Видение о Петре Пахаре - Уильям Ленгленд

к ним дополнения и изменения и давая рабочим плату, какую они требовали. Но землевладельцы средней руки и мелкопоместные и торговцы, по выражению петиции, поданной общинами в парламент 42 года царствования Эдуарда III (1368 г.), «живущие выручкой со своей земли или с торговли и не имеющие сеньорий и вилланов, которые бы им служили», оказались в очень тяжелом положении и принуждены были, по их словам, затрачивать на обработку своей земли почти весь доход с нее, с каждым годом все более и более разоряясь[8]. Неудивительно, что они не переставали подавать в парламент одну петицию за другой, требуя от правительства все новых и новых репрессий против рабочих. Борясь против рабочих, наниматели должны были вести междоусобную борьбу из-за рабочих рук, поощрявшую, как мы видим из Билля о рабочих, рабочую массу в ее «злонамеренности» и облегчавшую для нее возможность организовывать свои силы для борьбы за свои интересы в форме тайных союзов со «взаимными клятвами», тайными собраниями, тайными постановлениями и т. п.[9]

Недостаток и дороговизна рабочих рук отразились и на положении массы зависимого крестьянства, вилланов. До эпидемии чумы с ростом денежного хозяйства вилланы все более и более освобождались от своих натуральных повинностей, уплачивая вместо них денежные взносы, и их сеньоры находили более выгодным вести свое барское хозяйство с помощью наемных рабочих рук. Сильное вздорожание рабочих рук после «черной смерти» заставило их максимально использовать свои феодальные права по отношению к своим вилланам, нередко не останавливаясь перед переводом опять на барщину тех из них, которые давно уже уплачивали вместо нее денежные платежи. Эта феодальная реакция привела к тому, что наряду с борьбой с рабочими началась борьба землевладельцев с несвободный крестьянством, не менее ожесточенная, чем борьба их с рабочими.

В первый же год царствования Ричарда II (1377 г.) общины в своей петиции довели до сведения парламента и короля, что вилланы и держащие вилланскую землю (les Villeyns et Terre-Tenauntz en Villenage) в светских и церковных сеньориях, по совету, подстрекательству и при поддержке лиц, действующих в своих личных выгодах, добывают в королевской курии выписки из Книги Страшного суда[10], относящиеся к манорам и деревням, где они живут. Плохо понимая эти выписки, а также вследствие неправильного толкования их советчиками и подстрекателями, вилланы и держащие вилланскую землю отказываются исполнять свои обычные службы и повинности (lour custumes et services), полагая, что они совершенно избавлены от всякой личной и поземельной несвободы (de toute manere servage du si bien de lour corps come de lour tenures susditz).

По этой причине они не позволяют министериалам сеньоров принуждать их к выполнению этих повинностей и соединяются в союзы для вооруженного противодействия своим сеньорам и их министериалам, и каждый готов являться на помощь другому, как только их подвергают задержанию за это. Они грозят министериалам своих сеньоров смертью, если они будут прибегать к принудительным мерам, чтобы заставить их исполнять обычные повинности и службы, так что сеньоры и их министериалы не принуждают их к их повинностям и службам из страха смерти, которая может приключиться в результате их бунта и сопротивления (par lour Rebellion et Resistance). Из-за этого сеньоры теряют и уже потеряли много доходов с своих сеньорий к великому урону для своего положения; из-за этого во многих частях королевства хлеб стоит несжатый и гибнет к великому ущербу для всей общины. Для поддержания своих заблуждений и мятежей вилланы и держащие вилланскую землю собирают между собою большие суммы денег на покрытие издержек. Многие из них обращаются в суды, ища здесь поддержки своим целям. Общины думают, что легко может возникнуть война в королевстве из-за этого мятежа вилланов и держащих вилланскую землю, и они присоединятся к неприятелю, чтобы отомстить своим сеньорам. Ввиду этого общины просят как можно скорее принять соответствующие меры. Общины даже боятся, что в Англии может произойти нечто подобное тому, что произошло лет за двадцать перед тем во Франции по причине такого же мятежа и союза вилланов против своих сеньоров[11].

Опасения общин оправдались. Не прошло и четырех лет, как крестьянские массы Англии с оружием в руках поднялись против сложившегося веками социального порядка, огнем и мечом истребляя все то, что являлось его олицетворением. Одним из главных вождей их стал освобожденный восставшими из медстонской тюрьмы капеллан Джон Болл, уже более двадцати лет проповедовавший в разных местах королевства «многоразличные заблуждения и соблазны» и «услаждавший слух мирян поносительными речами», направленными против князей церкви, и «дерзавший высказываться дурно и для благочестивых ушей нестерпимым образом даже о самом верховном первосвященнике». Он говорил им теперь, что настал назначенный богом час сбросить иго долговременного рабства и получить давно желанную свободу, что все люди равны, и рабство противно воле божьей, что вначале его не было: «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто же был тогда дворянином?» Болл убеждал своих слушателей истребить всех магнатов королевства, законоведов, судей и присяжных, указывал им на то, что вилланы такие же люди, как и сеньоры, которые праздно живут в пышных дворцах и заставляют вилланов работать и добывать то, что они тратят, оставляя на их долю одни лишь заботы, и труд, и дождь, и ветер на полях, а между тем от их труда идет все то, чем держится государство, и уверял их, что дела только тогда пойдут хорошо, когда не будет ни вилланов, ни сеньоров и все станет общим.

Запылали помещичьи усадьбы, и в их пламени исчезали протоколы поместных курий, а также кустумарии и рентали[12] с записанными в них натуральными и денежными повинностями крестьян и всякие другие документы, свидетельствовавшие о личной и земельной зависимости их от землевладельцев, «чтобы с утратой памяти о прошлом их господа не могли потом предъявлять к ним никаких прав». Жестокая расправа постигла и представителей королевской администрации и суда — шерифов, финансовых чиновников, судей, обвинительных присяжных, адвокатов; дома их подвергались разгрому, а находимые в них документы, и прежде всего ненавистные налоговые списки, бросались в огонь. Это была расправа с «королевскими изменниками», в которых восставшие видели виновников своих невзгод. Главными из них они считали канцлера королевства, архиепископа Кентерберийского Симона Седбери и казначея королевства Роберта Хелза, тогдашнего магистра госпитальеров.

Направляясь к Лондону, восставшие имели намерение потребовать от них отчета «в тех суммах, какие были собраны в английском королевстве в течение последних пяти лет». И канцлера, и казначея постигла злая участь, как и многих других, когда толпы восставших наводнили столицу