Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион) - Фотий Константинопольский

или ипостась, то есть само Слово, поистине соединенное с человеческой природой без превращения и слияния, поэтому мы как можно чаще говорили, что Христос есть и мыслится единый — один и тот же Бог и человек. И дивный Василий Великий, епископ Кесарии Каппадокийской, просветивший всю вселенную, утверждал, что «облик» и «сущность» — равнозначные понятия. И Прокл, епископ Константинопольский, — точно так же. И первый облик называл сущностью, а второй — природой. Таким же образом и Отцы наши, говоря, что Господь наш Иисус Христос составляется из двух природ, употребляют когда выражение «из двух природ», а когда — «в двух сущностях». Также и сын грома об этом учит, говоря: О том, что было от начала... что видели... и что осязали руки наши, о Слове жизни (1 Ин 1,1). Ибо он провозгласил, что один и тот же (Господь) обладает осязаемой сущностью и неосязаемой. Ибо он, называя Слово неосязаемым, свидетельствует, что Его можно было осязать, и называя невидимым, объявляет, что Его можно видеть, так что познает единого Христа в осязаемой и неосязаемой сущности, в видимом и невидимом облике, таким и другими Учитель признается. Ибо если (и можно сказать?) что у одного лица другое, то кто, имеющий ум, может утверждать, что одна и та же природа у осязаемого и неосязаемого, у видимого и невидимого. Подобным образом принимаемое верующими Тело Христово: оно не лишено сущности, воспринимаемой чувствами, но в то же время пребывает неотделенным от умопостигаемой благодати. И крещение, являющееся всецело духовным и единым, сохраняет и свойственное чувственной сущности (я имею в виду воду), и то что образовалось, не погибает. Но нечестивый Несторий, который, как кажется, стал предлогом для богоборчества для тех, кто противостоит нечестию, выдумал две разделенные между собой и самоипостасные природы и разделение природ по ипостасям. А богоборец Евтих не отрицает соединение по ипостаси, ни то, что Господь наш Иисус Христос воплотился от Богородицы Девы, и учил этому, движимый раскаянием, говоря то, чего не хотел. Но он также анафематствовал за то, что он сам прежде признавал, говорящих, что плоть спустилась с небес. Однако никаким образом не хотел признавать (хотя и многократно и часто принуждаемый к этому), что она (плоть Христа) единосущна нам, но уча об одной сущности (природе!) вместо того, чтобы исповедовать единосущную с нами плоть, сам был подвергнут анафеме. Итак, достигнув своей цели, первое слово заканчивается. Во втором же слове, в его пяти главах, в которых схоластик Анатолий просит о научении, спрашивая, во-первых, о том, действительно ли даже сейчас Христос Бог наш познается во плоти, во-вторых, если Адам был создан сложным (в смысле: составным), как он мог быть сотворен бессмертным, в-третьих, как можно убедиться в том, что евангелист Иоанн до сих пор жив; затем, как Адам, если он был создан бессмертным, не мог понимать выгоды этого, и наконец, что значит: Адам стал как один из Нас (Быт. 3,22). Первая глава изобилует свидетельствами из Писания и Отцов. Первое свидетельство — из Исаии, когда он говорит о восхождении воплощенного Христа Бога нашего: Кто это идет от Едома (Ис. 63,1), что значит перстный. И снова он же: в червленых ризах от Восора — а евреи называют Восор плотяным. И еще: Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? Это пророк открывает тайну страдания после страдания и в восхождении. А вот слова другого пророка, говорящего словно от лица Господа, как бы вопрошаемого ангельским силами: Ему скажут: отчего же на руках у тебя рубцы? И Спаситель отвечает, говоря: оттого, что меня били в доме любящих меня. Но и во время вознесения предстоящие ангелы восклицают следующим образом: ...придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян. 1,11). И первомученик Стефан во время своего мученичества, узрев Господа Христа, сидящего одесную Отца в том виде, в каком Он жил вместе со своими учениками, рассказал об этом святом и божественном видении. А сосуд избрания (имеется в виду ап. Павел — прим. пер.), тайноводствуемый к познанию истины, услышал Христа, вопиющего с небес: Савл, Савл, что ты гонишь меня? И он ответил: Кто Ты, Господи? И Он сказал: Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь. Когда Он сказал Иисус и Назорей, то Он открыл истинность Своей плоти. Об этом же самом свидетельствуют Григорий Назианзин, и Кирилл в «Слове против «единосущников», и Василий в «Слове о вере». Также Кирилл пишет об этом в письме к Акакию Скифополитанскому, когда обсуждается толкование слова apompaion (греч. «изгнание нечестивых»). Каждый из них, и тысячи других, утверждают, что Господь во плоти и вознесся, и пребывает, и появится во время Своего грядущего Второго пришествия. Поэтому Он небесный и земной, видимый и невидимый. Видимый вместе с Божеством — не по Божеству, но по плоти. Невидим же вместе с человечеством — не по человечеству, но по Божеству, тварный и нетварный, и все остальное — сообразно вышеупомянутому благочестивому разделению созерцается. Ибо наша плоть, соединенная с Богом Словом по ипостаси, а не измененная в сущность Слова, если даже и стала плотью Бога, — и Слово не превратилось в плоть, если даже и сотворило домостроительно для Себя плоть, но единый Христос — и есть и представляется, и сохраняется нераздельный и без изменения, и из них (т. е. из Божества и человечества состоящий — прим. пер.) и в них познается Христос — не превращаясь из одного в другое, но как уже говорилось выше, Он един и один и тот же. Он имеет родословную (т. е. человеческое происхождение — прим. пер.), и в тоже время без родословной. Ведь Священное Писание говорит: Человек есть, и кто знает Его, род же Его кто изъяснит? (Ис. 53,8), и вместе с тем вопиет: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова (Мф. 1,1). Таким образом, по человечеству Своему Он имеет родословную, а по Божеству Своему — Он безроден. Он одновременно предвидит все (ибо Он по природе Бог) и не знает Своего последнего дня, ибо он нашей закваски. И: Ни Меня знаете, ни Отца Моего знаете, а по человечеству: Меня знаете, и откуда Я знаете. И еще: Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно (Ин. 5,31), но в другом месте: Если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно (Ин. 8,14). И одно говорится благодаря Божественной Его природе, а другое — благодаря человеческой.