Сборник летописей. Том II - Рашид-ад-дин

владениями Токтая и стали [там] самовластно править. Токтай рассердился и потребовал вернуть [те] тысячи. Но Нокай также не согласился и сказал: «Я отошлю их тогда, когда он пришлет ко мне Салджидая, его сына Яйлага и Тама-Токту». По этой причине с обеих сторон запылало пламя смуты и вражды. Токтай собрал войска и в 698 г.х. [9 октября 1298 — 30 августа 1299 г. н.э.] на берегу [реки] Узи сделал смотр приблизительно тридцати туманам войск. Так как в ту зиму [река] Узи полностью не замерзла, то он не смог [через нее] переправиться. Нокай же не трогался с своего места. Весной Токтай повернул обратно и сделал летовку на берегу [реки] Тан. На другой год Нокай переправился с сыновьями и женами через [реку] Тан, снова приступил к уловкам, и говорил: «Я имею намерение [устроить] курилтай, чтобы примириться с вами». Так как он знал, что войско Токтая разошлось и при нем [находится] небольшое число, он поспешно двинулся вперед, чтобы внезапно напасть на него. Токтай узнал о его прибытии и собрал войско. В местности Бахтияри, на берегу реки Тан, они сошлись и вступили в бой. Токтай был разбит и, обращенный в бегство, удалился в Сарай. Эмиры Маджи, Сутан и Сангуй отвернулись от Нокая и направились к Токтаю. Токтай потребовал к себе Тома-Токту, сына[341] Елуги, который долгое время был охранителем и защитником Дербенда, |A 138б, S 331| опять двинул большое войско и выступил войной на Нокая. Нокай не имел силы противостоять, уклонился [от сражения] и переправился через реку Узи. Они разграбили город Крым и увели много пленных. Тамошние жители направились ко двору Нокая и умоляли о возвращении пленных. Нокай приказал возвратить пленных. Воины сразу озлобились на Нокая и послали Токтаю извещение: «Мы рабы и подданные ильхана; если государь простит нас, то мы схватим Нокая и приведем». Сыновья Нокая узнали о том послании и решились на борьбу с тысячами. Эмиры-тысячники послали человека ко второму сыну Нокая, Теке, [передать]: «Мы все сговорились относительно тебя, если ты поспешишь к нам, то царствование мы передадим тебе». Теке отправился к ним. Они его немедленно заточили. Джуке, который был старшим братом, собрал войско и сразился с большими тысячами. Тысячи были разбиты, и один эмир-тысячник попал в его руки. Он послал его голову к другим тысячам, которые захватили Теке. Его стерегли триста человек. Став заодно с ним, они ночью бежали и отправились к Нокаю и [его] сыновьям. Когда Токтай услыхал о несогласии их с войском, он переправился с шестьюдесятью туманами войска через реку Узи и расположился на берегу реки Тарку, где был юрт Нокая. А с той стороны [реки] прибыл, сидя в арбе, Нокай с тридцатью туманами [войска] и расположился на берегу [той же] реки. Снова под предлогом болезни он лег в арбе, послал к Токтаю гонцов и передал: «Раб твой не знал, что Государь лично благополучно прибывает. [Мое] царство и войско принадлежат рабам ильхана,[342] раб [твой] человек старый, немощный, всю [свою] жизнь провел на службе отцов ваших. Если и произошел какой-нибудь пустяк, то [это] было по вине сыновей. Вся надежда на милость государя, что он соизволит простить эту вину». Тайно же он послал Джуке с большим войском, чтобы тот переправился через реку Тарку выше и ударил на Токтая и его войско. Караулы Токтая захватили лазутчика, и он рассказал положение дела. Когда Токтай узнал о его коварстве, он приказал войскам приготовиться и выступить. Войска с обеих сторон завязали бой. Нокая и его сыновей разбили, и множество народа в том сражении было убито. Нокай бежал с семнадцатью всадниками. Русский всадник из воинов Токтая нанес ему рану. Нокай сказал: «Я — Нокай, отведи меня к Токтаю, который является ханом». Урус, взяв [коня] его за повод, вел к Токтаю. По дороге он отдал [богу] душу. Токтай же победоносно вернулся в Сарай Бату, который является их столицей. Сыновья Нокая без пользы [для себя] колебались; так как они не видели от своей судьбы ничего хорошего, то Еке, мать его Чуби[343] и Яйлак, мать Тури, сказали Джуке: «Самое лучшее — оставим раздоры и строптивость и отправимся к Токтаю». Джуке испугался этого и убил брата и жену отца, а сам с некоторыми приверженцами стал [бесцельно] бродить и скитаться.[344] Он укрылся в одной крепости, путь к которой узок, как [мост] Сырат,[345] и тесен, как сердце скареда; каков-то будет его конец? Еще до этого Нокай с Абага-ханом и Аргун-ханом положил начало искренней дружбы и единения, в ...[346] году он послал к Абага-хану свою жену с сыном своим Тури и одного эмира и сватал у него двух дочерей. Он [Абага-хан] выдал одну дочь за Тури. Они пробыли там некоторое время, и их отпустили обласканными. Когда между ним [Нокаем] и Токтаем наступили раздор и война, он посылал постоянно к государю ислама [Газан-хану], да увековечит Аллах его власть, почтенных послов, умолял [его] о помощи и хотел стать зависимым[347] от его высочайшей особы. Правда, случай был очень хороший, но государь ислама Газан-хан, да увековечит [Аллах] его царствование, по величию [своих] помыслов не согласился [на это] и не обратил внимания на неблагоприятные обстоятельства [Токтая], изволив сказать: «В настоящее время предательство и нарушение слова далеки от благородства; коварство и обман осуждаются и запрещаются рассудком, божественным законом и ясой; хотя у нас с Нокаем полная дружба, |A 139а, S 332| но мы не входим в их споры и ссоры, так как использование во зло удобного случая — качество не похвальное, в особенности у великих государей». Токтай же, поскольку [и сам] боялся и опасался, то для устранения этого обстоятельства [также] отправлял послов с изъявлением дружбы. Государь ислама Газан-хан, да увековечит [Аллах] его власть, вызывал к себе послов обеих сторон и говорил им во время приема: «Я не вхожу в ваши междоусобные дела и не пользуюсь [вашими] неблагоприятными обстоятельствами. Если бы вы еще поладили друг с другом, то было бы хорошо и похвально». И для того, чтобы [устранить] их подозрения и сомнения, он сам своей благословенной особой не ходил на зимовку в Арран, а зимовал в Багдаде и в Диярбекре, дабы души их были спокойны. До сего времени он сохраняет в сердце дружбу и искренность как с Токтаем, так и с сыновьями Нокая. Он неоднократно приказывал и [всегда]