

Чанкэр пошел за черемухой. Подошел к кусту, вдруг заметил, что-то солнце закрыло. Взглянул наверх, а там большекрылая птица летит, вот-вот его схватит. Хотел Чанкэр в куст черемухи спрятаться, да поздно. Большекрылая птица схватила его, подняла и понесла. По крыше дядиного чума его ногами протащила. Потом поднялась высоко и понесла в свое гнездо.

Гнездилась она на берегу большого моря. Принесла птица Чанкэра и посадила к своим птенцам в гнездо. Птенцы стали клевать Чанкэра. Плохо и больно ему стало. Он подумал: «Под горой, на мамонтовом плесе, хоть бы выплыл детеныш мамонта!»

Взглянул — верно, выплыл детеныш мамонта. Чанкэр сказал птице:

— Если будешь питаться мясом смертных селькупов, то долго не проживешь. Смотри — вон на мамонтовом плесе детеныш мамонта выплыл. Притащи его, и ешьте.

Большекрылая птица полетела, годовалого детеныша мамонта схватила, в гнездо притащила. Птенцов накормила.

На другой день птенцы опять стали клевать Чанкэра, как только мать их улетела. Тогда Чанкэр стал сильно биться в гнезде. Гнездо раскололось на две стороны: одна половина — на сторону солнца, другая — на сторону месяца. А птенцы не выпали и опять клюют Чанкэра. Он снова сильно стал двигать локтями, и гнездо вместе с деревом упало в море.

Когда дерево падало, посредине моря лодку с семью людьми разбило. Прилетела большекрылая птица, схватила дерево с гнездом за верхушку, машет крыльями, хочет поднять его. А Чанкэр ударил птицу и сломал ей крыло и ногу. Сам прыгнул в воду и поплыл по течению, лежа на спине.

Так прибило его к берегу. Встал он и прислушался: будто звук ударов топора слышится. Пошел на звук и видит издали — это лесной лоз кедр свалил, лодку себе делает. Чанкэр спрятался за вершину кедра, протянул руку, схватил в горсть стружки и бросил лозу в лицо. Удивился лесной лоз:

— Что это? Сколько прежде ни работал, никогда собственные стружки в глаза мне не летели. Почему это сегодня они мне на лицо садятся?

Чанкэр ответил:

— И вовсе не сами эти стружки тебе на лицо сели. Это я их в тебя бросил.

Лоз спросил:

— А ты откуда взялся? Что-то я тебя не вижу.

— Это оттого, что ты устал, — ответил Чанкэр. — Ты усни, а я за тебя поработаю.

Лоз согласился, лег и уснул. Чанкэр взбежал на берег реки, нашел ящерицу и лягушку, притащил, бросил в лодку, и вот лодка сама спустилась, совсем готовая на воде стоит. Проснулся лоз. Чанкэр и сказал:

— Долго же ты, дед, спал. Я целую лодку сделал!

Сели Чанкэр и лоз в лодку. Лоза Чанкэр посадил на корму, выехали они в море, по морю кружат. Убили семь бобров. Лоз весло сломал. Причалили к берегу, развели огонь, поели. Чанкэр челюсть одного бобра спрятал в карман. Стал лоз новое весло делать. Лиственницу нашел, ударил посредине колотушкой и сказал Чанкэру:

— Вот прежде, когда я был молодым, в расщелину дерева, бывало, руку и ногу засуну и дерево пополам как разорву!

Чанкэр руку и ногу в расщелину дерева и сунул, а лоз колотушку вынул, и защемило деревом руку и ногу Чанкэру. Лоз к реке побежал, в лодку сел и поплыл. Плывет и поет: «Теперь целых семь лет сохни тут, Чанкэр!»

А Чанкэр одной рукой из кармана бобровую челюсть вытащил, на расщелину дерева нацелил. Тут же огромная туча пришла, разразилась громом, и дерево в щепки раскололось. Чанкэр освободился. Из другого кармана птичью шкурку достал (она давно у него в кармане лежала). Эту шкурку помял, приклеил себе на спину и полетел к середине моря.

Устал Чанкэр, обессилел. Вынул из кармана оселок[46], бросил в море, и вырос высокий каменный утес, до неба он доставал. Птичью шкурку Чанкэр снял, снова помял, пошире сделал, на спину прикрепил и полетел. Смотрит вниз на море и видит, что лоз на лодке спешит, уйти старается. Дочек своих из лесу в лодку посадил. Сам на корме сидит.

Чанкэр сел на вершину лиственницы, что склонилась к воде, и превратился в сокола. Сверху спустил петлю-силок из жильной нитки. А лоз на лодке напевает: «Чанкэр в щели лиственницы пусть семь лет, полные семь лет сохнет!»

Вдруг дочкам крикнул:

— Эй, смотрите, какая-то пестрая птица, будто разрисованная, на дереве сидит! Посмотри-ка, дочка, что это за птица?

А в это время нос лодки прямо в жильный силок въехал. Лоз силок потянул, силок с носа лодки соскользнул, и лоза за подбородок поймал. Чанкэр быстро лоза вверх подхватил. Так на дерево и повесил. Сам, как белка-летяга, в лодку влетел, тихо опустился и запел: «Целых семь лет, долгих семь лет здесь виси и сохни!»

Сам посредине лодки лег. Спустя некоторое время к дому жены лоза подъехали. Чанкэр одну из дочек лоза с лодки на берег, как мост, перебросил и по ней вышел на землю. У этой дочки ребра затрещали, сломались. В дом к жене лоза пришел и убил ее. Дальше поехал на лодке, к мачехе лоза. Вторая дочка лоза на корме сидит. К дому мачехи лоза подъехали. Чанкэр и вторую дочку мостом перебросил. На берег сошел по мосту, к дому мачехи лоза пришел. Она ему сказала:

— Ты уж