Фольклор - Старшая Эдда (перевод В. Тихомирова)

ею связали;

ту нить на полночь

Нери сестра

метнула — ему

же полночные земли.

Одно тревожит

отпрыска Ильвинга

[2],

тож и супругу,

принесшую чудо;

вран грает врану

(сидя на древе,

алчут добычи):

«Мне весть случилась!

Стоит в кольчуге

Сигмунда чадо, -

день, как родился

(година грядет!),

а взором вострый,

как взрослый воин

и друг бирючий

(будет нам радость!)».

Народ нарек его

ратеводителем;

молва среди воинов:

мол, славное время;

сам же конунг

скачет из битвы,

дабы младому

лук

[3] зеленый вручить:

дал имя — Хельги -

и земли; Хатун,

Сольфьёлль и Снефьёлль,

и Сигарсвеллир,

Хрингстёд и Хрингстадир,

и Химинвангар,

и меч — змея крови -

дал Синфьётли брату.

Там возрастал он,

светильня счастья,

вяз благородный

друзьям на радость:

дарил по заслугам,

щедро платил

златом — добычей

лезвий кровавых.

Млад вождь недолго

медлил с войною:

пятнадцать было

князю в ту зиму,

когда пал Хундинг,

им сокрушенный,

долго правивший

людьми и землями.

Хундинга отпрыски

казну и кольца

с сына Сигмунда

за то спросили;

они ж умыслили

ему отмщение

за все, что отнято,

за отчую гибель.

Младой же не дал им

ни цену крови,

ни возмещения

за то убийство:

сказал, мол, будет им

буря великая

дротов железных

и Одина гнев.

Идут воители

на сходбище лезвий,

быть ей назначили

близ Логафьёлля;

мир Фроди нарушен

между ратями,

псы Видрира рыщут,

ища стервятины.

Вот вождь после битвы

сидит (убивши

Альва и Эйольва)

у Орлего Камня

(и Хьёварда с Хавардом,

Хундинга семя,

тож изничтожил -

весь род дрота Мимира),

и тут блеснуло

у Логафьёлля,

ярко блеснули,

прянули молнии:

с поля воздушного

явились девы,

валькирии в шлемах:

кольчуги их были

забрызганы кровью,

с копий стекал

сверкающий блеск.

Сейчас же в чаще

жилища бирючьего

молвит вождь славный

Дисам полуденным,

мол, с воями вместе

в его жилище

не заночуют ли?

(А сеча стучала!)

Одна же с коня,

Хёгни дочерь,

молвит ему

(а сеча умолкла);

«Дело мы, девы,

найдем получше,

чем пиво с княжьей

дружиной пить!

Родитель мой вздумал

дочерь просватать

в жены могучему

Гранмара сыну, -

я, Хельги, о том, о

Хёдбродде, молвлю,

о гордом вожде,

о котовьем отродье

[4].

На днях же явится

тот князь за мною,

коль скоро на брань

не вызовешь в поле

и невесту не вырвешь

из рук войсководы».

(Хельги сказал:)

«Убийцы Исунга

не бойся, дева!

Лязг будет лезвий,

если буду в живых!»

Во все концы

гонцов рассылает

по морю, по небу,

рать собирая,

сулит всевластный

в награду блеск моря

воинам дать

и детям их тож:

«Велите немедля

спустить корабли,

плыть к острову Брандей -

там быть наготове!» -

там ждал их конунг,

пока не явились

сотни воинов

с острова Хединсей.

С тех берегов

и от Ставнмыса тоже

ладьи отплыли,

златом одеты;

тогда-то Хельги

у Хьёрлейва спросит:

«Не скажешь ли, сколько там

с конунгом войска?»

Тот же молвил

младу владыке,

мол, там немало,

у Трёноейр-мыса,

людей-мореходов

в ладьях долгоносых,

сюда плывущих

из Эрвасунда;

«Двенадцать сотен

мужей дружинных!

У воеводы же

войско, у Хатуна,

вдвое большее; -

близится бой!»

Шатер тут сдернул

кораблеводитель

с ладьи — пробудились

люди владычьи

и видят — светает;

и стали поспешно

ставить на стругах

ветрила шитые

воинство княжье

в Варинсфьорде.

Плещут весла,

железо лязгает -

тарч о тарч стучит, -

плывут викинги

(прочь от берега,

бежит резвая,

стая стругов

несет ратников), -

будто гром гремит,

как встречаются

сестры Кольги

[5]

и кили долгие,

будто в бурю прибой

о берег каменный.

Выше парус! -

взывает Хельги;

волны валятся

на плывущих над бездной -

то Эгира дщерь

ужасная хочет

коней морских

опрокинуть и войско.

Но Сигрун — с ними:

хранимы ею

рати и струги;

Ран не поймала -

ускользнул от ужасной

олень океана,

княжий корабль,

близ Гнипалунда.

Под вечер пришли

они к Унавагару,

в залив корабли

забегали блестящие,

а сверху смотрела

со Сваринсхауга,

уже поджидала их

дружина вражья.

Тут благородный

Гудмунд спросит:

«Какой направил

земель владелец

к нашим владеньям

ладьи и людей?»

В ответ же Синфьётли

[6]

(на дереве реи

он поднял щит красный

со златой обечайкой;

стоял он на страже,

и мог достойно

в словесной распре

расправится с благородным):

«Ты скажешь вечером,

собрав своих боровов

и свору собачью,

чтоб корму задать им,

мол, Ильвинги ныне

явились для битвы,

пришли с востока,

от Гнипалунда.

Твой Хёдбродд увидит -

здесь Хельги на струге:

из битвы не бегал

вовек, но нередко

конунг орлам

корм задавал,

пока ты в хлеву

вожжался с рабыней».

Гудмунд (сказал:)

«Знать, слово древних

ты худо усвоил,

коль скоро знатного

хулой приветствуешь!

Бирючьей радости,

знать, объелся, ведь было:

ты брата родного убил;

ты же, знать, язвы

лизал языком-то;

всем, знать, постыл ты,

ползал в грязи!»

Синфьётли (сказал:)

«Ты же был ведьмой

на Варинсей-острове,

лисой-колдуньей,

женой, ложь плетущей:

мол, не желаешь

за мужа кольчужного

ни за какого идти,

кроме Синфьётли.

Гнусной, сварливой,

ужасной, валькирией, -

был ты старухой

в хоромах Всебога,

и все-то эйнхерии

бились друг с другом,

мерзкое бабище,

из-за тебя:

на мысе Сага

мы породили

девять волчат;

я тем чадам — отец!»

Гудмунд (сказал:)

«Сколько я помню,

тем бирюкам

отцом ты не мог быть,

ни их вожаком, -

тебя ж оскопили

близ Гнипалунда

дочери турсов

на Торснес-мысе.

Ты, Сиггейра пащенок,

валялся под лавками,

лишь песни бирючьи

приучен слушать;

и все те напасти

теперь ты терпишь

с тех пор, как брату

грудь прободил -

славу позорную

сам себе заработал».

Синфьётли (сказал:)

«На Бравеллир был ты

кобылой при Грани,

с уздою златой,

для езды приспособлен;

тебя объезжал я,

голодного, в мыле,

долго гонял,

оседлав, по камням.

Гудмунд (сказал:)

«А ты у Голльнира

жил, голодранец, -

молокососом

коз ты доил;

в другой раз ты был

турсовой дочкой,

ходил оборванкой.

Ответь-ка на это!»

Синфьётли (сказал:)

«Отвечу, да прежде

у Волчьего Камня

тело твое

вороньё поснедает,

объедки — твоим же

свиньям в поживу

скормлю и собакам.

Побей тебя боги!»

Хельги (сказал:)

«Синфьётли, слушай,

не лучше ли вам

встретиться в брани