Иоаннида, или О Ливийской войне - Флавий Кресконий Корипп

Так бывает, когда Юпитер мечет ужасающие молнии. Тогда небеса пребывают в смешении, и он устрашает все народы мира громом, и их сердца трепещут [при виде] вспыхивающих облаков. Так, при звуке мощного голоса Иоанна холодный ужас в их сотрясенных грудях привел ряды мармаридов в смешение. Их войска расступились в страхе и обратились в бегство. Римские воины преследовали их, гоня и избивая. Они устлали их трупами их же собственную оборонительную позицию, и главнокомандующий возрадовался и приказал им прорваться через рвы, воспламенив их сердца словами радости: «Вы побили их, товарищи! Разбейте же эти препятствия вашими мечами – это легкое задание – и рубите этих людей своими окровавленными клинками, пока настал момент возмездия, смертельный ужас правит врагом, а величайшая доблесть оживляет ваш дух. Время пришло. Вперед, дети мои, узнайте цену войны. Поскольку враг уничтожен, вы можете рассчитывать на добычу, ибо по указу императора (и, поступая так, я могу [прямо] смотреть в преданные глаза моего сына, Петра, невредимые и достойные взирать на башни Карфагена, как [глаза] победителя), мы охотно даруем весь [вражеский] лагерь нашим людям как вознаграждение за их тяжкие труды. Ни мне, ни моим командирам не будет позволено забирать добычу у сотоварищей. Пусть каждый воин берет и владеет всем, что ему приглянулось, и радуется тому, как собственная храбрость вознаградила его.

(ст. 416—527)

Идите, товарищи, будьте дики в резне этих людей, их животных – всего, что они воздвигли вам на пути, затруднив его прорытием широких извилистых рвов. Я пойду первым, так что каждый воин пусть уверенно следует моего примеру и повторяет то же, что делаю в бою и я». Так он сказал и, направившись к лагерю, первым поразил мечом большого верблюда. Он ударил его по ногам – там, где концентрируется вся сила зверя в его сухожилиях. [Он] нанес удары по костям каждой из ног и разрубил оба бедра, уничтожая их силу. Верблюд подался назад и упал с ужасным криком на землю, задавив своим весом двух мавров. Он сокрушил их кости и раскидал костный мозг, ибо в ужасном страхе перед нашим полководцем те двое спрятались под высоким животом животного. И гетульская женщина с двумя детьми свалилась со спины верблюда назад и лежала поверх их всех потерянным багажом, переломав [свои кости]. Седло и принадлежавший женщине жернов для помола зерна слетели вниз и своим весом порвали уцелевшие веревки, проделав брешь в ограждении, препятствовавшем нашим людям[94]. Сразу же в лагере поднялась суматоха, поскольку ограждение из животных было нарушено [всего лишь] одним ударом. Точно так же падает высокое здание, когда убраны поддерживавшие его колонны, и его мощный корпус лежит на большом пространстве в виде отделившихся друг от друга камней.

На другом конце поля битвы Гентий рубил подразделения врага и, сумасшедший от бешенства, вместе с людьми уничтожал и баррикады. С ним яростный Пуцинтул устилал землю обезображенными его мечом телами. Они быстро наступали, как два льва, движимых страшным голодом и обращающих все стадо в смешение. Так каждый из них дико наезжал на врага, взламывая ударами меча оборону противника. Неутомимый Фронимут тоже со всей мощью [по-мясницки] разделывал ряды врага. И Маркентий был весь воспламенен и, сверкая оружием, рубил ряды людей посреди рвов так же, как Иоанн, жаркий до битвы, в ярости бился покрасневшим [от крови] мечом. Куцина, близкий к римлянам и по рождению, и по преданности, словно мясник, крошил вражьи отряды в другом секторе и пролил много крови на свои доспехи, пуская копье за копьем и устилая [телами] мавров широкую долину. Он вскрывал их доспехи крепким мечом и перерубил много людских шей и конских сухожилий. Его младшие командиры взошли во рвы со всех сторон. Высокий Тарасий оказал яростное сопротивление, окруженный врагами, но командир Куцина рассек их груди, и их разрубленные внутренности распухали меж сломанных ребер, медленно вытекали наружу и коченели в теплой крови. Храбрый Ифиздайя, воспламененный собственной могучей силой, расчищал себе путь по полю, избивая врагов по мере того, как он шел, укладывая замертво [обитателей] Сирта блестящим клинком. Великая доблесть командиров и ярость, которую они излучали, вдохновляла их товарищей, и так воины все оставшееся обратили в смешение своими мечами. Они прорывали ряды, избивали врагов, разоряли и бранились. Они прорубили себе путь, расшвыривая мертвецов по сторонам, и затем, скача, словно дикари, били уже [всех] без разбора. Ни возраст, ни нежный пол не смягчали их сердец. Нет, римский воин убивал всех, и горы эхом отражали лязг оружия вместе с треском ломавшихся доспехов. Сердца умиравших стенали по оторванным членам, и сплетение мертвых тел на поле становилось все гуще. Так бывает, когда бесчисленные земледельцы, свалив дуб в древнем лесу, обрубают [с него] бесплодные ветви, состязаясь в работе. По всей роще мощный стук множества топоров удваивается стонущим эхом леса. Так Иоанн вместе с товарищами врубился в лагерь мавров. По всем сторонам мечи пели и краснели от крови, в то время как враги расставались с жизнями, раненные и стонущие. Молодые и старые вместе валились на поле, и матери, отяжеленные своей ношей, падали со своими детьми среди высоких стад. Да, римляне перебили множество врагов своими сверкающими мечами, и падение умирающих воинов сопровождалось и бесчисленными [смертями] женщин. Мавританки сами, когда их тащили за волосы победоносные враги, боялись получить дикий импульсивный удар. Один человек, спеша за добычей, принес взятых у врага детей, оставил их на руках помощников, и отправился опять ко рвам, ступая по мертвецам. Иной занимал себя тем, что резал удила верблюдов, иной крал скот, иной вернулся с овцой, за которой побежал. Один человек даже вел медлительных мулов, погоняя их тупым концом копья. Все пропало, и следа от мавританского скота не осталось.

Вражеская кавалерия, одинокая и беззащитная, скакала по открытым равнинам. Дикарь Иерна, чья сила была сломлена, прихватил с собой ужасные изображения своего бога Гурзила, надеясь защитить себя с его помощью. Герой-неудачник обременил своего коня двойным весом, замедлив движение. Тем самым бедный человек накликал на себя смерть. Кому ты поклоняешься, глупец, какую защиту предлагает он твоим людям, какое утешение и какую цену предложил он тебе, когда ты похищен смертью, а он сам сокрушен твоими врагами, которые плавят металл, из которого он сделан, огнем лишая его формы? И так сиртские отряды, которые окружала преследующая армия, сверкая оружием, рубя их в пустыне, несли потери, свершая бегство по широким равнинам. Никто из беглецов не был способен не то что противостоять римским