Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

не лучше и тоже исполнен всяких мерзостей. Не думаю, что тебе нужно об этом рассказывать, но не считай, что я преувеличиваю! Почитай жизнеописания императоров и их жизни, и ты обнаружишь, что только некоторые из них были добры, справедливы и тверды духом, среди которых Юлий Цезарь, Октавиан[289], император Траян[290] и Тит[291]. Но говорю тебе точно, что на одного из этих добрых императоров ты найдешь десять злых.

То же самое я могла бы сказать тебе о папах и духовных лицах Святой Церкви, которые еще больше, чем другие люди, должны быть совершенными и исключительными и в первые века христианства были святыми, но с тех пор, как Константин наделил Церковь великими доходами и богатствами, куда же пропала святость? Надо всего лишь прочитать деяния и хроники! А если ты захочешь мне возразить, что это дела давно минувших времен, а в настоящее время все хорошо, то оглянись, стал ли мир лучше, много ли постоянства и твердости в поступках и намерениях властителей, как духовных, так и светских? Это очевидно, и я не буду говорить об этом более. Я не разумею, как могут мужчины говорить о непостоянстве женщин и как им не стыдно открывать рот, чтобы такое произносить, когда они считают великими деяниями те легкомысленные и непоследовательные дела, которые кажутся детскими забавами, и совершают их они, а не женщины. А насколько добросовестно ведутся переговоры и заключаются соглашения во время их совещаний?

Ведь, в конечном счете, именно непостоянство и легкомыслие толкают поступать наперекор разуму, который побуждает здравомыслящего человека творить благо. Но когда мужчина или женщина позволяет чувственности одержать победу над разумом, наступает безволие и непостоянство. Чем сильнее в человеке безволие, тем большие ошибки и прегрешения он вершит, ведь тем более отдаляется он от разума. Таким образом, как говорят историки — и опыт, я вижу, этому не противоречит — несмотря на то, что некоторые авторы и философы говорят о женском легкомыслии, ты не найдешь ни одной женщины, которая отличалась бы такой испорченностью, какую мы можем увидеть у множества мужчин. Самыми отвратительными женщинами были Аталия[292] и ее мать Иезавель[293], царицы Иерусалимские, преследовавшие народ Израилев, Брунгильда[294], королева Франции, и некоторые другие. Но подумай о порочности Иуды, который так жестоко предал своего доброго учителя, апостолом которого был и от которого он не получал ничего, кроме добра. Подумай о черствости и жестокости евреев и народа Израилева, который из ненависти и зависти убил не только Иисуса Христа, но и стольких святых пророков до него — их умертвили различными способами, одних забросав камнями, других оглушив. А если взять Юлиана Отступника[295], которого из-за его великой порочности некоторые считали одним из антихристов, или Дионисия, вероломного тирана Сицилии[296], который вел такую бесчестную жизнь, что отвратительно читать его жизнеописание? Сколько помимо них было злых правителей из разных стран, коварных императоров, пап-еретиков и других прелатов-отступников, полных сладострастия антихристов, что мужчинам лучше было бы молчать, а женщинам благодарить и хвалить Господа за то, что он поместил сокровище их души в сосуд женского тела. На этом я закончу. А чтобы опровергнуть тех, кто говорит, что женский пол слаб, я расскажу тебе о некоторых очень сильных женщинах; их истории приятно слушать и им полезно подражать.

XCVIII. О Гризельде, маркизе Салуццо, сильной и добродетельной женщине

— В книгах упоминается один маркиз Салуццо по имени Гвальтьери[297]. Он был хорош собой и достаточно честен, но отличался некоторыми странностями характера. Его придворные часто упрекали его и просили для продолжения рода взять себе жену. Он же долго не хотел слушать их увещевания, а потом сказал им, что согласен жениться при условии, что они пообещают быть довольными той женщиной, которую он возьмет в жены. Они согласились и поклялись в этом. Маркиз тот увлекался псовой и соколиной охотой, и неподалеку от его крепости находилась маленькая деревенька, в которой среди других бедных крестьян жил очень бедный человек, старый и больной, по имени Джьяннуколе. Этот добрый человек прожил всю свою жизнь честно. У него была дочка восемнадцати лет по имени Гризельда, которая ухаживала за ним и зарабатывала на жизнь себе и отцу пряжей. Наш маркиз, часто проезжавший по тем местам, хорошо знал о добром нраве и честности этой девушки, которая при том была красива собой и нравилась ему. Наступил день, когда маркиз, давший обещание жениться, приказал баронам собраться в определенный день по случаю его свадьбы и велел присутствовать всем дамам. После грандиозных приготовлений в означенный день все придворные дамы и мужчины предстали перед маркизом. Он приказал всем оседлать коней и ехать вместе с ним за невестой. Они отправились прямиком к дому Джьяннуколе и встретили Гризельду, которая шла с источника и несла кувшин воды на голове. Маркиз спросил у нее, где ее отец, Гризельда преклонила колени и сказала, что он в доме. «Пойди приведи его», сказал он и, когда добрый человек пришел, маркиз объявил ему, что хочет взять в жены его дочь. Джьяннуколе сказал поступать, как ему будет угодно. Тогда в их маленький домик вошли дамы, принесли платья и украшения, одели и украсили невесту самым благородным образом, как если бы она принадлежала сословию, достойному маркиза. Он отвез ее в свой дворец и женился на ней. Говоря кратко, эта женщина так достойно повела себя со всеми, что и благородные дворяне, и простые люди очень полюбили ее. Она так умела обратиться к каждому, что все были ею очень довольны, и господину супругу своему служила она и ухаживала за ним, как должно. Через некоторое время маркиза родила дочку, которую маркиз встретил с большой радостью. Когда ребенок подрос и ее отняли от груди, маркиз решил испытать верность и терпение Гризельды и сказал, что вельможи недовольны тем, что ее потомство будет править над ними, и потребовали смерти ребенка. На эти слова, горькие для любой матери, Гризельда ответила, что дочь принадлежит ему и он может распоряжаться ее жизнью по своему усмотрению. Тогда он поручил ребенка своему конюху, который сделал вид, что пришел забрать девочку для того, чтобы ее убить, а сам отвез ее в тайне в Болонью к сестре маркиза графине Панаго, чтобы та ее воспитывала и кормила. Гризельда же не проявила и тени грусти, хотя полагала, что дочь ее мертва. Через год маркиза забеременела