Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны - Мухаммад ан-Насави

назад Шараф ал-Мулк ночью с людьми, бывшими с ним в Дербенде, напал на его крепость и подверг разграблению его область. Тем не менее он верно служил /251/ султану во время его пребывания в Махане, посылал ему в лодках необходимое продовольствие и другие вещи и разузнавал для султана сведения о татарах. Султан был им очень доволен и часто говорил: «Если наше дело укрепится и прекратится угроза со стороны татар, я отличу его за его службу и преданность самой большой наградой и сделаю так, что ему будут завидовать современники и сверстники».

А когда пришла зима, 'Изз ад-Дин сообщил султану о том, что татары уже двинулись из Учана в его сторону, так как они убедились, что султан находится в Махане. Он советовал ему возвратиться в Арран, так как войска укрепились в его горах и чащах. Кроме того, там столько туркмен, что если они соберутся, то будут как скопища муравьев или тучи саранчи. Султан поехал в сторону Аррана и вскоре приблизился к Хайзану, который Шараф ал-Мулк восстановил и израсходовал на возобновление его цитадели за небольшое время столько денег, что даже цари поскупились бы на такие затраты. Эта крепость в древности была одной из неприступнейших на земле[807], но время разрушило ее, и после ее запустения прошло много лет и месяцев. Когда Шараф ал-Мулк распределял домочадцев султана и его казнохранилища по различным крепостям Хусам ад-Дина Кылыдж-Арслана, самого главного туркменского эмира в Арране, он выбрал для султанской семьи крепость Синд Саварих. Эта крепость представляла собой пещеру на высокой скале. В ней находился родник, и вода вращала под ним колеса мельницы. Эта мельница сохранилась, потому что крепость ее защищала.

Говорят, что это та пещера, где царь персов Кай-Хусрау победил своего деда по матери — царя тюрок Афрасийаба — и освободил свой ум от забот [об опасности] с их стороны.

Шараф ал-Мулк направился в сторону Хайзана, который был еще заброшен. Он восстановил эту крепость и затем открыто поднял бунт. Причины этого были таковы: первая из них — султан за последние два года обуздал его в отношении его расходов, которые вышли за пределы должного и обратились в расточительность сверх всякой меры. А отлучение от того, к чему привыкаешь, — тяжело. Вторая [причина]: он полагал, что во время нашествия татар и их нападения на султана в Мукане страх забросит его в Индию и сражение приведет к тому, что связь между султаном и его войсками будет прервана. Поэтому Шараф ал-Мулк решил писать владетельным лицам, стремясь заручиться их согласием на то, что он сам завладеет Арраном и Азербайджаном, но будет читать хутбу с их именем. Когда сатана отложил в его голове яйцо и появился птенец, Шараф ал-Мулк состряпал варево из своих черных мыслей. Он отправил /252/ 'Ала' ад-Дину Кай-Кубаду и ал-Малику ал-Ашрафу письма, выразил обоим государям полную покорность, а своего султана называл в письмах беспомощным злодеем.

Некоторые из этих писем попали в руки султана вместе с письмами, отправленными на'ибами окраин. В довершение всего Шараф ал-Мулк стал хватать всех сторонников султана, проезжавших мимо его крепости во время упомянутой выше паники. Он приказывал сжимать их в тисках, и они быстро опустошали свои кошельки и оказывались без гроша за душой.

Он написал Хусам ад-Дину Кылыдж-Арслану, приказывая ему охранять находившийся у него гарем султана, а также его казнохранилища, а если прибудет сам султан, то он не должен передавать ему ни того, ни другого. В этом письме он также называл султана беспомощным злодеем.

Эти любезные письма были собраны у султана.

В то же время к вазирам, эмирам и правителям окраин прибыли письма султана, в которых он предостерегал, чтобы они не поддавались искушению и не выполняли приказов Шараф ал-Мулка. Султан называл его в этих письмах Билдирчин[808]. Это была насмешливая кличка, которую дали Шараф ал-Мулку, когда он был еще безвестен. Теперь вражда еще больше усилилась.

Когда султан приблизился к его крепости, он послал к нему человека с предложением выйти из крепости и передал: «По какой причине ты опаздываешь с прибытием и медлишь с появлением передо мной?», при этом султан делал вид, что он не обращает внимания на что-либо, совершенное им, показывая ему, что все явные злодеяния [вазира], уже обнаруженные им, ему будто бы неизвестны и он занят другими событиями.

Шараф ал-Мулк тотчас же спустился [из крепости], не подозревая из-за своего невежества и тупости, что его саван уже на его плечах. Очень удивительно было то, как скоро Шараф ал-Мулк превратился в бунтовщика, не задумываясь над последствиями, а затем так же быстро вернулся к покорности вопреки предостережениям о беде. Если бы он стоял на своем в ту ночь, то султан утром следующего дня отправился бы [дальше], зная, что татары разыскивают его.

Когда он спустился, султан вопреки обычаю напоил его вином: ведь их (хорезмшахов) вазиры хотя и пили, но не в обществе султана. Шараф ал-Мулк обрадовался этому и думал, что это повышает его достоинство и что близость к султану умножает его честь и славу. Но тот, кто имел надлежащий опыт, знал, что он больше не будет его вазиром.

После того как Шараф ал-Мулк вышел из крепости, султан отправился в сторону Аррана. А если возникал какой-либо важный вопрос, султан не вызывал его для совета и не доверял ему никаких дел.

/253/ Глава 100

Рассказ о действиях Шамс ад-Дина ат-Тугра'и в Табризе в это время

Выше было сказано о Шамс ад-Дине ат-Тугра'и и о том, что он распоряжался не только деньгами жителей Табриза, но и их жизнями. А они терпели его правление из уважения к его происхождению и любви к его семье, и приверженность к нему стала у них заповедью. [Даже] когда исчезли почтение и совесть и души обнажили свое нутро, простонародье ('амма) послушно собиралось у его ворот, повинуясь его приказам и распоряжениям.

Затем простонародье Табриза задумало убить находившихся в Табризе служилых людей-хорезмийцев, чтобы ублаготворить татар и спасти себя от [их] ненависти и злобы. С решением толпы согласился и Баха' ад-Дин Мухаммад ибн Башир Йарбек, которого султан назначил вазиром после низложения ат-Тугра'и и нескольких других вазиров. Упомянутый (Баха' ад-Дин) был из той же толпы простонародья, но ат-Тугра'и не дал им сделать этого и всеми силами препятствовал им совершить гнусное дело, задуманное сообща. Он не дал черни пролить кровь и разграбить добро, препятствуя этому, как только мог.