Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.

К третьей декаде третьего месяца накопилось довольно много исписанных листов.

Баоюй подсчитал их. Если написать еще несколько разделов, отцу не за что будет его ругать. И тут как раз Цзыцзюань принесла свиток. На плотной глянцевой бумаге мелким почерком были скопированы каллиграфические образцы Чжун Яо и Ван Сичжи[176], причем почерк почти не отличался от почерка самого Баоюя.

Баоюй в знак признательности поклонился Цзыцзюань, а затем побежал благодарить Дайюй. Сянъюнь с Баоцинь тоже ему помогли. Какие-то задания, правда, оставались невыполненными, но об этом можно было не беспокоиться, и Баоюй принялся за чтение.

В это время в приморских районах пронесся ураган, пострадали какие-то селения, о чем государю был представлен доклад. Государь повелел Цзя Чжэну выяснить обстоятельства дела и оказать помощь пострадавшим… Таким образом, возвращение его откладывалось до конца седьмого месяца.

Баоюй снова забросил учение и проводил время в праздности и забавах.

Весна была на исходе, и Ши Сянъюнь загрустила. Глядя однажды, как кружатся на ветру ивовые пушинки, она сочинила стихотворение на мотив «Мне словно снится»:

Пряжи шелковый пухне исчез ли уже безвозвратно?[177]Я отдернула штору —и вижу туман ароматный[178].Пуха мне бы щепоткупринести, чтоб на память осталась, —Только вызвать боюсьу кукушки и ласточки жалость[179].Но весну попрошу:Не спеши! Задержись у порога,Пусть твой ласковый лучмне посветит – хотя бы немного!..

Стихотворение ей понравилось, она переписала его и дала прочесть Баочай, а затем Дайюй.

– Замечательно! – прочитав стихотворение, воскликнула Дайюй. – И оригинально и интересно.

– Мы никогда еще не сочиняли стихов в жанре цы[180], – заметила Сянъюнь. – Почему бы на завтрашнем собрании нашего общества не написать хоть по одному стихотворению в этом жанре?

– Ты права, – с воодушевлением произнесла Дайюй.

– А может быть, воспользоваться хорошей погодой и собраться прямо сейчас? – предложила Сянъюнь.

– Не возражаю, – согласилась Дайюй.

Они распорядились приготовить фруктов и через служанок разослали приглашения всем членам общества.

Затем наклеили на стену листок, где написали тему для стихов: «Ивовые пушинки», а также наметили мотивы.

Вскоре все собрались, прочли написанное на листке, затем стихи Сянъюнь и стали наперебой выражать свое восхищение.

– Я не умею писать в жанре цы. Опять у меня какая-нибудь ерунда получится, – предупредил Баоюй.

После жеребьевки Баочай зажгла благовонную свечу и все погрузились в задумчивость.

Первой закончила стихотворение Дайюй. За нею Баоцинь.

– У меня тоже готово, – заявила Баочай, – но давайте сначала прочтем ваши стихи, а уж потом – мои.

– Свеча сейчас догорит! – воскликнула Таньчунь. – А я написала только половину стихотворения… А ты? – обратилась она к Баоюю.

Баоюй кончил сочинять, остался недоволен и решил заново написать. Но не успел – свеча догорела.

– Баоюй снова проиграл, – с улыбкой заявила Ли Вань. – А как дела у Гостьи из-под банана?

Таньчунь торопливо записала, что успела сочинить. Это была лишь половина стихотворения на мотив «Правитель Нанькэ»[181].

Не сдержать на ветках ивеэту шелковую прядь.Эти шелковые нитини схватить, ни оборвать…

Разве мыслимо пушинкувдруг не выронить из рук?В жизни мы, как север с югом,Отделимы друг от друганеизбежностью разлук!

– Неплохо! – заметила Ли Вань. – Жаль только, что ты не успела закончить.

Баоюй бросил кисть и вместе с остальными стал читать написанные стихотворения. Прочитав незаконченное стихотворение Таньчунь, он вдруг воодушевился, схватил кисть и продолжил:

Потому-то увяданье,Отрешенность и уход —Неизбежные страданья,Свой всему идет черед…

Все же бабочки весенней,Резвой иволги тоска —Тяготят, как знаем все мы,Не извечно, а пока…

Так развеем же печали,Только год один пройдет, —Тем начнем, на чем кончали,Подождем! Всего лишь год!

Все засмеялись.

– Своего стихотворения не придумал, так чужое решил продолжить! Но ведь оно все равно тебе не зачтется.

Дайюй написала стихотворение на мотив «Тандолин»:

В пространстве Края Ста цветов[182]Пушинки все летят, летят…А в Башне ласточки иссякВесны душистой аромат[183].

Пушинки – здесь, пушинки – там,А коль столкнутся, – не разнять:Летят вдвоем по небесам,Не мысля на судьбу роптать.

Неудержим ветров поток.Прекрасны о любви слова.Но есть и для деревьев срок,Конец свой знает и трава…

Недавно был расцвет – и вотУже седеет голова!Что наша жизнь? Пушинок взлет!Но кто их в вихре соберет?

…Уносится вослед ветрамМоей мечты весна,Тем, кто был близок и любим,Я больше не нужна…

Одна пушинка взмыла ввысь,Отбившись от другой…Кричит вослед: «Не торопись!Мне не летать одной!..»

Дочитав до конца, все одобрительно закивали и стали вздыхать:

– Что хорошо, то хорошо! Только очень печально!

Баоцинь сочинила стихотворение на мотив «Луна над Западной рекой»:

Садам и рощам дома ХаньПотерян, словно звездам, счет[184].Не описать плотины СуйВсех совершенств и всех красот!«Трех весен» жизненный уделК ветрам восточным обращен[185],Краса луны и мэйхуа —Извечный, беспрерывный сон…

Роняли в скольких теремахЦветы весенний свой убор?В который раз душистый снегВолнует шелк оконных штор?На юг и север от рекиМолвой все той же полон свет:В разлуке близких дни горьки,В разлуке утешенья нет!

– Здесь много грусти, зато как проникновенно звучит! – воскликнули девушки. – Особенно хороши строки, начинающиеся словами «Роняли в скольких теремах» и «В который раз душистый снег».

– Слишком много печали, – с улыбкой заметила Баочай. – Ведь ничего нет легче ивового пуха, вот и надо это воспеть в стихах, а не подражать другим поэтам. Я совсем по-другому поняла.

И она стала читать свое стихотворение, написанное на мотив «Бессмертный из Линьцзяна»:

Там, за Палатой белого нефрита,Весною ярок хоровод цветистый.В восточном вихре ивовых пушинокДвиженья то замедленны, то быстры…

– Замечательная строка: «В восточном вихре ивовых пушинок», – перебила Сянъюнь. – Более того, талантливая!

Баочай продолжала:

И бабочек, и пчел вослед за нимиВесенний ветер, разгулявшись, гонит,И сколько их, не облетевших воду,Подхваченных волной, безвинно тонет!А разве в грязь их мало угождает,Пушинок легких, в буйную погоду?

Хотя бросает в вихрь весенней пляскиПушинки и цветки восточный ветер, —Ствол ивы прям. Стоит, не изменяясь,Покачивая лишь при ветре ветки.

Не смейтесь надо мной…. Для пуха ивыПотерян ствол – и больше нет опоры,А я хочу, подхваченная ветром,Свершить полет в небесные просторы!

Все зашумели, захлопали в ладоши.

– Действительно, не похоже на другие стихотворения! Баочай лучше всех написала! В ее стихах столько же грусти, сколько в стихах Феи реки Сяосян, но они интересней, чем у Подруги Утренней зари. Баоцинь и Гостья из-под банана на сей раз проиграли и должны быть оштрафованы!

– Разумеется, – согласилась Баоцинь. – Но как оштрафуют того, кто сдал чистый лист?[186]

– Не волнуйтесь, – сказала Ли Вань, – для него штраф особый!

Не успела она договорить, как со двора, со стороны бамбуковых зарослей, донесся какой-то шорох. Испугавшись, все вышли посмотреть, что случилось. Но тут служанка доложила:

– В ветвях бамбука запутался длинный бумажный змей.

– Настоящий бумажный змей! – подтвердили остальные служанки. – Кто-то его запустил, но нитка оборвалась.

– Я знаю, чей он, – сказал Баоюй, выходя следом за сестрами. – Барышни Яньхун, которая живет во дворе старшего господина Цзя Шэ. Отнесите-ка змея ей!

– Неужели во всей Поднебесной у нее одной такой змей? – улыбнулась Цзыцзюань. – Вы, второй господин, слишком самоуверенны! Но мне все равно, могу отнести.

– Цзыцзюань жадная! – заметила Таньчунь, – Разве справедливо присваивать себе чужого змея?

– В самом деле! – вскричала тут Дайюй. – Пусть принесут наших змеев, и мы их запустим, чтобы отогнать от себя несчастья.

Услышав, что барышни собираются запускать змеев, служанки не могли сдержать радостных возгласов и бросились выполнять приказание. Вскоре они вернулись, неся змеев самой причудливой формы, от гусей до людей, а также все необходимое, чтобы их запустить.

Девушки стояли у ворот, а служанкам велено было выйти на открытое место и запускать змеев.