Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны - Мухаммад ан-Насави

за излечение любимого, пока все не уладилось и не пришло в должное состояние. /173/ Я получил для него султанскую грамоту о безопасности, а вскоре он прибыл ко двору в облике бедняка в явно тяжелом положении. Я помогал ему по возможности деньгами, одеждой, лошадьми и шатрами в знак дружбы, пока его дела не восстановились и положение не упрочилось.

Я затянул пояс и засучил рукава, чтобы найти способ отомстить за него тому, кто преследовал его самого и посягал на его прежнюю должность, и завершил дело полностью и утешился, а он стал бы управлять Хорасаном в качестве на'иба, если бы не страшные слухи о нашествии татар, которые воспрепятствовали всем нашим стремлениям.

А вот доказательство того, как отчаянно и рискованно посягают знатные люди этой державы на имущество своих султанов. Когда ат-тугра'и был арестован в Рее, к нему в тюрьму однажды пришел хранитель казны Хамид ад-Дин и передал ему от имени султана: «Если ты хочешь, чтобы я простил тебя и был тобой доволен, то пошли мне все свои драгоценные камни и отправь в казну золото, которое ты спрятал для Шараф ал-Мулка».

Он доставил четыре тысячи динаров, которые кое-кто из купцов дал ему на хранение для Шараф ал-Мулка, и семьдесят драгоценных камней — яхонтов, бадахшанов, изумрудов и бирюзы.

Хранитель получил их, но в казну ничего не сдал, полагая, что Сафи [ад-Дин] непременно будет казнен, зная о том, как султан гневается на него. Но Аллах пожелал изменить его судьбу, и Сафи ад-Дин вернулся к султанскому двору. Он просмотрел реестры катибов казны, но не обнаружил в них упоминания о драгоценных камнях и золоте, а сами [катибы] об этом ничего не знали. Тогда он написал Хамид ад-Дину, угрожая ему, и дело между ними закончилось тем, что Сафи [ад-Дин] должен был молчать о преступлении и получать от него пособие в двести динаров ежемесячно для своих расходов: ведь его карманы в это время были свободны [от денег], а кишки — от пищи. Так [Сафи ад-Дин] получил от него четыре тысячи динаров.

А что касается драгоценных камней, то Хамид ад-Дин оправдывался тем, что они далеко спрятаны и [он вернет их позже], но забыл о своем обещании.

Глава 65

Рассказ о моем назначении вазиром Насы и о том, что произошло между мной и Дийа' ал-Мулком из-за этого

/174/ Дийа' ал-Мулк 'Ала' ад-Дин Мухаммад ибн Маудуд ал-'арид ан-Насави был из семьи ра'исов. Его достоинств не отрицали и его недруги, а его превосходство признавал даже его противник. Пагубное бедствие, жестокое гонение при нашествии татар и захват ими стран забросили его в Газну. Он оставался там, не имея определенных намерений, ожидая восхода счастья, пока туда не возвратился султан, как мы упомянули об этом раньше. Тогда он продолжал службу, управляя диванами ал-инша' и ал-'ард и назначив в них своих на'ибов. Он настолько укрепил свое положение, что даже Шараф ал-Мулк заподозрил с его стороны соперничество с ним из-за должности [великого] вазира.

Когда я прибыл из Насы в качестве посла, как я уже говорил об этом, и не смог возвратиться, судьба втянула меня в свои тенёта и я стал подниматься от одного положения к другому, пока не был назначен катибом ал-инша'.

Положение Дийа' ал-Мулка стало затруднительным, он не захотел оставаться при дворе султана и решил удалиться на окраину. Он назначил ал-Маджда ан-Нишапури своим на'ибом в диване ал-'ард и взял на себя вазирство Насы, несмотря на незначительность ее территории.

Султан назначил ему здесь икта' с доходом в десять тысяч динаров как добавление к доходам (манафи') и кормлениям ма'а'иш от вазирства. Он направился в Насу, и его власть укрепилась там, так как султан подкреплял его приказы своими, а также в соседних местах — благодаря его большому могуществу. Из-за спора со мной он стал вредить тем, кто был связан со мной даже незначительно — по родству, дружеским отношениям или службе. Вдобавок к этому прекратились установленные поступления в султанскую казну. Я не переставал заниматься этим делом, возбуждая интерес султана к увеличению денежных поступлений [из Насы], пока он не поручил мне вазирство Насы при условии, что я не оставлю двора, а назначу туда на'ибом того, кому я доверяю. Я так и сделал.

Отстраненный от должности и обманувшийся в обеих сделках[624], Дийа' ал-Мулк вернулся ко двору. Когда он прибыл, с ним сговорился Шараф ал-Мулк, чтобы начать против меня дело и оклеветать меня. Для этого Дийа' ал-Мулк расходовал все, что у него было, на подарки и взятки. С ними сговорилась группа приближенных, а Шараф ал-Мулк дал клятву, что будет помогать ему.

Я остался наедине с султаном и известил его о том, что судья (т.е. Шараф ал-Мулк) имеет намерение решить дело, но не по праву и что решающий [это дело Шараф ал-Мулк] решил доказать [обвинение], но /175/ лишь за то, что получит завидную долю. А я согласился решить дело только у султана. Он обещал выслушать нас обоих, и, когда Шараф ал-Мулк хотел вершить суд, султан вызвал нас, и мы решили дело у него. А конец был таков, что Дийа' ал-Мулк вышел сконфуженным и изгнанным. А когда он ушел, у него сразу начался жар, и через несколько дней он переселился к своему господу, в дом своего благородства.

Господи! Будь им доволен и будь доволен нами! И прости Своей милостью нас в том, в чем мы ошиблись!

Глава 66

Рассказ о том, как султан послал кади Муджир ад-Дина в Багдад для извлечения того, что было спрятано там [с целью] колдовства

Когда султан находился в Ираке, к нему прибыл человек из хорезмийцев, бежавший от татар. Он сообщил султану [кое-что] от имени главы всезнающих (ас-садр ал-'аллама) Сирадж ад-Дина Йа'-куба ас-Саккаки[625].

[Сирадж ад-Дин] был одним из достойнейших мужей Хорезма, обладавшим разнообразными искусствами, и знатоком высоких наук — они (хорезмийцы) были убеждены в том, что упомянутый заколдовывал некоторые звезды, отклоняя их с орбит, и преграждал путь водным потокам одним своим дуновением: таково было их мнение о его совершенстве.

Он был автором сочинений по всем областям знания, считавшихся знамениями искусства и чудесами творения, и занимал почетное место при великом султане ['Ала' ад-Дине Мухаммаде] < [и] его матери [Теркен-хатун] благодаря знанию астрологии.

И вот этот человек (хорезмиец) говорил от его имени, подтверждая [особым] знаком правоту своих слов>[626]. И сообщил,