Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

Они возвратились обратно и представили отчет. Ночью мелик отправил связанного Новруза с отрядом гурских серхенгов. Кутлугшах очень обрадовался этой победе и спросил у него: «Почему-де ты так поступил?». [Новруз] ответил: «Судить меня может Газан, а не вы». Сколько его ни допрашивали, он не отвечал, ибо сознавал, что за ним никакой вины нет. Эмир Кутлугшах приказал его повалить наземь и переломить пополам. Его голову он через Пулад-Кия послал на служение к его высочеству. Оттуда ее переправили в Багдад, и она несколько лет торчала на колу у Нубийских ворот. Его братьев ...[613] Хаджи и Юлдука[614] тоже убили там же. Это обстоятельство произошло 23[615] числа месяца шавваля лета 696 [14 VIII 1297]. Аминь.[616]

Рассказ о возвышении степени Садр-ад-дина Зенджани и его дела вследствие казни эмира Новруза, прибытии державных знамен из Аладага в Тебриз и закладке высокого куббэ в Шаме [около] Тебриза

После убийства Новруза эмир Кутлугшах выступил из-под Герата и расположился на луговье Шаваран. Эмиров Новруза — Борачара, Алычака, Тугел-Кару и некоторых других перебили. Карасун убежал и находился на служении у эмира Кутлугшаха. Государь ислама, выступив из Аладага, в пятницу 24 числа месяца зи-л-хиджджэ[617] [13 X] прибыл в Тебриз. |S 561| На другой день на тебризской площади казнили Балату и его сына. С убийством Новруза дело Садр-ад-дина пошло в гору. Государь оказал ему милости и пожаловал ал-тамгу.

В первый день месяца зи-л-хиджджэ [20 IX] государь ислама из Шама приехал в Тебриз, присутствовал в соборной мечети при пятничном молении и роздал безмерные деньги[618] нищим и беднякам. Точно так же [было] и в следующую пятницу. В субботу 16 числа месяца зи-л-хиджджэ 696 года [5 X 1297] он заложил основание высокого куббэ посредине сада |A 259а| Адилийе в местности Шам. В этом деле он проявил большую страстность и любовь и постоянно посещал строительных мастеров и рабочих. Когда основание подвала[619] гумбада возвели до уровня земли, зодчие задали вопрос: «В скольких-де местах нам для освещения сделать окна?». [Газан-хан] спросил: «Для чего?». Они сказали: «Чтобы погреб[620] был светлый». [Газан-хан] ответил: «Свет там надобно провести отсюда, а иначе освещение, происходящее от солнца, в том месте не принесет человеку пользы».

В понедельник[621] 18 числа месяца зи-л-хиджджэ [7 X] из Хорасана прибыл Кутлугшах-нойон. В середине месяца мухаррама лета 697 [кон. X 1297] государь всем эмирам повязал чалму и на другой день пировали. В пятницу 20 числа месяца мухаррама [69]7 года [7 XI 1297] после сотворения молитвы [Газан-хан] двинулся из Тебриза с намерением зимовать в Арране. В Грузии распускали молву о затруднениях. [Газан-хан] с дороги послал туда эмира Кутлугшаха, чтобы он привел в порядок владение. [Тот] быстро вернулся обратно и привез с собою брата царя Давида, Вахтанга, и они, получив пожалование, возвратились назад. Державные знамена направились в Баку и через несколько дней [Газан-хан там] расположился.

В пятницу 9 числа месяца раби’-ал-ахыра[622] 697 года [24 I 1298] в Далан-науре скончался царевич Хитай-огул, а 9 числа месяца джумада-л-уля 697 года [22 II 1298] в Далан-науре появился на свет царевич Алачу и много дней предавались пиршествам и увеселениям. Аминь.

Рассказ о расстройстве дел Садр-ад-дина Зенджани и его казни

В пятницу 13 числа месяца джумада-л-ахыра лета 697 [28 III 1298] преклонили колени сейид Кутб-ад-дин Ширази и Му’ин-ад-дин Хорасани и доложили о преступлении Садр-ад-дина Зенджани в [управлении] денежными средствами[623] владений. Между составителем этой книги, врачом Рашидом, и Садр-ад-дином большей частью времени была дружба. Некоторые из сахибов дивана захотели заронить между нами неприязнь и рассказывали всякие [вещи], но на это не обращалось внимания. Когда они отчаялись [в успехе] с этой стороны, они пошли к Садр-ад-дину и, запутывая дело, вывели его из себя. Когда и на это обстоятельство не слишком обращалось внимания, Садр-ад-дин в воскресенье, в средине месяца джумада-л-ахыр на служении государю преклонил колена, чтобы оклеветать и отстранить меня [Рашид-ад-дина]. Я стал ему отвечать. Государь прикрикнул на него и сказал: «Он [Рашид-ад-дин] никогда не заводил о тебе речи». Тогда заговорил я. Государь промолвил: «Ты не оскверняй своего языка, отвечая ему и соблюдай свой образ жизни и путь». Садр-ад-дину стала ясна моя невиновность, и он стал очень плох с той братией, которая клеветала.

В воскресенье последний день месяца джумада-л-ахыра [13 IV] на берегу Каракударьи схватили Тайджу-огула и его соратников по причине мятежа [а также и] шейха, который состоял при нем и ему обещал власть государя. Это обстоятельство вдруг довели до благословенного слуха государя. Второго числа месяца раджаба на берегу протока, который заново прорыли в пределах Далан-наура, Тайджу-огула с четырьмя нукерами казнили. Государь переправился через реку и расположился в ставках у нового протока.

Когда государь был в Далан-науре, эмир Кутлугшах, вернувшись из Грузии, стал попрекать Садр-ад-дина за [состояние] тамошних денежных средств.[624] Садр-ад-дин отнесся к нему с подозрением и доложил [государю]: «Приверженцы-де Кутлугшаха разорили область Грузии». По этой причине государь и в опьянении и в трезвом состоянии упрекал эмира. Эмир спросил Садр-ад-дина: «Знаешь ли ты что-нибудь о том, кто подал жалобу на меня его высочеству, что он стал меня бранить?». Садр-ад-дин сказал: «Врач Рашид». В день нового года эмир Кутлугшах вышел от его высочества и случайно [у нас] произошла встреча. Он сказал: «Мы друг с другом были однокашниками[625] и никогда между [нами] не происходило никаких недоразумений, которые могли бы стать причиною обиды, так как же ты это перед государем вздумал действовать против меня?». Я ответил: «Никогда мне от тебя не было вреда, чтобы мне действовать против [тебя]. Нужно, чтобы ты сказал, кто тебе рассказал такие речи, а не то я доложу [об этом] на служении государю». Так как он не говорил, то я на охоте доложил об этих речах [государю]. Государь |A 259b| призвал эмира и сказал: «Клянусь моей головой, говори по правде, кто тебе сказал такие слова?». [Эмир] ответил: «Садр-ад-дин». Государь |S 566| ислама очень разгневался и сказал: «Я хочу лишь, чтобы этот человек бросил хитрить, оговаривать и подстрекать к мятежу, но видно иного средства нет, ибо природа его крепко привязана к такому образу действий».

В среду 17 числа месяца раджаба [30 IV] вышел указ, чтобы