Сборник летописей. Том II - Рашид-ад-дин

люди были отличены [особым] покровительством и почетом, и ни в одной смуте от них не исходило ничего противу древней ясы и предания. Во время восшествия на престол любого государя все царевичи пребывали в смущении от своих деяний, за исключением Соркуктани-беги и ее величественных сыновей, это обстоятельство может быть результатом [только] крайних способностей, совершенного разума и проницательности и [уменья] предвидеть исход дел. После смерти Екэ-нойона[522] раздачей даров и подношений она направляла [свои] заботы в сторону родичей и соплеменников, щедростью и умением покорила и привлекла [на свою сторону] воинов и чужестранцев, так что после Гуюк-хана большинство народа было согласно на передачу ханского достоинства ее старшему сыну. И таким образом она охраняла [выгоды] сторон, пока бог всевышний благодаря ее опытности и способностям не отдал невесту-государство в объятия Менгу-каана. Несмотря на то, что она была последовательницей христианской религии, она весьма старалась способствовать преуспеванию [божественного] Мухаммедова закона и в изобилии жаловала милостыни и осыпала дарами имамов и шейхов ислама. Это подтверждается тем, что она дала тысячу серебряных балышей на постройку медресе в Бухаре и [приказала], чтобы шейх-ул-ислам Сейф-ад-дин Бахарзи, да будет над ним милосердие Аллаха, был управителем и попечителем этого богоугодного дела. Она приказала купить деревни и отказала их в вакф [на это медресе] и поместила [туда] мударрисов и туллябов.[523] Она постоянно посылала в области и окрестности милостыню и расходовала имущество на пропитание нищих и бедных из мусульман и по этому пути шла, пока не скончалась в месяце зу-ль-хидже лета 649 г.х. [14 февраля — 13 марта 1252 г. н.э.]. Вот и все!

Обстоятельства, предшествовавшие восшествию [Менгу-каана] на ханский престол

Бату в то время, когда Гуюк-хан умер, страдал болезнью ног и как старший брат разослал во все стороны гонцов одного за другим с приглашением соплеменников и родичей, дабы все царевичи[524] прибыли сюда и, образовав курилтай, «кого-нибудь одного, способного, которого признаем за благо, посадили на трон». Потомки Угедей-каана, Гуюк-хана и Чагатая отклонили [приглашение]: «Коренной-де юрт и столица Чингиз-хана — Онон[525] и Келурен,[526] и для нас не обязательно идти в Кипчакскую степь», и Ходжу, Нагу,[527] Кункур-Тогая и Тимур-нойона, который был эмиром Каракорума, они послали своими заместителями, с тем чтобы те письменно подтвердили то, о чем царевичи согласятся, потому что Бату всем царевичам старшой и приказание его для всех обязательно и что «одобренного им мы никоим образом не преступим». [Узнав] это, Соркуктани-беги сказала Менгу-каану: «Так как царевичи ослушались старшего брата и к нему не пошли, пойди ты с братьями и навести его, больного». Менгу-каан по указанию матери направился к высочайшей особе Бату. Когда он туда прибыл и принялся выполнять требования службы, Бату воочию убедился в способностях и зрелости его и сказал: «Из [всех] царевичей [один] Менгу-каан обладает дарованием и способностями, необходимыми для хана, так как он видел добро и зло в этом мире, во всяком деле отведал горького и сладкого, неоднократно водил войска в [разные] стороны на войну и отличается от всех [других] умом и способностями; его значение и почет в глазах Угедей-каана, прочих царевичей, эмиров и воинов были и являются самыми полными. Каан послал однажды его, его брата Кул-кана[528] и Гуюк-хана со мной, Бату, и с Ордой и Джучи в края Кипчака и в государства, кои находятся в тех пределах, дабы мы их покорили. [Менгу-каан] привел в покорность и подданство племена ..., кипчаков, …, и черкесов; предводителя кипчаков Бачмана, предводителя племен асов и город ... Менгу-каан захватил и, произведя казни и разграбление, привел в покорность. После того в год быка, соответствующий 638 г.х. [1240 — 1241 г. н.э.], каан послал ярлык, чтобы царевичи вернулись; до их прибытия на место каан скончался, а его ярлык [был] о том, чтобы внук его Ширамун стал наследником. Туракина-хатун приказа его не послушалась, переиначила его и посадила на ханство Гуюк-хана. В настоящее время подходящим и достойным царствования является Менгу-каан. Какой другой есть еще из рода Чингиз-хана царевич, который смог бы при помощи правильного суждения и ярких мыслей владеть государством и войском? [Один] только Менгу-каан, сын моего милого дяди Тулуй-хана, младшего сына Чингиз-хана, владевшего его великим юртом. А известно, что согласно ясе и обычаю монголов место отца достается меньшому сыну,[529] поэтому [все] предпосылки для вступления на царство у Менгу-каана». Когда Бату окончил эту речь, он разослал гонцов к женам Чингиз-хана, к женам и сыновьям Угедей-каана, к жене Екэ-нойона Соркуктани-беги и к другим царевичам и эмирам правого и левого крыла [сказать]: «Из царевичей [только один] Менгу-каан видел [своими] глазами и слышал [своими] ушами ясу и ярлык Чингиз-хана; благо улуса, войска и нас, царевичей, [заключается] в том, чтобы посадить его на каанство». И он приказал, чтобы братья его — Орда, Шейбан, Берке — и весь род Джучи, а из царевичей правого крыла Кара-Хулагу из потомков Чагатая, — [все] собрались и несколько дней пировали; и после этого они заключили соглашение о том, чтобы посадить Менгу-каана на престол. Менгу-каан отказывался, не давая согласия на облечение [себя] той огромной властью, и не принимал на себя того великого дела. Когда [перед ним] настаивали, а он все больше отказывался, брат его Мука[530]-огул поднялся и сказал: «На этом собрании все мы заключили условие и дали подписку, что не выйдем из повиновения Саин-хану Бату; как же Менгу-каан ищет [пути] уклониться от того, что им признано за благо?». Бату понравилась речь Мука, и он ее одобрил; и Менгу-каан был обязан [согласиться]. Бату, как обычно принято среди монголов, поднялся, а все царевичи и нойоны в согласии, распустив пояса и сняв шапки, стали на колени. Бату взял чашу и установил ханское достоинство в своем месте; все присутствующие присягнули [на |A 157а, S 372| подданство], и было решено в новом году устроить великий курилтай[531]. С этим намерением каждый отправился в свой юрт и стан, и молва об этой благой вести распространилась по окрестным областям. Затем Бату приказал своим братьям Берке и Бука-Тимуру отправиться с многочисленным войском вместе с Менгу-Кааном в Келурен, столицу Чингиз-хана, и в присутствии всех царевичей, устроив курилтай, посадить его на царский трон. И они отправились в путь от Бату.

Полустишие

Справа — счастье и слава; слева — успех и победа.