Александр Асов - Меч Сварога

А за облаками явился Ирийский сад. Так весь мир ожил — и земной, и небесный, со всею красой поднебесной!

И воскликнул тогда Сурья-бог в восхищенье:

— Да такой чудесный ковёр видел я лишь у Родушки Прародителя! Расстелите его в моей горнице! Пусть отныне он нас во все праздники радует! Ай да мастерица — невеста твоя! Затмила рукоделие соперниц!

Много ли мало времени минуло, вновь созвал сыновей Сурья светозарый:

— Сыновья вы мои разлюбезные! Я хочу испытать ваших жён опять. Пусть они возьмут муки белой и всё что им будет надобно, и к утру испекут мне по караваю к празднику — Великому дню! Каковы они будут хозяюшки?

И опять воротился Велияр невесел, ниже плеч буйну голову свесил. Но Царевна-лягушка супруга утешила:

— Не печалься и не кручинься, милый мой супруг… Ты ложись-ка спать-почивать! Утро вечера мудренее!

И лишь только сомкнул веки Велияр, как она вновь кожу лягушечью сбросила, обернувшись премудрою вилой.

И принялась она тут же тесто месить, да и печь топить, каравай выпекать, чтоб на стол подавать. И опять с волшебством-заговором, с колдовским приговором.

И так хитро она его изукрасила — любо-дорого посмотреть, а попробовать не стерпеть! Красна горочка в серединочке, а на горочке расцветает сад, и стоит во саду терем Солнца Красного, распевают в саду птицы певчие…

Не зарделся ещё рассвет, как она испекла чудный каравай.

Вот явились к родителю братья, принесли они караваи.

Как увидел Сурья каравай Зари, так сказал: «Хорош караваюшка… Только подгорел он на Солнце чуток, и не лезет в горло кусок».

А увидел он Дарьи каравай, так сказал: «И этот хорош, только чуть пирожок сыроват, да от соли морской горьковат…»

Как увидел Сурья каравай Вельмины — изумился он и разохался. И попробовал раз, а потом другой… И весь съел, не оставив крошки:

— Вот уж хлеб так хлеб! Караваюшка! Да таким только в праздники потчевать! Во Великий Сварогов день!

Много ли мало времени минуло, вновь созвал сыновей Сурья-царь:

— Приходите-ка, сыночки, все с жёнами на великий праздничный пир. Будем пить и есть, веселиться, после пира устроим пляски. Я узнал, каковы ваши жёны в работе, а теперь я желаю видеть, каковы они во веселье…

Как пришёл домой Велес Суревич — так повесил он буйную голову.

— Что же ты снова в печали? — вновь его Лягушка спросила. — Аль опять случилося что неладное? Слово слышал ты неприветливое?

И ответил супруге своей Велияр:

— Как мне, милая, не кручиниться? Мне мой батюшка наказал, чтобы я тебя пригласил на пир. Как же я гостям покажу тебя?

— Не тужи, не печалься, мой милый друг… А иди-ка лучше на пир. За тобою следом и я приду. Как услышишь гром — не пугайся. Так скажи: «То жёнушка едет! Лягушоночка в коробчонке!»

Вот пришёл бог Велес на пир один. Стали гости над ним потешаться:

— Что же ты пришёл без Лягушки? Хоть бы во платочке её принёс… Где ж такую красавицу выискал? Чай, болота все исходил?

Сели гости все за столы. Стали есть и пить, веселиться.

Вдруг раздался грохот, и стук, и гром. И все гости со страху вскочили с мест. И сказал им так Велияр:

— Вы не бойтеся — жёнушка едет! Лягушоночка в коробчонке!

Гости от тех слов рассмеялися. Только тут во двор Красна Солнца колесница златая выкатилась. И в неё были впряжены кони — шесть буланых и златогривых. И сошла с колесницы девица. Да такая красавица дивная, что ни вздумать, ни сказать, ни пером описать. Под затылком её Ясный Месяц, по косицам её звёзды частые. И ступала она как лебёдушка, голосок её ручейком журчал..

Подала она рученьку Велияру и входила в палаты царские. За столы садилась дубовые да за скатерти самобраные.

Стали гости есть-пить, веселиться. А Вельминушка выпьет сурьи, а последочки во рукав польёт. А закусит лебедем — косточки во другой рукав побросает.

Как попили гости, поели — стали от стола подыматься и пустилися в плясовую. И пошла плясать млада вилушка. Как махнёт рукой — станет озеро, а другой — летят белы лебеди. Все дивуются и любуются…

— Как ты нас, Вельмина, порадовала!

Стала вила петь — все заслушались. Закурлыкали белы лебеди, и запел в лесу соловей…

А бог Велес тут встал полегонечку, с пира он ушёл потихонечку. Побежал скорее в свой терем. Там увидел кожу лягушечью. Как схватил её — сразу бросил в печь.

— Разгорайся, Огонь палящий! Ты сожги, как Змей Огненный, кожу вилы! И с неё заклятье сними!

Воротилась Вельминушка с пира. И увидела — кожи лягушечьей нет.

Опечалилась она и заплакала:

— Ай же ты, милый муж Велиярушка! Потерпел бы ты только день один — я б навеки стала твоею! А теперь мы должны расстаться — не разрушить заклятия Змея!

Закружился тут Огненный вихорь… Задрожали горы высокие, все дубравушки приклонились. То явился на зов Велияра сам Змей Огненный, князь подземный, вместе с ним и Леля Свароговна:

— Ай же ты, неразумный Велес! Ты зачем сжёг кожу Лягушки? Коль не ты надел — не тебе снимать! И за кожу Премудрой Вилы — ты заплатишь своею кожей! Стань же, Велес, теперь Чудо-Юдом!

И сказала так Леля-вила:

— Пусть заклятие будет крепко! Сокрушить великие чары лишь девица красная сможет, что полюбит тебя всем сердцем даже в сём ужасном обличье!

А Змей Огненный подхватил Вельмину — и тотчас взвился дымом под небеса и умчался в Тёмное Царство.

И остался Велиярушка Суревич в том лесу ужасным чудовищем. Стала кожа его — что елова кора, ну а волосы — что ковыль-трава. Стали ноги, как грабли, а ручушки — вилы, нос его обратился в совиный клюв, ногти стали как когти, а зубы — кинжалы, а глаза — колодцы бездонные…

Змей Огненный с Лелею, залетев в царство Нави, увели Вельмину во замок Вия. И её там в темнице оставили. Пусть исполнится, что предначертано!

Брал её Вий Седунич за ручушки белые да за перстни её золочёные. И хотел Вельминушку целовать.

Но сказала ему так Вельмина:

— А у нас замужние женщины до трёх лет ещё не целуются. Не целуются, не милуются…

И ответил Вий, Тёмный князь:

— Будь по-твоему, млада вилушка! Впереди у нас вечность целая! Подождать обещанного три года — вовсе не срок и не времечко.

И ушёл он гулять в Навьем царстве. Стал стрелять из лука железного во летучих мышей, в чёрных галок. Стал гонять жаб, змей, скорпионов и охотиться на пещерных крыс.

И ещё своим слугам наказывал:

— Коль Вельминушка закручинится — дайте ей подружек-служаночек, волкодлакушек и вампирш. Пусть они её развлекают.

Как уехал Вий на охоту — подошла Вельмина к окошечку. Села вилушка и заплакала. Мимо шла мать Вия — Седунюшка. И спросила она у вилы:

— Что ж ты плачешь и уливаешься?

И ответила так млада вила:

— А сегодня во светлом Ирии отмечают наш праздник — Седыев день! Праздник Родушки-Прародителя… Все гуляют, поют-веселятся… Я же здесь сижу у окошка в тоске, слёзы горькие проливаю!

— И у нас, — отвечала Седуня ей, — ныне чествуют все Седыя. Он и мой Родитель, а Вию — Дед. Есть и вам что славить, а нам проклинать!

И позвала Седунюшка к пленнице нянек, и дала напиточков разных. И с козлом любимым Седуневым отпустила её погулять, ноженьки её поразмять.

Выходила гулять пленница Вельмина. Тут же нянек допьяна напоила. Только нянюшки те напились — сразу же в кусты повалились. И козла Седуни зарезала — в жертву Роду в Седыев день.

И коня она отыскала, и из плена прочь поскакала.

То не белая лебедь по небу летит — то Вельминушка-вила от Вия бежит. Жемчуг скатный мечется по её груди, на руке её перстенёк горит.

И под нею конь растягается, хвост и грива коня расстилаются.

Тут ей путь преградила Смородина-речка. Видит там она у брега — русалочку. То была Дарьюшка-вила, что супруга Даниярушки Сурича.

И взмолилася вила русалке речной:

— Ой ты, сношенька родная, Дарьюшка-русалочка! Есть ли на реке броды мелкие? Иль мосточечки хоть калиновые? Может, где-то есть перевозчики?

Ничего русалочка ей не ответила, даже брода в реченьке не указала. Лишь хвостом над волной вильнула, прочь во тёмные водушки унырнула…

Тут подплыла колодушка белодубова, а в колодушке перевозчик — там волшебник был Китаврул. Он подослан был богом Хорсом и супругой его Зареницею.

И взмолилась ему Вельмина:

— Ой ты гой еси, Китаврулушка! Ты меня доставь на ту сторону! К отцу-матери, роду-племени! Я за то тебе заплачу! Дам тебе коня, кунью шубочку, скатный жемчуг и перстенёк с дорогим самоцветным камнем!

Китаврул же с Вельминою не торговался:

— Не хочу я ни злата, ни жемчуга, и ни шубочки, ни коня! А хочу, чтобы ты, млада вила, замуж вышла бы за меня!

Но на речи те Китаврулушки млада вилушка отвечала:

— За меня сам Велес просватался! Как же заповедь мне нарушить? Как же совесть свою не слушать? Про иное уж умолчу… Как же я пойду за тебя? Даже в шуточку не хочу!