Анна Рэдклифф - Роман в лесу

Аделина решила, что Ла Мотт не желает ей верить, и потому не ответила. Во время завтрака она часто взглядывала на Питера (который прислуживал им) с тревожным вопросом и увидела по лицу его с еще большей определенностью, что он имеет сообщить ей нечто важное. Надеясь поговорить с ним, она при первой возможности покинула комнату и ушла на любимую свою дорожку; вскоре там оказался и Питер.

— Благослови вас Бог, мамзель, — сказал он, — виноват, что напугал вас этой ночью.

— Напугал меня? — отозвалась Аделина. — Каким образом?

Тут он рассказал ей, что, дождавшись, когда мсье и мадам Ла Мотт, по его разумению, уснули, он прокрался к двери ее комнаты, собираясь досказать ей то, о чем начал рассказывать утром; что несколько раз окликнул ее как только смел громко, но, не получив ответа, подумал, что она спит или не считает нужным говорить с ним, и потому ушел. Аделина ободрилась, поняв, чей слышала голос, и даже подивилась тому, что не узнала его сразу, однако вспомнив, в каком смятении духа пребывала последнее время, удивляться перестала.

Она попросила Питера как можно короче рассказать, какая опасность ей угрожает.

— Ежели вы, мэм, дозволите мне говорить по-моему, вы скорехонько про все узнаете; а вот коль станете торопить меня да сбивать то и дело вопросами не ко времени, так я и сам знать не буду, про что рассказываю.

— Пусть будет по-твоему, — сказала Аделина, — только помни, что нас могут увидеть.

— Да уж, мамзель, я-то боюсь этого не меньше вашего, потому как думаю, что и мне почти так же худо придется; да только будь что будет, а я все равно вам скажу: ежели вы останетесь в этом старинном аббатстве еще на ночь, то будет вам куда как скверно… мне-то все про это известно доподлинно, как я и говорил вам.

— О чем ты, Питер?

— Ну как же… об этом ихнем плане.

— Так что же, мой отец?..

— Ваш отец! — перебил ее Питер. — Господь с вами, это же все состряпано, чтобы запугать вас; ни отец ваш, ни кто иной за вами не присылали. Смею сказать, что вашему отцу известно про вас не больше, чем папе римскому… ничегошеньки ему не известно.

Аделина взглянула на него с досадой.

— Ты шутишь, — сказала она. — Если тебе есть что сказать, говори быстро. Я тороплюсь.

— Что это вы, молодая леди, я ж не хотел вас обидеть. Надеюсь, вы на меня не осерчали; а только, по-моему, вы не станете отрицать, что отец у вас жестокий. Но, как я уж вам говорил, маркизу де Монталю вы приглянулись, так что он да хозяин мой (тут Питер огляделся) стакнулись насчет вас.

Аделина побледнела — она угадала часть правды и с жаром попросила его продолжать.

— Значит, стакнулись они насчет ваС. Это мне сказал Жак, человек маркиза. «Ты, Питер, — говорит он мне, — мало что знаешь про то, что здесь творится. Я, если б захотел, мог бы порассказать тебе кое-что, да только это не для тех, кто проболтаться способен. Ручаюсь, твой хозяин с тобой не очень-то делится». Меня это за живое задело, и решил я доказать, что мне можно доверять уж не мене, чем ему. «Так да не так, — говорю, — я, может, знаю поболе твоего, да только хвастать этим не желаю». И тут я подмигнул ему эдак. «Вон что, — говорит он, — выходит, ты у него в доверенности больше, чем я думал. Что ж, она девица прекрасная — это он про вас, мамзель, — да только она всего-навсего дичь, бедняжка… — так что это ничего не значит». Тут я решил узнать получше, о чем он, потому только и не сбил его с ног. Делая вид, что знаю не меньше, чем он, я в конце концов выведал все, и он мне сказал… но вы такая бледная стали, мамзель, вам дурно?

— Нет, — дрожащим голосом вымолвила Аделина, едва держась на ногах. — Прошу тебя, продолжай.

— Сказал он мне, что маркиз долго за вами ухлестывал, но вы и слушать его не хотели, и он даже притворился, что хочет на вас жениться, да только все равно ничего не вышло. «Ну, что до женитьбы, — говорю я ему, — так мне кажется, она знает, что маркиза жива; и уверен я, что не на такую напал он, чтобы устроиться с ней как-то по-другому».

— Так, значит, маркиза жива! — воскликнула Аделина.

— Ну да, мамзель, мы все знаем про это, и я думал, вы тоже знаете. «Это мы еще посмотрим, — сказал мне Жак, — я, по крайней мере, думаю, что наш хозяин обойдет ее». Я прямо глаза вылупил — не мог удержаться. «Да-да, — говорит он, — ты ведь знаешь, что твой хозяин согласился ее выдать моему маркизу».

— Боже милостивый, что будет со мною! — воскликнула Аделина.

— Да, мамзель, мне вас жалко, но вы дослушайте меня. Когда Жак сказал такое, я совсем забылся. «Нипочем не поверю, — говорю ему, — нипочем не поверю, чтобы мой хозяин был виновен в эдакой подлости; он ее не выдаст, или я не христианин». «О, — сказал Жак, — я-то думал, тебе все известно, иначе ни словечком про это не обмолвился бы. Впрочем, ты можешь хоть и сам во всем убедиться, ежели подойдешь к двери в гостиную — я-то ведь так и сделал; они как раз сейчас, смею заметить, обмозговывают это дельце».

— Не нужно больше пересказывать вашу беседу, — попросила Аделина, — скажи мне только, что они решили — что ты услышал из гостиной.

— Ну так вот, мамзель, как он сказал это, я его враз на слове поймал, подошел к двери и уж точно услышал, что хозяин мой и маркиз про вас говорят; а потом услышал, как маркиз сказал: «Условия вам известны, только на этих условиях я согласен предать прошлое за… заб… забвению» — это самое слово.

Тогда мсье Ла Мотт сказал маркизу, что, если он вернется в аббатство ночью — он про нынешнюю ночь говорил, мамзель, — все будет подготовлено точь-в-точь по его желанию. «Аделина будет вашей, милорд, — сказал он, — ее комната вам уже знакома».

При этих словах Аделина всплеснула руками и подняла глаза к небу в безмолвном отчаянии.

— Как услышал я это, — продолжал Питер, — сомневаться в том, что сказал Жак, больше не приходилось. «Ну, — сказал он, — что ты теперь про это думаешь?» — «А то, — говорю, — что мой хозяин подлец». — «Хорошо, что ты не моего так назвал», — сказал он. «Ну, — говорю, — что до этого…»

Аделина, прервав его, спросила, слышал ли он еще что-нибудь.

— Да тут, — сказал Питер, — из другой комнаты вышла мадам Ла Мотт, так что мы убрались поскорее на кухню.

— Значит, ее при том разговоре не было? — сказала Аделина.

— Быть-то не было, мамзель, да только хозяин мой рассказал ей все, я так понимаю.

Этим явным предательством мадам Ла Мотт Аделина была потрясена почти так же, как известием о грозившей ей гибели. Несколько секунд она лихорадочно думала, что ей делать.

— Питер, — сказала она наконец, — у тебя доброе сердце, и ты справедливо возмущен предательством твоего хозяина — поможешь ли ты мне бежать?

— Ах, мамзель, — сказал он, — чем же я могу помочь вам?.. И потом, куда мы направимся? Здесь у меня друзей не больше, чем у вас, — никого нет.

— О! — воскликнула Аделина с чувством, — мы бежим от врагов… чужие люди могут оказаться друзьями. Помоги мне только убежать из леса, и ты заслужишь мою вечную благодарность. Только бы выбраться из этого леса[60] — дальше я ничего не боюсь.

— Ну, что до леса, — сказал Питер, — так мне и самому от него тошно, хотя, поначалу-то, как мы сюда приехали, я ведь думал, что мы заживем здесь на славу; думал, что здешняя жизнь будет, по крайности, совсем не похожа на ту, какую мне приходилось влачить прежде. Но все эти привидения, что обжили аббатство… я не трусливей других, но мне они не по вкусу. А потом, в округе столько болтают всякого… да и хозяин мой — я-то думал, что буду служить ему до скончания века… но теперь мне все едино, когда покинуть его… из-за того, как он поступил с вами, мамзель.

— Значит, ты согласен помочь мне бежать? — пылко воскликнула Аделина.

— Ну, что до этого, мамзель, я бы с моей охотой, кабы знал, куда ехать. Оно, конечно, есть у меня сестра, в Савойе[61] проживает, так ведь далеко-то как! И с деньжатами… я немного поднакопил из жалованья, но в эдакую даль с ними не доберешься.

— Об этом не беспокойся, — сказала Аделина, — как только мы выберемся из леса, я постараюсь сама о себе позаботиться и отплачу тебе за твою доброту.

— О мэм, чего уж там…

— Ладно, ладно, Питер, давай подумаем, как нам убежать. Этой ночью… ты говоришь, этой ночью маркиз должен вернуться?

— Да, мамзель, этой ночью, как стемнеет. А я вот что надумал: хозяйские лошади пасутся в лесу. Возьмем одну из них, а с первого же перегона отошлем обратно… но вот как изловчиться, чтобы нас не увидели? И потом, если мы уедем засветло, он кинется в погоню и перехватит нас; а ежели вы здесь до ночи задержитесь, прикатит маркиз, и тогда уж ничего не выйдет. И еще — ежели они хватятся нас обоих сразу, то уж верно обо всем догадаются и кинутся ловить наС. Вот ежели б вам как-нибудь уйти первой и ждать меня, пока не уляжется суматоха? Тогда, покуда они вас в подземелье том ищут, я изловчусь как-нибудь и улизну от них… а уж тогда мы окажемся далеко отсюда еще до того, как они надумают гнаться за нами.