Игорь Срибный - Казацкие байки

              Но Дед приготовил для него еще и это – сегодняшнее испытание.

              Они ехали долго. Не останавливаясь. Солнце уже клонилось к закату, когда Дед, наконец, остановил коня у края глубокого оврага, густо поросшего терновниками. Из мрачного зева оврага тянуло сыростью и тленом.

              - Тут и заночуем, - сказал Дед. – Это вот и есть Волчий Лог…

              Василько спрыгнул с коня и потянулся всем телом до хруста в костях, разминая затекшие члены. Ему было немного страшновато около оврага с таким жутким названием, но он старался перебороть в себе страх.

             - Диду, а вогнище запалим? – спросил мальчик Деда.

             - Не будем мы палить. Я дажить люльку с собою не брал. Волк чует посторонний запах здалеку. Он не придет, коли запах вогнища почует… Все, сынку, лягай спать. Тебе нелегкая ночь предстоит… А я покараулю, доки не заснешь…

             Василько улегся на прогретую летним солнцем землю, подложив под щеку сложенные вместе ладошки, и мгновенно уснул, измученный дальней дорогой…

               Проснулся Василько от леденящего душу звука. Звук проник ему прямо в мозг, возвестив приближение чего-то доселе неведомого, пугающего, рвущего ужасом каждую жилу…

               Мальчик резко привстал… Ни Деда ни Орлика рядом не было. Правая рука Василька уперлась в какой-то сверток из холстины. Он лихорадочно развернул его и обнаружил в свертке нож в мягких кожаных пихвах и кремень с кресалом. «Как же так?! – подумал Василько, - «Дед бросил меня здесь одного и даже не предупредил?!» 

               И вновь раздался этот душераздирающий звук. К нему присоединился еще один, еще, еще… Звук доносился с противоположной стороны оврага, но вскоре стал приближаться к Васильку. И вдруг мальчик понял, что это волчий вой, изрыгаемый из десятка голодных волчьих глоток.

               Василько окаменел, не в силах пошевелиться. Ужас сковал его члены, лишив разума и воли. Он сидел, уперев руки в землю, бросив нож и кресало, ибо знал, что не помогут они ему в борьбе с волчьей стаей. И эта обреченность, это немыслимое состояние, когда ты оставлен один на один со смертельной опасностью, и тебе не поможет никто, заставили его обратить свой взор в небеса, чтобы исполнить последнюю молитву.

 «Господи, Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй и спаси меня грешного!»

               И вдруг он увидел, как над Чумацким шляхом[19] поднялся звездный ветер, расшвыривая звезды как песчинки и закручивая их в хоровод. Из земли, в которую крепко упирались его руки, вдруг стала вливаться в тело неимоверная сила, наполняя все естество мальчика спокойной и твердой уверенностью. Он почувствовал, как звездное небо и степь сливаются воедино в его теле, и эта связь длилась долго, очень долго. Пока не проснулся Волк…

             Из-за пологого ската оврага вышли волки. Они шли медленно и осторожно, как будто сами боялись мальчика. И Василько понял причину этого дикого, жуткого воя. Волки предчувствовали появление в степи Волка и шли изъявить покорность ему, изливая свой страх в песне смерти…

             Василько встал во весь рост, ожидая приближения стаи. И когда волки окружили его полукругом, вдруг высоко поднял голову в небо и… завыл. Это был победный вой. Это был гимн Господу, Степи и Небу, Разуму и Воле, Добру и Свету… Он понесся далеко по степи, всколыхнув ковыли! И их серебристо-голубые метелки, как сотни тысяч, миллионы казацких судеб волнами помчались к морю… И только восход солнца оборвал эту торжественную песнь Волка.

             Трое суток шел Василько домой. И стая неотступно следовала за ним по пятам. Дважды волки приносили ему дичь – сперва зайца, потом дрофу. Мальчик высекал кресалом огонь и запекал дичь, и эта пища поддерживала его силы в пути.

              К исходу третьего дня вдали показались крытые соломой крыши родного куреня, и Василько остановился…

              Волки выжидательно смотрели на него, сверкая лютыми очами из - под крепких лбов.

              Василько поднял голову и завыл. И волки, вторя ему, вдруг взвыли, торжествующе взлаивая, и оповещая степь о своей силе и могуществе во главе с Волком…

              Услышав торжествующий вой стаи, Дед лихо, несмотря на свои 80 лет, вскочил на коня и помчался в степь. Он уже понял, что - свершилось! Что внук его пришел домой новым воем – характерником. Что Степь приобрела нового защитника, который пронесет казацкую славу через века!

               Спустя день, Василько вошел в воду Нижней Крынки на перекате у водопада.

               Вслед за ним шагнул Атаман и, взяв мальчика за плечи, с головой окунул его в быстрые воды.

               - Смывается с тебя, отрок, детское имя, даденное отцом с матерью. Нарекаю тебя именем воя – Кондратом. Имя сие в глубокой тайне храни. Ибо дается тебе Сила для Добра с новым именем. Крестись, Кондратие, и иди с Богом. Служи народу нашему казацкому…

               Стоящий поодаль суровый Дед, отвернулся и украдкой смахнул слезу из края глаза…  

Примечания

1

Чумаки - возничие, отправлявшиеся за солью обозами.

2

Привид – привидение

3

Жальник (от слова "жалеть») - место захоронения заложных покойников.

4

Божедомка - божий дом, - то же, что и жальник.

5

Люлька (южно-русск.) - курительная трубка из обожженной глины или дерева

6

Прозвище (призвыще) – фамилия

7

Полевать – охотиться

8

Ковзанки (южно-русск.) – коньки. Модель, о которой идет речь, просуществовала до 60-х годов прошлого века и носила название «Снегурки». Помните?

9

Буджаки – ветвь ногайской орды, кочевавшая в междуречье Буга и Днестра.

10

Найза – короткое метательное копье. Казаки называли его «дрот», «дротик»(хворостина).

11

Сакмагон – сакма – путь, дорога. Гон – след. Буквально – следопыт, разведчик.

12

Залога – застава.

13

Облога – осада, окружение.

14

Пихвы (южно-русск.) - ножны

15

Жбан – кувшин

16

Месяц вересень – сентябрь

17

Вогнище – костер

18

Тютюн - табак

19

Чумацкий шлях (южно-русск.) - Млечный путь (созвездие)