Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

ростом с палец.

Двадцать семь других — мастеровые:

плотники и кузнецы, при этом

все искусны и быстры в работе

так же, как в бою и на охоте.

Два земные дяди у Гэсэра —

два различных человека были.

Старший добрый дядя, обладавший

скакуном соловым и огромным —

по наружности слоноподобным,

был поджарый и седоголовый,

с тросточкой серебряной граненой,

в белой шапке и в дэгэле белом,

сшитом из узорчатого шелка;

предназначен был учить и людям

открывать пути в страну преданий, —

назывался он Саргал нойоном,

ставшим воспитателем Гэсэра.

Младший скакуном владел бегучим

стрело-сивой масти, обменённым

на сто двадцать лошадей нагульных;

предназначенный учить и людям

открывать глаза на все коварства,

дядя был завистливым и злобным

человеком с черною душою, —

он Хара Сотоном назывался.

Вот какой Гэсэру род достался.

Около Манзан далай, что трудно

оком охватить, на побережье,

сделав это море водопоем,

проживал Гэсэр, в долине Морэн

И долина Найжан для Гэсэра

пастбищем его скоту служила,

возродившийся для новой жизни

А Хатан, цветущая долина,

для могучего Абай Гэсэра

обиталищем его служила:

там он три дворца построил женам,

там он сам свое ордо[119] поставил.

Здесь был мир людей, куда спустился

с неба наш Абай Гэсэр великий,

чтобы что назначено — исполнить,

что Судьбой предсказано — изведать.

Но пока он жил и наслаждался

миром, что ему как дар достался.

17. Гэсэр и Орголи Саган

Сколько лет минуло? — неизвестно;

сколько месяцев? — не подсчитали.

Но Гэсэру как-то захотелось

заглянуть в святую Книгу Судеб.

Он открыл ее и с удивленьем

прочитал: “Абай Гэсэр сплетался,

чтобы зло наказывать земное,

чтобы побеждать врагов зловредных.

Но до старости ума, как видно,

вряд ли наберется этот батор:

сам кипит, а все навару нету.

Позабыл он, для чего спускался:

радостями жизни так увлекся,

что беды не слышит и не видит.

А ведь в это время появился

близ трех гор Сумэр Хозяин леса

Орголи Саган[120] — на расстоянье

в сорок верст затягивает в глотку

все, что попадется, и грозится:

“Когда поднаберусь я силы,

тогда-то на людей наброшусь —

в округе верст на девяносто

всё я пожру, всех проглочу я.

Особенно Абай Гэсэра

и воинство его хочу я

сожрать, пока не оперились

и на меня не напустились!”

И покуда Орголи Сагану

сил еще не удалось набраться,

надо выйти на него войной,

а не то все кончится бедой”.

Положив на место Книгу Судеб,

подскочил Гэсэр, засуетился.

И Алма Мэргэн его спросила:

“Что ты, муж мой, как стрела взметнулся?”

Женщине Абай Гэсэр ответил:

“Гору выше всех окрестных гор

не обходит никакой туман,

так же не минует и меня

близкая кровавая война.

В сторону трех гор Сумэр пора

выводить мне воинство свое.

Там, где Орголи Саган живет,

все живое он крушит и жрет —

надо собираться мне в поход:

там меня сраженье нынче ждет!”

Тридцать три воителя собравши,

тридцати трем баторам могучим

объявил Гэсэр свое решенье:

“То, что порвалось, вы подшивайте,

то, что поломалось, вы чините, —

утром, с красно-красным ранним солнцем,

выйдем мы в поход: готовьтесь к бою!”

И отец его Саргал, услышав

слово сына, начал собираться.

И Хара Сотой с душою темной

тоже стал готовиться к сраженью.

Утром, еще солнце не вставало,

а уж все они пришли к Гэсэру.

Им Алма Мэргэн столы накрыла:

золотой — с отменным жирным мясом

и серебряный — с архи вкуснейшей.

Все расселись и, наевшись вволю,

поклонились дружно ликам ханов,

что висели на дворцовых стенах,

также и бурханам честь отдали,

что стояли но углам жилища.

Каждый батор взял свое оружье,

каждый взял кони у коновязи —

и но ходу солнца в путь пустилось

войско достославное Гэсэра.

Баторов, как в мирный день, бывало,

тьма народа шумно провожала —

полстепи за ними пробежала.

Хоть сложны, опасны переправы,

путники перебредают реку;

хоть долга, извилиста дорога,

путники ее одолевают, —

к трем горам Сумэр приходит войско.

К южной из трех гор подходят, видят:

там ни трав зеленых, ни деревьев —

пусто, будто выжжена округа.

К западной горе пришли, и то же:

пустота у западных предгорий.

К северной горе подходит, то же:

не видать ни травки, ни кусточка.

А к восточной подошли и видят:

около горы лежит ужасный

Орголи Саган, Хозяин леса.

Пасть открыл он — крайние деревья

друг за другом в глотку потянулись;

прыгнул вверх с разинутою пастью —

вся тайга глубинная, вздымаясь,

в глотку начала перемещаться.

Вот с чего у трех Сумер нс стало

ни кусточка, ни травники малой.

Наблюдая Орголи Сагана,

на него смотря из-под ладони,

баторы дивились: будто солнце

поднималось да и гасло тут же,

будто бы луна по тьме всходила

да и тут же в темпом небе гасла, —

так их заслонял Хозяин леса.

Орголи Саган, тайгу глотая,

поднял смерчи мощные такие,

что под ветром баторы Гэсэра,

чтобы не упасть, втыкали в землю

копья и за древки их держались —

и вкруг них, как тряпки, обвивались.

Лишь Абай Гэсэр не растерялся —

лихо повернул коня направо,

справа он огрел