Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

и стройных стихах. Как говорит Боккаччо, определенно достойно восхищения то, что столь выдающаяся мысль родилась в мозгу женщины. Но еще более чудесно, говорит он, что она претворила эту мысль в жизнь; Проба так сильно жаждала воплотить свою идею, что своими руками взялась за задуманное дело, тут же начав изучать «Буколики», «Георгики» и «Энеиду», которые назвал так их автор Вергилий. Эта женщина пролистывала, то есть иногда просматривала, иногда внимательно читала названные книги, в некоторых случаях заимствуя целые строфы, или, наоборот, не переписывая ни единой строчки в других местах. Благодаря выдающемуся таланту и тонкости ума она так упорядочила эти строфы и строки, соединив, скрепив и связав их вместе в согласии с законами стихосложения, мерой и красотой, что ни один мужчина не смог бы сделать этого лучше. Таким образом, начало ее книги рассказывало о сотворении мира, далее шли истории из Ветхого и Нового Завета, а заканчивалась она повествованием о сошествии Святого Духа на апостолов. Сочинения Вергилия были так гармонично встроены в рассказ, что те, кто не был знаком с его творчеством, могли бы подумать, будто Вергилий был и пророком, и евангелистом.

За подобные деяния, пишет все тот же Боккаччо, эта женщина заслуживает большой похвалы и уважения, поскольку очевидно, что она поистине глубоко познала священные тексты и книги Божественного Писания, чего нечасто можно ожидать даже от прославленных ученых и богословов нашего времени. Эта благородная женщина пожелала, чтобы произведение, созданное ею таким образом, называлось «Центонами»[153]. У любого другого работа над этим сочинением могла бы занять целую жизнь в силу огромного объема, но она не остановилась на этом, написав и много других превосходных книг, достойных похвалы. Среди них есть стихи под тем же названием — «Центоны» — состоящие из ста строк. Для этого сочинения она взяла строфы и строки из Гомера, из чего можно заключить, в похвалу ей, что она не только знала латынь, но и прекрасно владела греческим. Об этой женщине и обо всех ее свершениях, как говорит Боккаччо, наверняка очень приятно слышать другим женщинам.

XXX. О Сапфо, очень проницательной женщине, поэтессе и философе

— Не менее образованной, чем Проба, была мудрая Сапфо, девушка из города Митилена[154]. Эта Сапфо была весьма красива телом и лицом, а ее манера вести себя и держаться, как и ее речь были также невероятно приятны и располагали к себе. Но среди всех этих дарований одно превосходило все остальные — ее мудрость, поскольку она обладала совершенными и глубокими познаниями во множестве искусств и наук. Она знала не только чужие трактаты и произведения, но и сама создала много нового, написав немало сочинений и поэм, которые поэт Боккаччо восхвалял в своих прекрасных строках, исполненных сладостью поэтического языка: «Сапфо, осуждаемая грубыми и невежественными мужчинами за свой живой ум и непрестанное желание учиться, овладела вершиной горы Парнас, то есть высшим знанием. Одаренная волей и смелостью, она постоянно пребывала в окружении муз, то есть наук и искусств. Она вошла в заросли лавровых и розовых кустов, где было полно зелени и самых различных цветов, и в воздухе носились вкрадчивые ароматы, а посреди этого цветущего разнотравья обитали Грамматика, Логика и благородная Риторика, а также Геометрия и Арифметика. Такова была дорога, выбранная Сапфо, покуда не привела она ее к пещере Аполлона, бога знаний, где поэтесса обнаружила источник, питавший фонтан Касталии[155]. Тогда взяла она в руки плектр[156] и дотронулась до струн арфы, произведя на свет прекрасные мелодии, так что нимфы услышали их и устроили танец, составленный в согласии с музыкой и в соответствии с законами гармонии».

Когда Боккаччо говорит так о ней, он имеет ввиду глубину ее познаний и те сочинения, которые она создала, ведь ее произведения настолько глубокомысленны, что, согласно распространенному мнению, понять их способны, как во времена древних, так и сегодня, лишь люди великого ума и большой эрудиции. Ее сочинения и стихи дошли до нас, став примером и светочем для тех, кто следовал за ней в создании прекрасных произведений и поэм. Она открыла множество способов сочинения песен и стихов — лэ и плачевных песен, дивных плачей о любви и о других чувствах, написанных так прекрасно и таким красивым ладом, что их стали называть по ее имени «сапфическими»[157]. И про эти стихи написал Гораций, что после того, как умер Платон — самый великий философ и учитель Аристотеля, — то под его подушкой нашли книгу стихов Сапфо.

Говоря кратко, эта женщина достигла в науках такого совершенства, что в городе, откуда она происходила, на видном месте поставили бронзовую статую, сделанную по ее подобию, чтобы люди о ней вечно помнили и почитали. Так эта женщина была поставлена в один ряд с великими поэтами, слава которых, как говорит Боккаччо, не уступает тем, кто удостоен королевских диадем и корон и митр епископов, как и тем, кто увенчан пальмовыми ветвями и лавровыми венками победы.

О женщинах великой учености я могла бы рассказать тебе немало. Гречанка Леонтия была столь великим философом, что по справедливым и бескорыстным причинам решила возразить философу Теофрасту, который был очень известен в свое время, и даже осмелилась спорить с ним[158].

XXXI. О деве Манто

— Если науки могут быть понятны женщинам и подвластны их уму, то знай, что поистине им покоряются и всяческие искусства, о чем ты сейчас услышишь. Некогда, согласно старинному закону язычников, люди занимались гаданиями, читая будущее по полету птиц, пламени огня или внутренностям мертвых животных. Это занятие считалось настоящим искусством или наукой, и пользовалось огромным уважением. Самой искусной в этом деле стала дева, дочь Тиресия[159], верховного жреца города Фивы (сейчас бы мы назвали этих жрецов епископами, поскольку, согласно древним законам, священники могли жениться).

Эта женщина, которую звали Манто, возвысилась во времена Эдипа, царя Фив, и имела столь ясный и славный ум, что освоила искусство пиромантии, то есть гадания по огню. Одни говорят, что его открыли халдеи, практиковавшие это ремесло с самых древних времен, другие утверждают, что его изобрел великан Нимрод. В то время не было ни одного человека, который бы лучше Манто знал движение пламени и его цветá, звук, издаваемый огнем, а также мог бы так точно читать по венам и внутренностям животных или глоткам быков. Согласно верованиям того времени, это искусство позволяло вызывать духов для того,