Видение о Петре Пахаре - Уильям Ленгленд

ты приобретаешь,

Ни чтобы твои душеприказчики хорошо распорядились серебром, которое ты им оставляешь;

Но то, что приобретено неправдой, будет расточено нечестивыми.

270 Ведь если бы я был монахом такой обители, где господствует честь и милосердие,

Я бы не хотел, чтобы мы одевались в твое добро и украшали им нашу церковь,

И я не брал бы из него ни одного пенни для моего пайка, клянусь спасением моей души,

За самую лучшую книгу в нашей обители, хотя бы листы ее были из самого чистого золота,

Если бы я знал наверное, что ты таков, как ты говоришь,

275 Или мог бы узнать это каким-нибудь другим способом.

Servus es alterius cum fercula pinguia queris,

Pane tuo potius vescere, liber eris[103].

Ты — злое создание, я не могу отпустить тебе грехов,

Пока ты не сделаешь возмещения и рассчитаешься со всеми,

И пока Разум не запишет затем этого в небесной регистре,

Что ты сделал добро каждому. Я не могу отпустить тебе грехов:

Non dimittitur peccatum, donec restituatur ablatum, etc[104].

280 Ибо все, кто имеют что-нибудь из твоего добра, Бог да будет тому свидетель,

Будут обязаны на высшем суде помочь тебе сделать возмещение,

А кто не верит, что это правда, пусть посмотрит в толковый псалтырь,

В miserere mei Deus[105], правду ли я говорю.

Ессе enim veritatem dilexisti, etc[106].

Никогда трудящийся в этом мире не разбогатеет тем, что ты приобретаешь.

285 Cum sancto sanctus eris[107]; переведи мне это на английский язык».

Тогда этот грешник пришел в отчаяние и хотел повеситься,

Если бы Покаяние не поспешил утешить его таким образом;

«Подумай о милосердии и попроси его своими устами;

Ибо Божье милосердие больше значит, чем все его другие дела;

Misericordia eius super omnia opera eius, etc[108].

290 И все прегрешения в этом мире, которые человек может сотворить или помыслить —

Не больше перед милосердием Бога, чем искра в море:

Omnis iniquitas quantum ad misericordiam dei, est quasi sintilla in medio maris[109].

Поэтому имей милосердие в уме своем, а торговлю оставь,

Потому что ты не имеешь достаточного основания добывать себе ею крупитчатый хлеб;

Ты можешь добывать себе его только своим языком или своими двумя руками,

295 Ибо все нажитое тобою добро началось обманом,

И пока ты живешь им, ты ничего не платишь, но все только берешь взаймы.

И если ты никогда не знаешь, за что и кому сделать возмещение,

То отнеси его епископу и попроси у него милости,

Чтобы он сам распорядился им так, как это будет лучше всего для твоей души,

300 Ибо он даст ответ за тебя на высшем суде,

За тебя и за многих других дает этот человек отчет.

Чему он учил тебя постом, только этому и верь, и ничему другому,

И тому, что он дал тебе из добра нашего Господа, чтобы удержать тебя от греха».

Gula (Пресыщение)

Вот и Объедало собирается к исповеди

305 И направляется в церковь открывать свои грехи.

Как вдруг трактирщица Бетон пожелала ему доброго утра

И спросила его при этом, куда это он хочет идти.

«В святую церковь, — сказал он, — чтобы слушать обедню,

А затем я буду исповедоваться — и нет больше грехов».

310 — «У меня есть хороший эль, кум Объедало, — сказала она, — не хочешь ли попробовать?»

— «А есть ли у тебя в буфете что-нибудь из горячительных специй?»

— «У меня есть перец и пионово семя, — сказала она, — и фунт чесноку,

На фартинг укропного семени для постных дней».

Тогда Объедало вошел в дом, и за ним вошли великие клятвы.

315 Сис-башмачница сидела на скамье,

Уотт, сторож заповедника, и с ним его жена,

Тимм-медник и двое его учеников,

Хикк, содержатель извозчичьей биржи, Хью, продавец иголок,

Кларисса из Кок-Лейн, церковный клерк,

320 Доу-землекоп и дюжина других;

Сэр Петр Прайди, Перонелла из Фландрии,

Странствующий музыкант, крысолов, мусорщик с Чипсайда,

Канатный мастер, конный господский слуга,

Роза, продавщица металлической посуды,

Годфри из Гарликхайса, Гриффин из Уэльса

325 И продавцы старого платья толпою рано утром

Угощают с радостными криками Объедалу хорошим элем.

Клемент, починщик старой обуви, снял свой плащ

И назначил его к продаже на Новом рынке.

Хикк, содержатель конной биржи, сбросил затем свою шляпу

330 И попросил мясника Бетта быть на его стороне.

Были избраны торговцы оценить этот товар.

Кто имеет шапку, должен получить взамен плащ.

Двое поспешно поднялись, и стали шептаться,

И оценивать эти грошовые вещи, отойдя в сторону.

335 Они не могли по совести согласиться в правильной оценке,

Пока, наконец, Робин, канатный мастер, не поднялся — и это было правильно —

И не вызвался быть третейским судьей, чтобы не было больше споров,

И чтобы уладить дело об этом товаре между ними троими.

Хикк, содержатель постоялого двора, получил плащ

340 С условием, что Клемент должен наполнить кубок

И получить шапку Хикка, содержателя постоялого двора, и считать себя удовлетворенным.

А кто раньше всех станет жалеть об этом, тот должен встать

И поклониться сэру Объедало галлоном эля.

Были тут и смех, и брань, и песня «Пусть чаша гуляет».

345 И так сидели они до вечерни и по временам пели,

Пока Объедало успел проглотить галлон и джилл.[110]

Его брюхо начало ворчать, как две прожорливые свиньи;

Он испустил две кварты мочи за время, которое нужно, чтобы прочесть pater noster[111],

И начал дуть в свой рожок, что на конце спинного хребта,

350 И все, кто слышал этот рожок, соответственно держали нос

И желали, чтобы он был заткнут пучком дрока.

Он не мог ни ходить, ни стоять, пока не получил своей палки,

И затем он пошел, подобно собаке странствующего музыканта,