Хинес Перес де Ита - Повесть о Сегри и Абенсеррахах

Итак, Перес де Ита выдаст свое произведение за подлинную историю и начинает книгу с перечисления известных ему исторических данных о Гранаде. Он приводит список ее эмиров («королей»), перечисляет знатные мавританские роды, города королевства и т. п., но вскоре книга превращается в то, что она есть на самом деле, – в роман о мавританских рыцарях и дамах, в роман о любви и поединках, а также в живое повествование о смертельной вражде, интригах и сражениях между важнейшими аристократическими родами при дворе Гранады накануне ее взятия испанцами в январе 1492 г.

Произведение Переса де Иты все же – роман исторический. Из судьбы Гранадского эмирата извлекается урок для современной автору габсбургской Испании рубежа XVI – XVII вв. Кажущееся благополучным и блестящим государство может погибнуть из-за бессмысленной жестокости королей, разжигающей распрю, из-за пренебрежения интересами страны могущественными группировками ради своей придворной грызни; оно может погибнуть потому, что такая распря открывает путь к никем более не контролируемой и ведущей к гибели междоусобице. Когда автор вводит в повесть параллели с гражданскими войнами в Риме, рассматривавшимися как причина падения республики, делается более или менее очевидным, что в форме повествования о гибели Гранады Перес де Ита создает нечто вроде пророческого слова об угрозе погибели земель испанских…

Именно потому, что Перес де Ита – испанский патриот, разделяющий национальную гордость и религиозные чувства испанцев, понимающий необходимость для своей родины отвоевания Гранады – последнего оплота 750-летнего господства мавров, он строг к своим соотечественникам. Он хочет, чтобы испанские рыцари были выше своих противников – славных гранадских мавров XV в., которых он изображает в лучшем свете, как великодушных, храбрых, наделенных ренессансным жизнелюбием, славных в бою, страстных и рыцарственных в любовных переживаниях. Делая идеализированный, утопический мир Гранады центром повествования, автор в своей книге требует милости к павшим, строгого соблюдения обещанных побежденных маврам вольностей – свободы веры, языка, национальных обычаев, возможности беспрепятственно заниматься земледелием, ремеслом, – требует всего того, что было вероломно отнято у них царствовавшим в Испании в годы, когда создавалась повесть, Филиппом II – правнуком «католических королей» Фердинандо и Исабеллы.

Перес де Ита имел высокое нравственное право и должный авторитет, чтобы предъявить Филиппу II, а затем Филиппу III такой иск.

В нравственном праве представлять героическую Испанию Перес де Ита предварял самого великого Сервантеса. Писатель-солдат, Перес де Ита происходил из маленького города Мулы в центре Мурсии; предки его веками страдали от мавров, погибали в борьбе с ними и в неволе; сами брали их в плен и обращали в рабство, а затем около ста лет более или менее мирно жили бок о бок с побежденными. Автор участвовал в 1560-е годы в войне против спровоцированных издевательским указом Филиппа II от 1567 г. на восстание морисков. На глазах у Переса де Иты разгоралась истребительная война, описанная им во второй части «Истории гражданских войн в Гранаде», построенной не как повесть, а как исторические мемуары. Двор фанатичного Филиппа II отнял руководство военными действиями у местного дворянина Лопеса де Мендосы, маркиза де Мондехарэ, склонного к ограничению притеснений и к договоренности с морисками. Война стала проводиться самым жестоким образом в соответствии с указаниями прелатов-сановников Педро Герреро, Педро де Десы и тогдашнего фаворита Филиппа II и премьера (председателя Совета Кастилии), кардинала-инквизитора Диего Эспиносы, обуреваемых таким человеконенавистничеством, что против их кровавой политики был даже герцог Альба. Перес де Ита видел все это и откликнулся на мнимопобедимый курс могильщиков величия Испании, которые к 1602 г. подготовили (а с 1608 г. осуществляли) указы об окончательном выселении мористов за границу, элегическим произведением о былом величии и о падении мавританской Гранады.

Восторженная элегия Переса де Иты не была простым выражением его личной точки зрения. Пусть повесть построена так, будто приводимые в ней романсы ее иллюстрируют. – всякому ясно, что народные романсы о маврах, существовавшие задолго до повести, были ее источником, а не наоборот. А эти народные, неавторские «старые» «пограничные» и «мавританские» романсы были подлинным выражением отношения испанского народа к гранадским маврам.

До Переса де Иты один из сюжетов испанских «пограничных» и «мавританских» романсов был обработан в прозе в 1550-е годы Антонио де Вильегасом – в «Повести о Нарваэсе, или Истории Абенсерраха и прекрасной Харифы» [116]. В новелле затронут другой эпизод истории Абенсеррахов, а гибель их связана с войнами не конца, а начала XV в. [117], но по основному мотиву новелла Вильегаса родственна повести Переса де Иты: ее сюжет построен на соревновании в великодушии и благородстве между врагами – испанским и мавританским рыцарем. Параллельно с повестью Переса де Иты и часто независимо от нее подобные сюжеты разрабатывались Лопе де Вегой и драматургами его круга.

Перес де Ита опирался на одни романсы, часть которых он сам слышал, но и на множество других устных преданий, живших тогда и среди мористов, и среди испанцев Мурсии и Андалусии. В повести можно выделить несколько слоев, различающихся в зависимости от источника. Hа данных романсов и других устных источниках построен сюжет глав IV – XII, где развернута мавританская рыцарская утопия. В главах XIII – XVI, повествующих о крушении утопии и крушении всего идеального мира гранадского рыцарства, к романсовым источникам присоединяются другие, например материал «Хроники католических королей» их секретаря, историка XV в. Эрнандо дель Пульгара, несколько раз названного в повести. Введением нового источника можно объяснить часто возникающее в последних главах упоминание об альфаки – мусульманских проповедниках, пытавшихся организовать сопротивление врагу, о которых раньше ничего не говорилось. В последней, ХVII главе, как и в первых трех, историческое повествование вновь спорит с чисто художественным, восходящим к романсам.

Гуманный исторический роман Переса де Иты, с таким тактом ставивший запутанный в Испании XVI – XVII вв. национальный вопрос, был произведением с явными чертами гуманистической утопии. Люди Возрождения, надеявшиеся на Золотой век впереди, искали его прообраз в античности, в идиллической жизни пастухов, в добрых патриархальных правах деревни, в идеальном рыцарственном служении любви и чести, а иногда – в идеализированном изображении доколониальной жизни заморских народов, позже подпавших под власть Испании. Перес де Ита возвышается над национальной и усилившейся в век контрреформации религиозной рознью. Для него магометанин Муса – зерцало рыцарства; а не отвоеванная испанцами Гранада, до того как король Боабдил поддался бесовскому наущению Сегри, это – идеальное общество отважных рыцарей и их дам, чередование празднеств и состязаний не только в храбрости, но и в великодушии. Как и в некоторых других утопиях той эпохи, народность в повести не выступает непосредственно, а народ, пока не начинается восстание, составляет лишь некий, в общем благополучный, фон. Невероятность преддонкихотовской ситуации мира благородных рыцарей сочетается в повести с яркой обрисовкой характеров и местности. Читатель привяжется к храброму и размышляющему Мусе, запомнит Малика Алабеса, Альбаяльда, Гасула, прекрасную Дараху, Абенсеррахов, почувствует прелесть Гранады с ее высокой Альгамброй и окружающей город цветущей долиной. В повести все это на некоторое время прикрыто ренессансной идеализацией от наступления противоречий исторической реальности, как вся Гранадская долина защищена от ветров Сахары возвышающимися рядом громадами Сьерра-Невады – Мульасеном, Велетой, Алькасабой. Утопающая в садах Долина (по-испански в данном случае долина – Вега пишется с прописной буквы как имя собственное) с ее надежными источниками орошения со снежных гор воспринималась и пришельцами из Африки, и жителями сухой, суровой Кастилии как земной рай. Это впечатление, настолько очевидное, что оно способно охватить и нынешнего спешащего путешественника, живо передано в повести.

Рыцарский мир мавританской Гранады Переса де Иты утопичен, но в нем нет сверхъестественной фантастики испанских рыцарских романов, восходящих к «Амадису Галльскому». В нем преобладает ренессансная, а не средневековая фантастика, нет волшебников и заколдованных замков, к минимуму сведены перечисления немыслимых толп убитых врагов, придававшие привкус жестокого бахвальства собственно рыцарским романам. Перес де Ита был современником Сервантеса в полном смысле слова. Хотя даты его жизни точно не известны, полагают, что родился он в 1544 г. – на три года раньше Сервантеса, а скончался в 1619 г. – на три года позже. Он писал свою повесть в то десятилетие, когда Сервантес, уже потерявший руку в морском бою под Лепанто, познавший муки многолетнего алжирского плена и горечь непризнания заслуг на родине, имел большой жизненный и литературный опыт, собирался взяться за «Дон Кихота». Книга Переса де Иты была новинкой испанской прозы тех лет и стала предшественницей гениальной книги. Произведение Переса де Иты отошло от рыцарского романа в старом смысле: рыцарский идеал в нем гуманизирован и представлен в соизмеримом с реальностью, «возможном» воплощении, а, главное, показано и то, как безжалостный натиск действительной жизни – в данном случае уклад эмирата, допускавший королевский произвол и феодальные дрязги, – изгоняет идеал из Гранады, хотя не может изгнать его из всех человеческих душ.