Нестандартный ход 2. Реванш (СИ) - De Ojos Verdes

Затем встал в этой точке и сделал первый бросок.

Мышцы будто свело от приложенных усилий, а глаза были напряжены до предела, чтобы безотрывно следить за траекторией падения снаряда и вовремя подхватывать его.

Большая часть очков уже была набрана, когда сознание сыграло с ним злую шутку. Буквально еще несколько попаданий — и Рома одержал бы вожделенную победу. Но вместо того, чтобы сконцентрироваться на мяче, боковым зрением он зацепился за движение слева от себя. И слегка повернул голову, что стало роковой ошибкой, изменившей ход игры.

Потому что, черт дери, он успел заметить, как сверкнул в вырезе юбки край чулка, когда она приподняла ногу, чтобы снять обувь.

И завис.

Элиза… и чулки?..

Ему бы и фантазии не хватило представить подобное, а уж увидеть наяву такое зрелище…

— Мяч переходит ко второму игроку.

Из транса его выводит чужой голос.

Мужчина оборачивается и в изумлении обнаруживает несколько человек — кухрабочие и парочка официантов, которые в качестве зрителей наблюдали за ними. Когда только собрались у него за спиной?..

Он даже не успевает опомниться, а босая Элиза уже сосредоточенно прошагивает мимо него и наклоняется за мячом, отрикошетившим к колесу одной из машин, когда Рома его не поймал.

Остаётся молча освободить ей территорию.

Разумовский растерян и не может поверить, что сглупил, примитивно упустив шанс на чистую победу.

Он следит за каждым движением девушки. Динамика и гибкость завораживают. Она пружинит в полете, бросок за броском закидывая снаряд в кольцо. Короткие волосы взметаются ввысь, а затем резко падают на плечи. Свободная шелковая блузка то обрисовывает грудь, то надувается потоком воздуха. А эта облегающая юбка… постепенно задирающаяся вверх…

С каждым её прыжком Рома, затаив дыхание, будто ждет, что вот-вот вновь покажется резинка чулок. И с нарастающим раздражением исподтишка наблюдает за восторженными болельщиками девушки. Один Бог знает, куда завели их грешные мысли после столь досконального визуального изучения изгибов стройного тела. И желание разогнать слёт онанистов застревает комом в горле. Приходится стиснуть зубы и сосредоточиться на дыхании.

И внезапно звучит радостное:

— Класс! Подчистую! — видимо, один из них всё же следил не за её шикарной филейной частью, а за мячом, поскольку начал громко хлопать и поздравлять.

Мужчина с досадой признал, что с ним творится что-то неладное. Он не только загубил собственную победу, но и проморгал момент триумфа Элизы.

Девушка шутливо раскланялась перед всеми, затем выпрямилась и подкинула мяч одному из парней. Одернула эту чертову юбку и направилась к своим вещам. А, одевшись, встала перед Ромой, не скрывая довольной улыбки:

— Кто бы мог подумать, а? Вот дела, Разумовский, теперь ты мне должен… Правда, я не такая прыткая, как ты, с ходу желание не придумаю. Но обязательно оповещу тебя позже…

Молча смотрит ей в спину, пока она удаляется. Но взгляд постепенно спускается ниже, ухватившись за тонкую стрелку на черном капроне, которая с одного конца исчезала под юбкой, с другого — в туфле. Игра босиком была чревата такими последствиями.

Когда двор опустел, мужчина запоздало сокрушился о том, что тщедушно промолчал, даже не поздравив. Ведь заслужила…

С ним действительно что-то не так.

И снова в ход пошла пачка сигарет.

Он выкурил одну, вторую, третью… пока во рту не стало печь и горчить до тошноты. Затягивался, ударяясь в поиск причин своих сегодняшних ненормальных реакций. Так ни к чему и не придя, бросил это гиблое дело и вернулся в зал.

Там ничего не изменилось: дети с какой-то бесконечной батарейкой внутри не растеряли запала и энергии, носясь и весело крича. Взрослые разделились на кучки: кто-то сидел у стола, кто-то — стоял в той или иной зоне подальше от малышни, а самые смелые — пытались контролировать ораву непосед совместно с организаторами. И только Анастасия Ильинична по-прежнему восседала одна. Рома решил разделить её одиночество, поскольку и самому пока требовалось побыть наедине с собой.

Отец, Руслан с Евой и Элиза находились как раз у него на пути. И проходя мимо них, мужчина услышал заманчивое предложение, которое его изрядно напрягло:

— Что-то я устал от этого шума. Хочется тишины. И нормальной человеческой еды. Вам не предлагаю, ребята, вы всё же родители, — обращаясь к сыну и невестке, — должны остаться… Но ты, Элиза, как мне кажется, тоже не прочь сменить обстановку? Составишь мне компанию?..

Ответ потонул в чьем-то диком вопле и плаче.

Не понимая, что это сейчас было, Разумовский ошалело уселся рядом с бабушкой и непроизвольно уставился на четверку впереди. Аристарх Станиславович подошел к матери со словами:

— Водитель остается, он отвезет тебя домой, когда захочешь. А я уже уезжаю.

Рома не мог поверить своим глазам, провожая взглядом отца и Элизу.

Что, черт возьми, происходит?..

Они же никогда не питали друг к другу симпатии.

Грудную клетку сдавило непривычной тяжестью. Голова вмиг сделалась свинцовой от роя непрошенных и очень нехороших мыслей. Он приложил ладонь ко лбу и прикрыл веки. Но, словно насмешка, в сознании всплыли стройные ноги девушки… Когда она уходила, на ней уже не было чулок — заметила погрешность и сняла их… И на гладкой девичьей коже бликами отражались огоньки гирлянд, которые были повсюду.

Сколько времени просидел в такой позе — не знал. Очнулся, когда бабушка тронула его плечо:

— Может, тоже поедешь отдохнешь, ты какой-то бледный. Я выезжаю. Возможно, тебе не стоит садиться за руль, и мы можем подбросить…

— Ты права, поеду. Но на своей машине.

Редкая со стороны Анастасии Ильиничны щедрость — забота о ближнем — осталась без должного внимания, поскольку Роме было не до неё. Виски пульсировали от боли, и всё, чего хотелось — выпить таблетку и упасть в кровать.

Именно по такому сценарию и прошло окончание этого вечера. Мужчина погрузился в спасительный сон, едва коснувшись подушки. И проспал около четырех часов, пробудившись к полуночи из-за жажды. Короткое забытье восстановило его способность связно мыслить, и он смог наконец-то ясно предаться размышлениям.

Пока горячая вода смывала остатки былого напряжения и усталости, Разумовский признал причину всех бед — неудовлетворенность происходящим. Ему не нравилась эта дезинформация. Не нравилось, что с возвращением Элизы нутро ворошили всё новые и новые вопросы о её жизни за эти годы. Не нравилось, что присутствие девушки влияет на него так пагубно — она ничего для этого не делает, но сам он чувствует, что постепенно теряет контроль над ситуацией. Пренебрегая здравым смыслом, хочет влезть, помочь, направить. Некий рефлекс из прошлого, перманентно въевшийся в подкорку. Как будто границы между ними размыты, и сознание не понимает, что это уже чужая территория. До сих пор воспринимая Элизу… частью него.

Рома в тысячный раз напоминает себе, что не должен вмешиваться. Не должен реагировать. Не должен думать о ней.

И против воли снова возвращается к мыслям о девушке.

Едва он успевает выйти из душа и взяться за полотенце, по квартире разносится громкий сигнал видеодомофона. Разумовский озадаченно хмурится, гадая, кто может явиться к нему в первом часу ночи? Единственно возможный вариант — Лена, переживающая о том, что весь вечер его телефон был недоступен. Обычно она не приезжала без предупреждения, но ведь и Рома раньше не пропадал на полдня.

На встроенном в стену коридора экране действительно отображалась девушка.

Только... это была Элиза.

Мужчина резко выпустил воздух из легких, застыв на месте.

Гостья нетерпеливо занесла ладонь, чтобы нажать на звонок во второй раз, и только в этот момент Разумовский очнулся и стремительным движением открыл дверь.

Она уверенно шагнула за порог и подняла на него полный решимости взгляд.

Глаза в глаза. Навылет.

И не возникает вопроса, зачем она здесь.

Элиза медленно подняла руку и взялась за молнию платья сбоку. И, не прерывая зрительного контакта, повела плечами, позволив наряду плавно упасть в ноги.