Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.

В тот же момент одна из служанок воскликнула:

– Идемте скорее отсюда, а то Баоюй нас увидит!

– Да что с ним разговаривать, с этим вонючим, – вскричала другая служанка. – Мы так провоняли, что и благовония не помогут!

Служанки исчезли.

«Меня еще никто так не оскорблял, – рассердился Баоюй. – В чем же дело? Пожалуй, у меня и в самом деле есть двойник!»

Опечаленный Баоюй пошел прочь и вдруг очутился в каком-то дворе, точь-в-точь похожем на двор Наслаждения пурпуром.

«Неужели есть еще такой двор, как у нас?» – подумал он.

Баоюй поднялся на крыльцо, вошел в дом и вдруг увидел спящего на лежанке юношу, а рядом – служанок. Вдруг спящий вздохнул, и одна из служанок спросила:

– Баоюй, почему ты вздыхаешь? Тебе грустно, что твоя сестра опять заболела?

Баоюй и удивился, и испугался. Вдруг он услышал, как юноша произнес:

– Бабушка уверяет, будто в столице тоже живет Баоюй с таким же нравом, как у меня. Я не поверил, но только что мне приснилось, будто я очутился в столице, в большом саду, где служанки почему-то обозвали меня вонючим.

Тут Цзя Баоюй не выдержал и вскричал:

– Я искал Чжэнь Баоюя! Оказывается, это ты и есть?

Юноша быстро вскочил с лежанки, схватил Баоюя за руку и воскликнул:

– Значит, ты и есть тот самый Баоюй? Не во сне ли я тебя вижу?

– Как же во сне? – возразил Цзя Баоюй. – Все наяву!

В этот момент на пороге появился слуга и громко произнес:

– Баоюя зовет к себе отец!

Юноши всполошились. Один бросился к двери, другой крикнул:

– Баоюй, вернись!

Тут Сижэнь растолкала Баоюя и с улыбкой спросила:

– О каком Баоюе ты говоришь?

Баоюй, еще не совсем проснувшись, указал пальцем на дверь:

– Он только что вышел.

– Тебе показалось! – улыбнулась Сижэнь. – Протри глаза, и увидишь собственное отражение в зеркале!

И в самом деле. Баоюй поглядел и рассмеялся, увидев себя в зеркале, вделанном в стену напротив его постели.

Служанка подала ему полоскательницу и чашку с раствором соли, а Шэюэ, видя, что Баоюй не в себе, сказала:

– Недаром старая госпожа велела убирать зеркала из комнат молодых, а то душа покидает тело и, если долго смотреть в зеркало, снятся странные, тревожные сны. А мы, как назло, поставили кровать прямо напротив зеркала! Хорошо еще, что время от времени опускаем на него покрывало. А настанет лето, нас разморит жарой, и мы нет-нет да и забудем занавесить зеркало. Вот и сейчас забыли! Перед сном он баловался, смотрелся в зеркало, ему и приснилась всякая ерунда. Иначе разве стал бы он сам себя звать детским именем? Завтра же надо переставить кровать.

Не успела Шэюэ произнести эти слова, как явилась служанка и сказала, что госпожа Ван зовет сына.

Если хотите знать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.

Глава пятьдесят седьмая

Итак, Баоюй поспешил к госпоже Ван. Она сказала, что собирается навестить госпожу Чжэнь, и решила взять его с собой. Обрадованный Баоюй прибежал домой, переоделся и вместе с матерью отправился в гости.

Дом семьи Чжэнь очень походил на дворцы Жунго и Нинго, только там было еще роскошней.

Тщательно обо всем расспросив госпожу Чжэнь, госпожа Ван узнала, что в семье Чжэнь тоже есть юноша по имени Баоюй. Госпожа Чжэнь пригласила гостей обедать, и возвратились они домой лишь к концу дня.

И все же Баоюю не верилось, что есть на свете юноша с таким же именем и внешностью, как у него.

Возвратившись домой, госпожа Ван распорядилась устроить угощение, позвать актеров и пригласила госпожу Чжэнь с дочерью. А еще через два дня госпожа Чжэнь, даже не успев нанести прощальный визит госпоже Ван, вместе с семьей отбыла к месту службы мужа. Но об этом пока речи не будет.

Однажды, когда Сянъюнь уже начала поправляться, Баоюй решил навестить Дайюй. Дело было в полдень, и Дайюй как раз прилегла отдохнуть. Баоюй не стал ее тревожить и, заметив на террасе Цзыцзюань с вышиванием в руках, подошел к ней и спросил:

– Как твоя барышня? Все так же кашляла ночью?

– Немного поменьше, – ответила Цзыцзюань.

– Амитаба! – произнес Баоюй. – Скорее бы поправлялась!

– Не знала я, что и вы теперь поминаете Будду! – воскликнула Цзыцзюань.

– Что ж, – улыбнулся Баоюй, – пословица гласит: «Когда болезнь обостряется, на помощь призывают любых докторов»!

Вдруг Баоюй заметил, что на Цзыцзюань только черная сатиновая кофта и синяя атласная безрукавка. Он погладил девушку по спине и произнес:

– Ты так легко одета, а сидишь на самом ветру. Еще не хватало, чтобы ты заболела!

– Говорите сколько угодно, только руки в ход не пускайте! – строго произнесла Цзыцзюань. – Увидит какой-нибудь дурак, сплетни пойдут. Вы ведете себя как ребенок. Разве можно? Барышня не велит нам ни шутить, ни смеяться с вами, но от вас разве спрячешься?

Она встала, взяла вышивание и ушла к себе в комнату.

Баоюя словно окатили ушатом холодной воды. Он стоял на террасе, тупо глядя на растущий во дворе бамбук.

Мамка Чжу в это время рыхлила землю, сажала бамбук и сметала опавшие прошлогодние листья. Погруженный в свои невеселые мысли, Баоюй не заметил ее, сел на камень, и из глаз его покатились слезы. Сидел он долго, за это время, пожалуй, можно было бы пообедать. И чего только не передумал! А тут как раз появилась Сюэянь, она принесла от госпожи Ван женьшень для Дайюй. Заметив, что кто-то сидит на камне, она повнимательней присмотрелась и узнала Баоюя.

«Зачем он сидит здесь в такой холод совершенно один? – удивилась девушка. – Говорят, что весной у людей слабовольных могут взыграть прежние чувства. А может быть, Баоюй не в себе, как уже было однажды?»

Она подошла к юноше, опустилась на корточки, заглянула в глаза и спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Не приближайся ко мне! – воскликнул Баоюй. – Твоя барышня тебе не велит! Всем девушкам она запретила знаться со мной, чтобы избежать неприятностей. Увидит кто-нибудь, сплетни пойдут! Так что уходи лучше!

Сюэянь решила, что Дайюй его чем-то обидела, ничего не сказала и скрылась за дверью.

Дайюй спала, и Сюэянь отдала женьшень Цзыцзюань.

– Что делает госпожа Ван? – поинтересовалась Цзыцзюань.

– Отдыхает, поэтому я и задержалась, – ответила Сюэянь. – Ждала в прихожей, пока госпожа проснется, и от нечего делать болтала с сестрой Юйчуань. Вдруг появилась наложница Чжао и поманила меня рукой. Зачем, думаю, я ей понадобилась? А она, оказывается, собиралась в дом своего умершего брата посидеть у гроба и остаться на следующий день на похороны. Попросила у меня белый сатиновый халат для Цзисян, ее служанки, говорит, той надеть нечего. А я сразу смекнула, в чем дело. Одеться ей есть во что, только зачем портить свое, если можно взять чужое. Мелочь это, конечно, можно бы и дать халат, но с какой стати? Что хорошего мы видели от наложницы Чжао? Я ей и говорю: «Все мои платья, головные украшения и кольца взяла на хранение сестра Цзыцзюань, так барышня распорядилась. В общем, придется вам обратиться к барышне. А это не так просто! Сколько лишних хлопот! Вы задержитесь с выездом. Лучше попросите халат у кого-нибудь другого!»

– Ну и плутовка! – смеясь, воскликнула Цзыцзюань. – Своего ничего не дала, свалила все на нас с барышней и сухой из воды вышла! Она уезжает прямо сейчас? Или утром?

– Сейчас, а может быть, уже уехала! – ответила Сюэянь.

Цзыцзюань молча кивнула.

– Барышня как будто еще не проснулась, – произнесла между тем Сюэянь. – Кто же расстроил господина Баоюя? Иду, смотрю – он сидит и плачет.

– Где? – удивилась Цзыцзюань.

– Совсем рядом, у беседки Струящихся ароматов под персиковым деревом!..

Цзыцзюань отложила вышивание, встала и обратилась к Сюэянь:

– Посиди здесь, если барышня станет звать меня, скажи, я мигом вернусь.

Она выбежала из ворот павильона Реки Сяосян, нашла Баоюя и с улыбкой сказала:

– Я говорила все для вашей же пользы, а вы обиделись, плачете, да еще сели на самом ветру. Так и заболеть недолго!

– Кто обиделся? – вскричал Баоюй. – Ты все говорила разумно, но мне стало больно при мысли, что и другие будут меня избегать. Как и ты!

Цзыцзюань села рядом с Баоюем, а он продолжал:

– Ведь только что ты отсюда ушла рассерженная, а теперь снова явилась да еще села рядом. Не боишься?

– Я просто хотела узнать, – смеясь, ответила Цзыцзюань, – о чем шел у вас с барышней разговор несколько дней назад. Помните? Вы что-то говорили о ласточкиных гнездах, но пришла наложница Чжао, и вы замолчали.

– Ничего особенного, – ответил Баоюй. – Барышне нужны ласточкины гнезда, а просить все время у сестры Баочай неудобно, она наша гостья. К матушке обратиться я не решился. Намекнул бабушке, зная наперед, что она все перескажет Фэнцзе. Об этом у нас и шел разговор. Но теперь все в порядке. Сестрице Дайюй, я слышал, ежедневно дают по одному ляну ласточкиных гнезд.