Хроника событий, свершившихся в Чехии в бурный 1547 год - Сикст из Оттерсдорфа

и если вдруг среди этих людей что-либо произойдет, а такое часто бывает, то он был бы в большей безопасности, поскольку люди эти не хотят подчиняться городским властям. И в-третьих, из-за опасности пожара, а подобное с королем случалось не раз: однажды в Жебраке, а теперь вот приключилось недалеко от Виттенберга, где у короля сгорел один известный пан и много лошадей.

Так они и сделали, отдав все ключи Ладиславу, маршалку, который в сопровождении двух приданных ему лиц ходил ко всем воротам, чтобы по утрам открывать их, а по вечерам закрывать, пока возле них не поставили стражу. И такой порядок сохранялся до тех пор, пока король не уехал от них и не направился к Праге со своими людьми.

Однако прежде чем король приехал в Литомержице, он составил следующее послание к тем лицам панского и рыцарского сословия, которые ему казались надежными, и вызвал их к себе:

«Фердинанд и т. д.

Благородный, верный наш, милый, даем тебе знать, что в ближайшие дни мы намереваемся прибыть в наше Чешское королевство, поскольку мы изволим уже быть на пути к Чехии. Поэтому приказываем, чтобы ты без промедления, как только дойдет до тебя наше послание, оставил все свои дела и приехал к нам в Литомержице. Мы не сомневаемся, что, зная милостивую волю нашу, ты так и поступишь, и к нам, как выше указано, не замедлишь приехать. Когда приедешь, поймешь причины, по которым мы соизволили тебя вызвать.

Дано в Дрездене во вторник на Троицын день лета XLVII, а королевств наших римского XIII и остальных XXI» [31 мая].

Несмотря на скрепленное печатями обязательство[150], многие по этому вызову приехали в Литомержице. О чем они там с королем говорили и что порешили сделать с городским сословием и с некоторыми лицами, ты узнаешь после, когда внимательно будешь читать дальше.

Из ответа, в инструкциях ему данного[151], король понял, что I предшествующим своим мандатом он сильно ущемил свободы Чешского королевства и что сословия больше всего гневаются на этот мандат. Желая настоять на своем (предусмотрев заранее, какой город в Чехии, не из самых последних, занять со своим войском) и надеясь на помощь императора, брата своего, который с войском шатался почти что у самых границ Чешского королевства, понимая, что этот вызов привлечет к нему многих из панского и рыцарского сословия и тем самым нарушит их «Дружественное соглашение» (главное, чтобы всегда и всё было по воле его и тех, кто посоветовал ему эти дела, а в особенности мандат, с тем чтобы потом похваляться: мы всегда правы, а все остальные лживы), король разослал нижеприводимый мандат во все края Чешского королевства, сознательно обойдя пражан.

Из коморы был только послан Кашпар из Гранова[152], чтобы прочесть его бургомистру в присутствии некоторых из коншелов, не допуская при этом, чтобы они переписали мандат, что Кашпар с превеликой радостью выполнил. Этот мандат был напечатан спустя два-три дня и содержал в себе следующее.[153]

После вызова и рассылки мандата многие поехали в Литомержице; каждый желал выразить этим верность своему господину, переложив все трудности на других. Многие дали заверения в своей преданности письменно. Будучи всеми покинутыми после оглашения мандата и видя, что Ян из Пернштейна[154] и почти все остальные, никто никому ничего не говоря, едут в Литомержице, пражане не знали, что делать. Простые же люди, предвидя, что король может укрыться в замке, хотели этот замок, Страгов и другие важные места взять, а также занять Белую Гору. Однако уверовав в свою невиновность, они от таких помыслов и дел были удержаны некоторыми лицами, например магистром Олдржихом, в то время писарем Чешского королевства, уроженцем Праги[155] (впрочем, он не очень был с ними откровенен), и некоторыми другими, с которыми простые люди искренне советовались, что им делать. Для того чтобы королю, своему господину, не давать никакого повода, в четверг на Божье Тело [9 июня] они отправили из своей среды, из всех трех пражских городов[156], к королю с посольством в Литомержице несколько человек, а именно магистра Томаша из Яворжице, магистра Вацлава Медека из Крымлова и Иржика из Плосковиц.

В том городе в тот день перед королем прошла большая процессия. И когда значительное количество земских судей и других лиц из панского и рыцарского сословий съехалось в Литомержице, все они, представ перед королем, вручили ему следующий документ:

«Лета XLVII, в понедельник, перед святым Витом [13 июня], Е.К.М.[157] перед нами — некоторыми особами из панского и рыцарского сословия, которые по вызову и без вызова приехали в Литомержице к Е.К.М., — изволил произнести большую речь, напомнив нам о милостивых письмах, просьбах и посольствах Его Императорской Милости, а также Е.К.М. к сословиям Чешского королевства. Эта речь сводится к трем следующим артикулам.

Во-первых, поскольку некоторые из нас с определенными оговорками поставили свои печати и вступили в тот союз[158], то ради блага Е.К.М., сохранения спокойствия и защиты порядка, прав и свобод наших мы не должны предпринимать ничего, что могло бы быть направлено против Е.К.М. Во-вторых, нам не следует покидать своего короля и господина. В-третьих, поскольку съезд, который Е.К.М. изволит называть сеймом, назначен на день святого Вита [15 июня], то без разрешения Е.К.М. и его комиссаров никто из нас не должен ехать на съезд к тому дню.

Мы же отвечаем Е. К. М., что, заключая тот союз, мы не имели в виду ничего, кроме блага Е. К. М. и сохранения спокойствия, порядка, прав, свобод и привилегий наших и королевства; на этом мы стоим и будем стоять. Однако мы ничего не знали о том, что потом из этого вышло, пока нам не соизволил сообщить Е. К. М. Поэтому просим Е. К. М. поверить, что мы никогда не давали на это своего разрешения, не помышляли и сейчас не помышляем о том, чтобы относиться к Е. К. М. не иначе, как положено верноподданным.

Для того, чтобы мы могли выйти из союза, что сейчас нам можно и надлежало бы сделать, то сие не в нашей власти. Впрочем, если Е. К. М. соизволит сообщить нам, что он все это[159] разрешит внести и вписать в земские доски, и подтвердит, что будет держать милостивую руку свою над порядком и правом, оставит каждого в его правах и станет их охранять, то на следующем сейме мы обсудим это и потребуем, чтобы нам